Уж ты ладушка, красна девица!
Открой в сердце своем ты тропиночку
Да дороженьку – мостик радужный
Ты для вольного сердца молодца.
Хорошо пели, дружно, Радомир тоже бы подхватил, да стеснялся – боялся попасть не в лад. Да и грустно было: его-то ладушка о-о-ой как далеко, вряд ли скоро придется свидеться.
А Доброгаст-то не промах – нового сыночка женить задумал. В пристройку, где жили неженатые парни, являлся часто: присядет, и давай с Радомиром разговоры вести. И все к одному клонил – к женитьбе.
– За леском, за кленовой рощицей, Озогля-река течет, там в селениях девки красны, тебе понравятся, парень! Женишься пока на одной, обживетесь, детишки пойдут, а там, как на ноги встанешь, можно будет и еще подобрать. Одна жена – это разве дело? Так, уткам на смех.
Родион все отнекивался: молод еще жениться, дескать, вот, на следующий год разве что…
– Э-э-э, в следующее-то лето и Истр, детинушка, в силу войдет, тоже женихом станет! – Старику все хотелось пораньше уладить дело.
– Вот и славно! Вдвоем за невестами и поедем, как истинные братья.
Поохал, поохал Доброгаст, да махнул рукой – что тут скажешь? Не уговорил, ладно – пусть уж следующим летом.
Ты для вольного сердца молодца-а-а-а!
Славная была песня.
– И… поднатужтесь, братие! – командовал строительством тына кряжистый рыжебородый мужик самого разбойничьего вида, по имени Годомысл.
Все знали, что довелось ему за жизнь повидать немало: попал в юности в плен и только через тридцать лет в родные края воротился, а до того бывал даже у ромеев и работал на строительстве крепостей, так что понимал в этом деле получше многих.
– И… да помогут нам боги… р-раз! И-и-и… Пошла, пошла, пошла…
Напряглись, потянули за веревки, подняли окованные ворота, на петли навесили. Вот теперь как: было село, а стал настоящий город! С виду – не хуже ромейских, радовались новоявленные горожане, разве что не из камня, а из дерева выстроен. Даже начали обсуждать, как назвать его?
– Велесовым градом назовите, – хмуро посоветовал жрец Влекумер, но народ не поддержал: чай не святилище Велесово тут.
Жрец один был недоволен строительством, шипел, ругался: зря, мол, вдруг да не понравится гуннам? Велят все разрушить или сами сожгут, а еще дань увеличат в наказание. Вот и сейчас что-то такое сказал злобно, сплюнул, великого Аттилу вспомнил.
– Да, – почесал за ухом Годомысл. – О гуннах-то мы не подумали.
– А что про них думать? – презрительно хохотнул Истр. – Понравится, не понравится… Нас теперь и гунны так просто не возьмут!
– Возьмут, – строитель махнул рукой. – Нас мало, а гуннов тьмы и тьмы. К тому ж они колдуны, говорят. Кто к ним пристанет, в походы с ними ходит, тот и сам гунном становится!
– А! Вот почему из наших парней, к ним отправленных, ни один еще домой не вернулся, – задумчиво пробормотал светлокудрый парень из Доброгастова рода, по имени Тужир.
Все примолкли, не находя возражений. Неужели и правда все гунны – колдуны?
– А навий-то, поди, опять на болота захаживал, – посмотрев вслед жрецу, негромко промолвил Истр. – И что его так в злые места тянет?
– На то он и навий, брат, – Тужир улыбнулся. – И дело свое знает: пока страду не закончили, уберег нас от дождя!
– Да, – согласно кивнул Годомысл. – Тут Влекумер молодец – с богами ладить умеет.
– Еще бы! – невесело хохотнул Тужир. – Не зря ведь девчонку в болото бросили… с богами договариваться послали.
– Куда кого бросили? – Радомир посмотрел на Истра. – Что-то я ни о чем таком не слышал.
– Мы с тобой на молотьбе были, к ночи с ног валились. Не до разговоров…
– Да уж – цеп молотильный до сих пор снится.
– Так вот, тогда тучи собрались, Влекумер и потребовал богам на умиротворение девку. Из самых красивых хотел взять, да старцы воспротивились, не согласились лучших невест отдавать – чернавкой откупились. Была у нас такая, Малостой звали.
– Малоста?! – Родион закусил губу.
То-то он замечал, что знакомой по бане девчонки нигде не видно. Так ее, значит, в трясину?! Договариваться с богами?
– Слышь, Истр… Помнишь, как сам-то? Только тебя в болото хитростью отправили, а ее – насильно.
– Сколько раз тебе объяснять, брат! – Парнишка вспыхнул. – Не люди то были, а навьи, духи болотные!
