Кстати, вуз наш назывался Свердловский юридический институт, сокращенно СЮИ. Это моя аббревиатура, я ведь тоже СЮИ: Скуратов Юрий Ильич. Мелочь, конечно. Но приятная. Я понимал, что попал в свой институт - это был некий знак, поданный едва ли не свыше. Хотя все это - обычная чепуха, которая может прийти только в отягощенную предстоящими экзаменами голову. Но тем не менее мне все говорили: ты еще когда-нибудь будешь ректором этого института.
- Почему ректором?
- Да потому, что твои инициалы совпадают с инициалами института.
Тем временем подоспела первая сессия. Честно говоря, я волновался - а вдруг не сдам? Тем более в ходу было расхожее понятие о том, что студентом человек становится не после поступления, а лишь когда сдаст первую сессию. Вот сдаст ее, тогда все, тогда может считать себя полноправным студентом.
Первый экзамен выпал по предмету, который назывался "Организация суда и прокуратуры в СССР". Курс лекции нам читал известный профессор Владимир Михайлович Семенов - проректор института по науке. Забегая вперед, скажу, что этот человек во многом определил мое будущее.
Вопрос, который мне достался, был сформулирован так: "Отрасли прокурорского надзора в СССР". Я довольно легко ответил на билет.
Семенов сказал:
- Молодой человек, я вас сейчас задам дополнительный вопрос, трудный, а потом, если ответите, мы с вами поговорим... Итак, чем отличается отрасль общего надзора в процессуальном смысле, в смысле объема полномочий, от надзора за дознанием, следствием и оперативно-розыскной деятельностью?
Я ответил. Семенову мой ответ понравился. Он сказал:
- У вас есть способности к науке. Я вам советую вступить в научное студенческое общество.
Это была очень важная рекомендация - сродни этакой путевке в научную жизнь - ведь Семенов был руководителем этого общества.
Сессию я сдал на "отлично" - был единственным из шестидесяти студентов-"строителей", сдавших эту сессию на "пять".
Наукой я увлекся серьезно, и после окончания института мне предложили остаться в аспирантуре. Закончил я институт, как и начал, на пятерки - у меня не было ни одной четверки...
Но вот какая беда - в институте не было военной кафедры и мне предстояло пойти в армию. Профессор Семенов не хотел отпускать меня - не "княжеское", мол, это дело, - написал в военкомат одно письмо, потом второе, но это не помогло.
Четырнадцатого ноября 1973 года я надел военную форму. Кстати, мой друг Сережа Ряднов - тоже аспирант и тоже, как и я, "рядовой необученный", ждал, когда его призовут в ряды защитников Отечества. В отличие от меня, за него никто не ходатайствовал. Но он нашел другой ход, куда более эффективный, чем "метод профессора Семенова", - познакомился с девушкой из военкомата, очаровал ее, угостил шоколадкой и парой пирожков. В результате та вытащила его анкету из числа призывников и передвинула далеко-далеко, точнее, совсем задвинула... в ряды участников Великой Отечественной войны. Так ни в какую армию Сережа и не попал.
А я попал. И понял с той поры, что не всегда большой начальник может решить вопрос так, как надо. Порою - и это бывает часто - гораздо больше может сделать обычная сошка, винтик.
Забрали меня в воинскую часть номер 5425, что в переводе на обычный язык означало: 5-й отдельный специализированный батальон милиции. Основная задача бойцов батальона заключалась в охране общественного порядка путем пешего патрулирования. Но до патрулирования надо было два месяца отбыть в учебке, на усиленных тренировках, где были и длинные марши-броски, и борьба, и бег в противогазах на очень приличные дистанции. Последнее было самым трудным. В противогазе зачастую даже стоять нельзя, не то что бежать. Во время бега в резиновой маске скапливается пот, такое впечатление, что в нем плаваешь. Пот ест глаза, ноздри, губы, сбросить маску нельзя. Если сбросишь - роту с финиша вернут на то место, где была сброшена резиновая "кожа", и заставят бежать вновь. Всю роту. А это, как говорится, чревато. Ребята за такие шутки запросто могли накостылять по шее.
Как-то бежали по лесочку, а там гуляла мамаша с малышом. Малыш увидел нас и зашелся от восторга:
