— Если ты так считаешь, значит, ты недостаточно хорошо знала своего брата. — Это было сказано без всякого выражения.
— Но если это не твоих рук дело, то чьих же? — воскликнула она. — Не могу поверить, чтобы Нед по доброй воле сыграл со мной такую шутку.
Аласдэр пожал плечами.
— Почему ты считаешь это шуткой? Почему не допускаешь, что Нед сделал так для твоей же пользы?
— Фу ты! — Эмма была настолько рассержена, что у нее само собой вырвалось это детское восклицание. Она принялась расхаживать по комнате, а Аласдэр смотрел на нее. Глаза его снова заблестели, когда он наблюдал, как она мечется от стены к стене по маленькой комнате.
Леди Эмма Боумонт была высока ростом — пять футов и девять дюймов. Природа одарила ее щедрыми формами, и Аласдэр втайне понимал, что высокий рост отчасти скрывал роскошное тело. Его воображение часто тревожили образы ее фигуры под элегантными платьями — великолепная пышная грудь, гибкая сильная спина, округлые бедра.
Он резко повернулся к фортепьяно, поднял крышку и снова пробежал пальцами по клавишам.
Эмма замерла как вкопанная.
Аласдэр говорил через плечо почти небрежно, а сам склонялся над инструментом и брал наугад ноты.
— Ты прекрасно знаешь, дорогая, что лучше принять все достойно. В противном случае ты только выставишь себя на посмешище.
Он заметил, что ее полные губы поджались и глаза — скорее золотистые, чем карие — снова вспыхнули гневом. Ниточка сквозняка пробилась между стеклом и рамой окна, и от свежего воздуха вспыхнул и взметнулся в камине огонь. Ярче загорелись восковые свечи в ветвистом канделябре на столике под окном. Свет коснулся волос Эммы. Удивительных волос, которыми не уставал восхищаться Аласдэр. Светлых, как летняя пшеница, волос, в которых мелькали и оникс, и пестрота черепахового панциря, и золотые самородки. Когда Эмма была девочкой, ее волосы были пепельного оттенка, но по мере того как она росла, появлялось все больше прядей потемнее.
— Не называй меня так, — попросила она гортанным голосом.
Аласдэр снова обернулся к ней и слегка пожал плечами.
— Как тебе угодно.
Несколько мгновений Эмма колебалась, затем направилась к двери, ведущей в салон. Когда она отворяла створку, ее плечи невольно расправились.
С момента ее внезапного ухода десять минут назад сцена нисколько не изменилась. Четыре человека замерли в тех же позах словно по мановению волшебной палочки. Но, увидев, что она возвращается вместе с Аласдэром, нетерпеливо зашевелились.
— Мистер Кричли, будьте любезны, прочитайте снова завещание брата. — Голос Эммы прозвучал сдержанно, хотя тело ныло от видимого напряжения. — Если не возражаете, начните сначала.
Стряпчий прокашлялся, пошелестел бумагами и начал читать на своем туманном юридическом языке, который для Эммы свидетельствовал о смерти Неда гораздо убедительнее, чем официальное уведомление из конногвардейского полка, личное послание герцога Веллингтона, поток писем от друзей и сослуживцев брата. И даже ярче, чем душераздирающий отчет Хью Мелтона о ранении и смерти Неда на равнине между Торриж-Ведраш и Лиссабоном.
— Поскольку ваш брат не был женат и не имел прямого наследника, титул, Грэнтли-Мэнор и дом Грэнтли в Лондоне по праву майоратного наследования переходят вашему дяде лорду Грэнтли. — Стряпчий оторвался от бумаг и посмотрел на пожилого мужчину, сидящего на обитом вощеным ситцем диване.
Шестой герцог торжественно кивнул, а герцогиня разгладила черные шелковые юбки.
— Не торопись уезжать, дорогая, — грубовато заявил он. — Спешки никакой нет.
— Да, душечка, не подумай, что мы торопимся выставить тебя из собственного дома, — добавила герцогиня. — Жаль, что ты до сих пор не вышла замуж. В ближайшее время мы не собираемся затевать грандиозных перемен. Так что чувствуй себя свободно и живи на правах гостьи, пока не устроишься.
— Не стоит тревожиться, мэм, я не буду вам обузой, — сухо заметила Эмма. — Прошу вас, мистер Кричли, продолжайте.
Стряпчий чувствовал себя не в своей тарелке. Именно на этом месте при первом чтении завещания леди Эмма потеряла свою обычную выдержку.
Аласдэр снова занял место у книжного шкафа и засунул руки глубоко в карманы. Казалось, происходящее мало трогало его, скорее просто забавляло. Но из-под полуприкрытых век Аласдэр пытливо смотрел на Эмму. Опасность новой вспышки ярости на людях миновала, рассудил он.
