Дождь шел. Изредка навстречу выплывали светящиеся круги фар. На притаившийся у обочины черный автомобиль Альберт, скорее всего, не обратил бы внимания, если бы на дорогу не выскочила женщина в желто-зеленом «ядовитом» платье — этот цвет недавно вошел в моду. «Похоже, приключения этого сезона не кончились», — равнодушно подумал Альберт, нажимая на тормоз. Через секунду обладательница «ядовитого» платья вынырнула из дождя возле его окна. Привычным взглядом Альберт окинул ее фигуру — посмотреть было на что. Разглядеть лицо оказалось сложней — ко лбу и щекам прилипли мокрые черные волосы; мешал и дождь.
Было в этой молодой женщине что-то неуловимо загадочное. Что именно, Альберт не знал: она произносила самые обычные слова, а для того, чтобы судить о манерах, нескольких секунд явно не хватало. Тем не менее, такое ощущение оставалось и еще больше усилилось, когда Альберт вышел посмотреть, что случилось с мотором ее машины. Марку автомобиля незнакомки он определить не смог, зато поломка была очевидной — Альберта даже удивила несколько неконкретная формулировка: «что-то произошло». «Да не угнала ли она машину?» — мелькнула у него мысль.
Незнакомка, полуотвернувшись, стояла рядом.
— У вас шатун полетел, — сказал Альберт. — Можете посмотреть. Я помочь ничем не могу.
— Мне неприятно, — медленно произнесла она, явно думая о своем.
— Что именно?
— Неприятно смотреть на его внутренности, — тихо и четко произнесла незнакомка.
Альберт не сразу понял, что она имеет в виду. «Может, она иностранка и плохо знает язык?» — решил он и переспросил:
— Внутренности?
— Да, внутренности, — ответила незнакомка, и Альберт наконец догадался, что речь идет о «внутренностях» автомобиля. Местоимение «его» звучало, как относящееся к человеку.
— «Значит-таки не угнала», — подумалось снова.
— Может, вас подвезти? — предложил Альберт, поеживаясь от холода.
— Нет, спасибо.
— Я себе не прощу, если оставлю вас на дороге, — заявил Альберт, распахивая дверцу своей «Волги».
— Я останусь здесь. Спасибо, — тем же холодным тоном отозвалась женщина.
— Вы же здесь не будете ночевать? Садитесь ко мне. Беру вас на буксир.
Она молча подошла к «Волге» и села на переднее сиденье. Мысленно проклиная дождь и холод. Альберт полез в багажник за тросом и внезапно почувствовал чей-то взгляд. Ощущение было неприятным. Незнакомка сидела к нему спиной, однако странное ощущение чужого, невероятно чужого взгляда, не покидало его все время, пока он возился с тросом.
…Она сидела мокрая, растрепанная и смотрела куда-то вперед, в глубь дождя. Альберт устроился за рулем. Его слегка знобило, хотя промок он гораздо меньше попутчицы.
— Ну и погода, — для того, чтобы начать разговор, произнес он. — Не скажешь, что сентябрь.
— Да, — бесцветно отозвалась она, всматриваясь в дождь. В сумерках ее лицо казалось неестественно бледным, удивительно яркий цвет платья усиливал это впечатление. Альберт включил зажигание. Его глаза невольно снова и снова возвращались к голым коленям незнакомки. Молча пялиться было глупо и не очень прилично, но разговор никак не клеился.
— Я довезу вас до ближайшего кемпинга… и, раз уж мы едем вместе, не лучше ли нам представиться друг другу? Я — Альберт, или Алик, если вам так проще.
— Карина.
— Интересное имя… В честь этого… Карского моря? Что-то я слышал…
— Нет.
— Что — «нет»?
Молчание. Только шумит бьющий в стекло дождь.
«Она не для меня», — понял вдруг Альберт и заговорил с ней уже немного по-другому, не как с потенциальной подругой.
— Знаете, Карина, меня немного удивило, как вы относитесь к своей машине… Кстати, что это за марка?
— Когда-то он был «Мерседесом», — уже более мягким тоном ответила Карина.
Она немного расслабилась, откинулась на спинку сиденья и убрала с лица волосы. У нее была своеобразная внешность, из тех, что кажутся очень красивыми одним, оставляя других равнодушными: вытянутое, действительно бледное лицо, без тени загара, на редкость черные глаза, у которых, казалось, не было белков — одна радужка, слившаяся со зрачком — в легкой опушке ресниц и синей тенью внизу, крошечный рот с плотно сжатыми губами. Было похоже, что ее что-то мучает, какое-то давнее горе или болезнь.
