Первым человеком, кого встретил счастливый сапожник в селе, был его сосед, завистливый и злой ростовщик. Бедняк, улыбаясь до ушей, рассказал ему, как избавился от ненавистного бремени. И ростовщик в тот же вечер отправился в лес искать маленькую лесную фею с волшебной палочкой.
Маленькая фея, увидев ростовщика, подбежала к нему.
— Ах. как хорошо, что ты пришел! Давай потанцуем! Тот удивленно уставился на нее, мрачно покачал головой и сердито сказал:
— Не бывать этому, девочка!
— Тогда давай споем, — вчера один человек пел мне до зари.
— Хм! Что еще делать бездельникам, как не танцевать да не петь, — огрызнулся ростовщик. — Чем терять время на болтовню, лучше доставай поскорей волшебную палочку да потрудись ради меня!
— Хорошо, — согласилась фея. — Только моя волшебная палочка может взять, а может и дать. Ты чего хотел бы?
Жадный богач открыл было рот, чтобы сказать: «Возьми у меня горб», но помимо воли (он ведь привык все прибирать к рукам) вдруг как заорет во все горло:
— Дай! Дай!
— Тогда держи! — улыбнулась фея, подпрыгнула и ударила его волшебной палочкой.
В тот же миг из темного оврага донесся страшный свист, будто оттуда вылетело пушечное ядро. Не успел богач опомниться, как что-то толкнуло его в спину, и он с ужасом понял, что горб соседа-сапожника прилип к его спине.
Что тут было делать!
Ростовщик закричал во весь голос и принялся кататься по траве, будто на него напали осы. Он то ругал лесную фею. то умолял ее избавить его хоть от второго горба. Но все напрасно: так и носил богач всю жизнь два горба: на груди свой, а на спине — бедняка-сапожника.
Много, много лет назад на окраине одной горной деревеньки стоял высокий вяз. Под его раскидистыми ветвями, словно белый грибок, стоял маленький домик. В нем жила бедная вдова с сыном. Целыми днями бедная женщина ткала, пряла и вязала на людей, бралась за любую работу, чтобы прокормить себя и сына Димчо, свою единственную радость и утеху.
А сын ее с каждым днем становился все умнее и послушнее. Днем он ходил в лес за грибами и ягодами, собирал хворост для очага. А вечером как мог помогал матери — починял челноки для станка, перематывал чужую пряжу, из которой мать должна была вязать чулки для чужих людей…
Когда поздним вечером мальчик засыпал от усталости, мать на цыпочках подходила к нему и долго гладила загрубевшей рукой волосы сына. Иногда она закрывала глаза и мечтала о том, как наступит когда-нибудь и для них хорошее время. Сын вырастет, возмужает, женится на самой работящей девушке села… А сама она будет самой счастливой матерью счастливого сына…
Ах, сладкие мечты о лучших днях, прилетающие поздней ночью, когда глаза закрываются от усталости, а сон еще не пришел, — какое бедняцкое сердце не баюкали вы лживыми песнями!
Но однажды, когда Димчо уже вырос и мечты матери, казалось, вот-вот сбудутся, он нашел на чердаке оставшуюся от отца котомку и сказал:
— Мама, собери меня в дорогу. Пойду искать счастья по белу свету!
При этих словах материнское сердце дрогнуло, словно раненая птица. Голова у нее закружилась, из глаз полились жаркие слезы. Из груди вырвался сдавленный крик:
— Сынок, милый, нет, нет, ни за что! Я еще не выплакала всех слез о твоем отце, который вот так же ушел из дома и не вернулся!
— Не удерживай меня, мама! — твердо сказал Димчо. — Не могу я сидеть дома — каждую ночь я вижу во сне дальние пути-дороги, они меня зовут, манят к себе. И все мне чудится, что где-то ждет меня мое счастье, что стоит мне отправиться в путь-дорогу — и наша с тобой жизнь переменится. Мы заживем счастливо, про бедность и думать забудем…
Как ни просила его мать, как ни отговаривали соседи, Димчо, закинув за спину отцовскую котомку, попрощался с друзьями, поцеловал матери руку, вышел на пыльную дорогу, по которой испокон веку мужчины уходили на заработки в дальние края, и вскоре пропал из виду. Осталась мать одна-одинешенька.
Сначала она плакала, не переставая. Слезы избороздили морщинами ее усталое лицо. Но понемногу привыкла к одиночеству, смирилась. Время притупило боль разлуки. Однажды бедная женщина, ложась спать, сказала себе:
