Ну и тоска – хоть волком вой. Раньше так грустить и времени-то не было. Напиться бы с горя, да и то не выйдет: вся брага у Доброгаста в закромах, а просто так не даст. Не принято тут надираться в одиночку и без повода – только все вместе и только на праздниках. А праздники строго по расписанию: начало жатвы, окончание жатвы, «дедовы дни», солнцеворот… Ну, кроме свадеб, погребений и прочих знаменательных семейных дат.
Единственное, что несколько утешало, были мысли о Хильде. Свидятся ли они еще? Он на все готов, лишь бы отсюда выбраться – но тогда и Хильду он увидит в лучшем случае во сне. А если придется остаться здесь – ничего не пожалеет ради новой встречи наяву. Вот такие альтернативы…
– А, вот ты где!
В дом заглянул Истр; от холодного воздуха дымное тусклое пламя лучины дернулось и едва не погасло.
– Чего еще? – обернулся недовольный Радомир. – Наскучило сказки слушать?
– Тебя хотел позвать. Сидишь тут один…
– Что у тебя с лицом? – Когда огонь лучины успокоился, Радомир заметил длинную кровавую царапину на левой щеке парня.
– Да так, – отмахнулся тот. – Ходил силки проверять. Ну, помнишь, тебя еще звал, да ты не пошел? Кто-то лук настороженный на тропе поставил. Не знал, видать, что я пойду. Хорошо, поскользнулся – да в грязь. Измазался, конечно, но и стрела мимо пролетела. А не упал бы – прямо бы в сердце! А что ты думаешь? Такие случаи частенько бывают.
– Случаи? – Родион со всей серьезностью посмотрел на приятеля. – А не много ли вообще у нас здесь случаев, и весьма странных? Кто знал, что ты поставил силки?
– Да многие… Все знали, кто хотел, – Истр засмеялся. – Да ты что думаешь, лук нарочно насторожили? На меня?
– Сам говоришь, стрела угодила бы в сердце, – задумчиво произнес Радомир. – А ну-ка, встань. Ну, поднимись, поднимись же! Видишь? Не такого уж ты малого роста, скоро меня перегонишь. Это какой же должен быть зверь?
– Стрела на волка – я потом ее отыскал, посмотрел.
– И с каких пор у вас волки на задних лапах ходят? Не знаешь? И я не знаю.
– Да брось ты! – Истр снова рассмеялся, но уже не так непринужденно, видно было – задумался. Это в двадцать первом веке подросткам можно и без мозгов обходиться, а в пятом без них не выжить.
– Оно, конечно, может быть, и случайность, – подбросив в очаг дров, размышлял Родион. – А может, и нет. На тебя кто-то охотится, коварно и хитро, чтобы самому не подставиться. Болото вспомни – ведь едва не утоп!
– И о том, что я на болото собрался навий искать, просить силы воинской, тоже многие знали, особенно из парней.
– А Влекумер?
– Ну, наверное, – Истр пожал плечами. – Хотобуд мог рассказать. Да то не люди, то болотные духи были!
– Ага, как же! – Родион саркастически хмыкнул. – Здорово узлы вяжут твои духи! Прямо туристы юные.
– Какие еще турицы, брат? Как они могут узлы вязать, у них и рук-то нет, одни копыта. А духи они и есть духи, – упрямо отозвался подросток, никак не желая признать, что есть рядом кто-то умный и коварный, кто провел его и едва не погубил.
– Ладно, черт с ним, с болотом, – отмахнулся Радомир. – Давай-ка, брат, о другом поговорим. Вот, скажем, готы. Как получилось, что они досюда дошли? Из такой дали, никем не замеченные – у вас что, ночной стражи нет?
– Есть.
– Где она была тогда? А может, помог им кто-то? И напали они в первую очередь на двор Доброгаста. Указал кто?
– Ты думаешь – предатель?! – Истр округлил глаза.
– Я ничего не думаю, – пожал плечами Родион. – Может, предатель, а может, готам просто повезло. Но очень странно это все. И вот еще, тот заброшенный готский дом. Хотобуд ведь хорошо знал, куда идти.
– Ну да, он же бывал в тех местах раньше.
– Вот-вот, бывал… И кто сказал, что не завел связи? С кем он там странствовал – не один же?
– Влекумер его с собой брал. Да и многих других тоже.
– Ах, Влекумер!
– Но зачем ему готам помогать? У них не наши боги.
– Не знаю зачем, что ты пристал? Я к тому, что с оглядкой жить надо, хоть это, наверное, и трудно. Скажем, Хотобуд и Ятвиг – как они смогли от готов уйти?
– Так и мы ушли же!
– Нам помо… нам повезло.
– Так и им помогли боги!
– Послушай, Истр, братец, – чуть помолчав, Радомир задал наконец главный вопрос. – А ты сам-то как думаешь: кому ты так мешаешь, что тебя хотят жизни лишить?
