Год выпуска карты. Этой карте было более ста лет! Тогда еще не существовало даже проекта нашей станции…
А чуть ниже года стояла надпись:
За моей спиной послышался едва уловимый шорох. Я резко обернулся — и у меня перехватило дыхание от ужаса.
Огромный, выбеленный временем и уже начавший трескаться череп оскалился в проеме двери, демонстрируя два отточенных сверкающих клыка; в темных глазницах, словно вбездонной черноте Космоса, мрачно горели два красных огонька; медленно поднялись длинные суставчатые руки, заканчивающиеся костлявыми пальцами с кривыми когтями; вампир пригнулся, готовясь к прыжку, и тут я увидел, что за ним в дверях стоит Стенли Шелдон.
Шелдон криво усмехнулся и сделал какое-то неуловимое движение рукой. Чудовище замерло.
— Стенли, вы…
— Да, я.
— Так вот кто стоял за всем этим!
— Да, их обоих убил я, вернее, мое детище, мой Вамп.
— Робот? — догадался я.
— Робот, — довольно усмехнулся Шелдон. — Я знаю, ты хотел во что бы то ни стало найти убийцу — можешь себя поздравить — ты его нашел. Вернее, это он нашел тебя. А теперь ты последуешь за своими коллегами.
— Подождите, Шелдон! — я сидел в пол-оборота к нему, и он не мог видеть револьвер у меня за поясом. Моя правая рука уже сползла со стола и теперь опускалась все ниже. Надо говорить — говорить до тех пор, пока она не нащупает рукоятку…
— Скажите мне только — зачем? Я понимаю, что все мы мешали вам — но в чем? Что здесь находится?
— Тебе все равно конец, так что могу сказать. Ты видел карту?
— Да.
— А звездочку на ней?
— Видел. Я сначала решил, что это наша станция — координаты совпадают — но потом увидел год…
— Это старая ракетная база. Здесь, под нами, целый арсенал. Общая мощность — тысяча двести мегатонн! Ты представляешь, что это значит?! Это же власть над миром! Это то, к чему стремились все великие люди прошлого но только я, я, Стенли Шелдон, смогу обладать этим!
Глаза его горели, на щеках появился лихорадочный румянец, он уже кричал, брызжа слюной… Он явно был сумасшедшим — только мозг параноика мог породить это кошмарное чудовище и воскресить безумную идею мирового господства…
…Моя правая рука легла на рукоятку «Магнума»…
— Понятно. Вы нашли эту базу и собирались расконсервировать ее. Но тут Ковальский со своими буровыми работами подобрался слишком близко к вашей находке — и тогда вы создали этого робота-убийцу и выпустили его на Ковальского; а потом оставили охранять базу.
— Ты весьма догадлив. Все. С тебя достаточно. Ты знаешь все, что хотел, — Шелдон сжал что-то в правом кулаке.
В глазах робота снова вспыхнули зловещие огоньки, и в то же мгновение я рванул из-за пояса револьвер.
«Но если в стволе не бризант…» — успел подумать я, нажимая на спуск.
Оглушительный грохот выстрела заложил мне уши; руку со страшной силой рвануло назад, но я успел увидеть, как разлетелся оскаленный череп; схватив револьвер обеими руками, я выстрелил снова; вторая бризантная пуля разорвала робота на куски, швырнув обломки в коридор и сбив с ног Шелдона.
Шелдон приподнялся, сунул руку в карман — но он был слишком медлителен, этот несостоявшийся властелин мира — и в следующее мгновение серебряная пуля Рауля Шутхарта вошла ему точно между глаз.
Ресторанный столик был на двоих. За ним и сидели двое — старший бухгалтер одного скромной провинциальной фирмы Иван Антонович Соколов и экономист оттуда же Игорь Петрович Босягин. Соколов был солидный мужчина под пятьдесят, Босягин — столь же солиден, но чуть за сорок.
И поди ж ты — разница в возрасте у них была лет в пять, а как сказалась на мировоззрении! Соколов пришел в ресторан, желая просто пообедать — сегодня истекал срок их совместной командировки в этот почти европейский город, и они, подбивая бабки, не успели вовремя поесть. Так вот, Соколов хотел вкусно пообедать и немедленно идти в гостиницу. Они вылетали домой завтра, самым ранним рейсом, и встать должны были не позже половины шестого.
А юный Босягин пришел сюда не обедать, а ужинать. Вот так! Ужинать, наслаждаясь музыкой, обслугой, деликатесами, пивом… что там у них еще в прейскуранте? Может, и потанцевать, если будет кого пригласить. Может, и познакомиться с партнершей поближе. Может, и еще чего обломится. Он еще не чувствовал себя настолько дряхлым, этот шалунишка Босягин, чтобы в такой вечер мечтать о гостиничной тахте.
