— А вам разве не хотелось бы поехать в Персию? — мягко спросил он.
— Зачем нам ехать в страну персов? — недовольно отозвался Бабик.
— А военное образование? Ведь ты обещал мне, Бабик, что будешь изучать военные науки!
— Военное образование мы можем получить и здесь! — упрямо возразил Бабик.
— Здесь это невозможно! — по-прежнему мягко, но решительно заявил Васак.
— Я туда не поеду! — отрезал Бабик. — Так и знайте — не поеду! Пусть едет Нерсик, если ему хочется…
Васак с тревогой взглянул на Бабика и, не отводя от него тяжелого взгляда, глубоко задумался. Его одолевали тягостные мысли. Он попытался их отогнать и вновь обратился к Бабику:
— Об этом рано еще говорить. Посмотрим! Ведь мы еще не едем, чего ж ты боишься?
— Я не боюсь! — отозвался Бабик. — Но я не поеду.
— Настанет время — поедешь.
— Никогда не поеду!
Васак нахмурился. Его больно задели дерзкие ответы сына.
— Нерсик, — обратился он к младшему, пытаясь отвлечься от тягостных мыслей, — ты сегодня виделся с матерью?
— Виделся.
— Чем она была занята?
— Зайди к ней сам — и узнаешь! — вмешался Бабик. — ты так занят приемом посетителей и разговорами с ними, что не выберешь времени зайти к матери!
— Так-так, дорогой!.. — кротко согласился с ним Барак. — Упрекай меня, ты имеешь на это право…
— Что ты упрекаешь отца? — заступился Нерсик. — Ведь он марзпан, у него тысяча дел и обязанностей.
— Ну, вот видишь! — попытался отшутиться Васак.
— Ничего не значит! — стоял на своем Бабик. — Пусть найдет время повидаться с матерью!
— Да нет у него времени! — возразил Нерсик.
— Захочет — найдет!.. — твердил Бабик.
Васак с грустью, но беззлобно внимал непочтительным словам сына. Вероятно, в глубине души, перед судом собственной совести, он сознавал правоту мальчика. К тому же он слишком любил детей. Воля его как бы растворялась в этой любви. Возможно, что непосредственные и грубоватые упреки Бабика даже облегчали ему душу.
Нерсик обнял отца:
— Отец, а мать поедет с нами в страну персов?
Вопрос больно поразил Васака:
— Зачем?
— Но разве она позволит нам одним уехать на чужбину?
— Она и слышать не хочет о нашем отъезде! — прервал Бабик.
Васак помрачнел. Он хмуро и задумчиво взглянул на Бабика и долго в молчании разглядывал его. Затем, сдерживая себя, спокойно спросил:
— Разве воины повсюду возят своих матерей с собой? Ответь ты, Нерсик. Он потерял разум…
— А мы непременно должны стать воинами?
— Непременно. Это ваш путь. Вы должны пройти полную военную подготовку.
Нерсик опустил голову.
— Но я хочу поступить в монастырь, отец.
— В монастырь? — изумился Васак и добавил: — Кто внушил тебе эту глупую мысль?
— Мать! — с каким-то злорадством объяснил Бабик. — Она все время читает нам евангелие и говорит о богословах…
— И очень плохо делает, — воскликнул Васак, с гневом отталкивая Нерсика. — Я скажу ей. Я ей запрещу делать из вас монахов!
— А мы в монастырь все-таки уйдем! — строптиво твердил Бабик.
Васак косо взглянул на него, но промолчал. Он стал беспокойно прохаживаться по площадке — к обрыву и обратно.
Со стороны ущелья внизу показалась группа духовных лиц. Они поспешно поднимались к замку, цепляясь за уступы. Видно было, что они сильно торопятся. Телохранитель Васака, который до этого держался на почтительном расстоянии, увидя их, подошел к обрыву. Те издали заметили марзпана и направились прямо к нему, видимо, желая говорить с ним. Наконец, они одолели подъем и остановились у обрыва. От группы отделился старый монах и пройдя несколько шагов, крикнул:
— Разреши обратиться, государь марзпан!
— Что случилось? — недовольно спросил Васак.
— Разреши! Два слова только, во имя всевышнего! — повторил старый монах.
Васак сделал рукой знак телохранителю. Тот пропустил пришедших, и они быстро поднялись наверх.
— Подойдите!.. — неохотно приказал Васак.
Просители подошли ближе. Старый монах, волосатая грудь, непокрытые седые кудри и жалкая власяница которого свидетельствовали о том, что он принадлежит к какому-то неимущему монастырю, к тому же вконец разграбленному персами, упал перед Васаком на колени и стал бить себя в грудь:
— Обобрали нас! Дочиста разорили нас сборщики Деншапуха!.. Даже не посмотрели, богатый монастырь или бедный! А ведь наш-то совсем убогий!.. Обложили нас непосильными налогами, все унесли… Теперь если нас поджечь, даже и дыма не будет… Спаси нас, государь марзпан!..
