Вальпургиева ночь, или Шаги Командора - страница 25

Шрифт
Интервал

стр.

Гуревич. Так мы ее уже начали. Пока – в пределах третьей палаты. А там, смотришь… Ну, чем был наш народ до нас? Вялый демонизм, унылое сумасбродство. Бесшабашность, сотканная из зевот. Ни в ком – никакого благородия, никакого степенства, ни малейшего превосходительства. А уж о высочестве, тем более о величестве, и говорить не приходится. Когда я, будучи на воле, глядел на наших русских, я бывал иногда так переполнен скорбью, что с трудом втискивался в автобус…

Прохоров (патетически). Я тоже. Я считаю, что мы немножко недоделаны и недоношены. Но в нас есть заколдованность. Я чувствую это по себе, а сегодня ночью особенно…

Гуревич. Ничего, ничего. Доносим, расколдуем, доделаем. А если в ком есть еще полузадушенность и недоразвитость – так это тоже легко поправимо…


Тем временем Алеха, Витя, Коля, Сережа и Михалыч медленноприближаются к двум мыслителям и смотрят на них с разнойстепенью обожания.


Прохоров. Алеха?!

Алеха. Мы все тут.

Прохоров. И хорошо, что все.

Гуревич. Вот именно. Там, на вонючем Западе, там тоже все только и делают, что стоят в очередях за бесплатной похлебкою. Ватикан им выдает похлебку или еще кто – не знаю, но они глядят при этом в сторону России и думают… О чем же они там думают, я тоже не знаю, – но как бы то ни было, мы должны быть постоянно начеку и готовить себя к подвигу! А вы готовите себя к подвигу?

Витя. Еще как готовим!

Гуревич. Ну, вот и прекрасно. (Обносит нанапитком всех поочередно. Продолжает при этом) В сущности, мне их жалко. Мы с вами сейчас тоже тремся в очереди – но ведь не за жалкой ватиканской похлебкой, а за предметом высшей категории! Это тоже надо понимать!… И потом – они разобщены: у каждого свой трепет, свое урчанье в животе. У нас – один трепет и одно урчанье!

Алеха. Ура!

Прохоров. Это ты к чему, дурак, крикнул «ура»?

Алеха. А потому, что они разобщены. И мы их передушим, как котенков.

Прохоров. Как ты думаешь, Гуревич: передушим?

Гуревич. Да душить-то пока зачем? Так уж сразу и душить! Миротворнее нас – нет среди народов. Но если они и дальше будут сомневаться в этом, то в самом ближайшем будущем они и впрямь поплатятся за свое недоверие к нашему миролюбию. Ведь им, живоглотам, ни до чего нет дела, кроме самих себя. Ну, вот Моцартова колыбельная: «Спи, моя радость, усни»… «Кто-то вздохнул за стеной – что нам за дело, родной? Глазки скорее сомкни…» И так далее. Им, фрицам, значит, наплевать на чужую беду, ни малейшего сочувствия чужому вздоху. «Спи, моя радость»… Нет, мы не таковы. Чужая беда – это и наша беда. Нам есть дело до любого вздоха, и спать нам некогда. Мы уже достигли в этом такой неусыпности и полномочности, что можем лишить кого угодно не только вздоха, тяжелого вздоха за стеной, – но и вообще вдоха и выдоха. Нам ли смыкать глаза!

Прохоров. Я понял так, что все-таки душить. Только вот не знаю, с кого начать. Наверное, все-таки с фрицев.

Гуревич. Помилосердствуй, Прохоров! Каких еще фрицев? Для того чтобы фриц не дышал, нам не понадобится даже качнуть левой ногой. Да фриц уже, по существу, и не дышит!

Витя. Я бы голландцев за их летучесть…

Михалыч. Тогда уж и жидов за их вечность…

Прохоров. Тссс!… Я предлагаю, Гуревич, лишить Адмирала следующей порции напитка. И заодно разжаловать его в юнги. За вульгаризм…

Гуревич. Мы, пожалуй, так и сделаем.

Алеха. А меня вот лично интересуют Британские острова.

Гуревич. Ну, с Британией нечего и сюсюкать. Уже Геродот не верил в ее существование. А почему мы должны быть лучше или хуже Геродота? Надо, чтобы все достоверно убедились, что ее в самом деле не существует, – а для этого приложить одно, самое незначительное усилие…

Прохоров. А янки в это время пусть чуточек потрепещут. Пусть у них будут поганые, бессонные ночи, нечего с ними гудбайничать…

Коля. Но вот… если мне прикажут душить скандинавов… так за что мне их душить? Они ведь такие белокурые-белокурые, такие нивчемневиноватые-нивчемневиноватые…

Гуревич. Ты ошибаешься, Коля. Их надо пропесочить для начала за то, что своих зловонных викингов и конунгов они считают пращурами наших великих князей. И потом – за Квислинга и вообще за то, что они мореплаватели…


стр.

Похожие книги