Хаосит порывался что-то выспросить, однако Анастас кашлянул, и тот убрался.
— У тебя с моралью как? — Анастас начал издалека.
— Хорошо у меня с моралью, — буркнул Магус в ответ. — Отсутствует, если для общего дела.
— Вот и отлично. Смотри.
Девушка была не в лучшем физическом состоянии и перепуганной насмерть.
— Это не девка. Это жизнь. Это всего лишь сосуд с жизненной силой. Берешь — и пьешь.
Анастас что-то сделал руками, пленница беззвучно осела на каменный пол, слабо шевельнулась и замерла.
— Вот и все. Понял?
— Н-нет…
— Смотри. Берешь — и пьешь.
Второй оказалась женщина средних лет, тоже основательно потрепанная — то ли били ее, то ли просто условия содержания были не очень.
— Это учебный материал. Потренируйся на них. Много из них, конечно, не извлечешь, однако начинать лучше с хорошенько ослабленых. Здоровые сопротивляются. Готов? Смотри.
Женщина ахнула, и умерла.
— Пробуй сам.
Третьей оказалась девочка лет семи. Хорошенькая — даже под слоем грязи. Испуганная — но не очень, скорее всего просто не до конца понимающая, куда попала.
— Берешь…
В камере был сосуд. Просто сосуд. Бумажный стаканчик с жизнью. Ну же! Заставь себя, выпей! Это просто сосуд.
— И…
Девочка наклонила голову и посмотрела ему в глаза — удивленно. Не испуганно. Именно удивленно.
— Пьешь!
Чужая жизнь обожгла горло, как хороший коньяк, скользнула в грудь и в живот, прокатилась горячей волной по всему телу, погасла. Выпил. Стаканчик — выбрось. Он никому не нужен.
— Понял? Вижу, понял. Ну вот тебе объект посложнее, давай, тренируйся…
Утро прошло без малейших последствий, без головной боли, жажды и слабости; и даже проснулся он от слегка подзабытого ощущения внизу живота.
Да-да, и еще какого!
— Хм, — сказал Магус и припомнил обаятельную вампиршу.
Воспоминание оказалось в руку — вместо привычных уроков Анастас повел его к Йорну. Как обычно, вампир был краток.
— Ты удовлетворен?
«Нееет!!!» — очень хотелось крикнуть в ответ. — «Нисколечко! Я хотел бы продолжить обучение, хотел бы узнать все ваши секреты и тайны, изучить все ваши методы!». Но вслух, разумеется, Магус сказал иное и тоже краткое:
— Да.
— Был рад познакомиться.
Вот так. Вот и все.
— Я тоже.
— Когда уезжаешь?
Разумеется, на лице мумии прочитать что-то было непросто, но все же Магусу показалось, что Анастас слегка сожалеет.
— Да хоть сегодня. Но лучше, конечно, завтра с утра. Слушай…
Он сделал вид, будто идея только что пришла ему в голову.
— А не повторить ли нам вечерок, а? Пригласить Магду, и эту, как ее… Люду? Вина наберем, развеемся слегка напоследок.
— Магду? — Анастас, похоже, слегка задумался. — Ну, Магду, конечно, можно. А вот с Людой вряд ли что-то получится…
— Это почему?
Позже он много раз клял себя за этот вопрос. И сразу же после него — тоже клял. И через множество лет, пройдя сквозь чудовищную войну, через страшные испытания, своими глазами увидев действие такого оружия, перед которым меркли все природные катастрофы — тоже жалел.
— Так она же к Магде попала, — Анастас посмотрел на него, как на трехлетнего малыша.
— И что?
— Как — что? Что после вампирского ужина остается — не годится даже как зомби. Можем, конечно, поискать ее среди скелетов — но оно тебе надо?
Он то ли не заметил состояния Магуса, то ли сознательно дожал, додавил, добил его, окончательно превратив в некроманта:
— Впрочем, я думаю, ты больше Магдой интересуешься… ну и отлично. Себе я что-нибудь подберу.
Они говорили. Уже через полчаса Магус не смог бы вспомнить, о чем, но сам факт разговора — тихого и приятного, веселого — но с легкой грустинкой, непрерывного — но непрерывающегося был очень приятен.
Они сидели рядом — и сначала Магус положил-было руку женщина на колено — но сам почувствовал фальшь и ненужность этого. Не было смысла чувствовать рядом тело, если сливались души.
Они занимались любовью — и это было, конечно, прекрасно… но Магус готов обманывал сам себя, когда сам же себя убеждал, что все дело в сексе.
Нет.
Это был не секс. Это был не просто секс. Все желающие могут сравнить проститутку, пусть самую умелую, опытную и дорогую — и любимую женщину.
И наконец, уже перед рассветом, Магус признался ей в том, в чем боялся признаться себе самому.
