Повернулся и, независимо поплевывая, поперся прыгающей походкой с моего участка. Неужели до него не дошел смысл моих слов?
Или дошел?
«Интересно, кого еще принесет?» — подумала я, отчетливо понимая, что вовремя сесть за работу мне уже не светит.
Следующей была Кира Сургачева. Нормальная бабешка, мужикам такие нравятся — нестарая, остроскулая. Отдаленные пращуры Сургачевой в тюрбанах по степи носились. И девочек наших лапали. Однако в это хмурое утро она была совершенно никакая. То есть абсолютно. Не то чтобы пьяная, но с колоссального бодуна. Продефилировала по дорожке и, ободрав георгины, с опаской покосилась на мой топорик и плюхнулась на крыльцо:
— Привет, Лидунчик. Опохмелиться есть? И закусить…
«Губищей закуси», — отчего-то подумалось мне.
— У тебя что, дом сгорел?
— Не говори, Лидунчик, полный каюк в доме. Матросы ночевали. Лучше бы сгорел…
Тоскливо замолчав, она вперилась в мой вечнозеленый кедрик, растущий перед крыльцом. Тот как-то весь съежился и заробел. Будь его воля, непременно бы отпрыгнул.
В буфете на кухне прозябали остатки вермута. Делать нечего — гостям предлагают лучшее. Я слила их в кружку и отнесла Сургачевой.
— Зашибись, — одобрила Сургачева, выпивая не глядя. — Ты чудо, Лидунчик. Век не забуду…
Оказалось, что Кира с Марышевым давеча накушались какого-то боевого отравляющего вещества. На вид водка была вполне пристойной. С медальками. И стоила как подлинный «Абсолют». И повод ее употребить был правильный — совмещение, так сказать, скорбного и радостного: скончалась любимая тетушка Игорька, но, чтобы он не сильно рвал волосы, оставила ему в наследство двухкомнатную квартиру в центре. Вот за этот презент и выпили. Хотели как лучше — культурно провести субботу, в воскресенье уехать в город, съездить на квартиру и активно радоваться жизни, но получился полный конфуз. Игорь лежит в отрубе, пьяный до усрачки, дачка кверху дном, Сургачева тяжело больна и периодически выпадает из реальности. Слишком поздно они обнаружили, что водка паленая — половину уже выпили. Сургачева нашла в себе силы остановиться, а Игорек, естественно, рвался в бой, и каково теперь будет пробуждение — никому не ведомо. Хотя и прогнозируемо.
— Ты этой ночью не вставала? — спросила я.
— А как бы я вставала? — удивилась Сургачева.
— Ну не знаю, — пожала я плечами. — До ветру там, или с «ихтиандрой» пообщаться… Организму ведь не прикажешь.
Сургачева мрачно заглянула на дно кружки:
— Ну нет уж. По крайней мере, не припомню… Еще выпить дашь?
— Нету.
— Плохо. Ну ладно, побреду я тогда. Погуляю. Игорек еще не скоро воскреснет.
— Подожди…
И пока она не успела оторвать свою задницу от крыльца, я слово в слово повторила уже сказанное Красноперову, изменив лишь заключительную часть монолога.
— В Волчьем тупике всего три двора, — сказала я, — ваш, Ритки Рябининой и придурка Красноперова…
— Не чмыри всуе Красноперова, — зевнула Сургачева, — не такой уж он придурок, как кажется. Он скорее гений. Ты слышала о программном обеспечении «Логическая Вселенная»? Разработана в вычислительном центре машзавода имени Фрунзе. Фирма «Сибкомп». При непосредственном участии, заметь, Красноперова. По мнению экспертов, эта программа по параметрам превосходит небезызвестный «Windows» и намного удобнее…
— Зато в быту он полный увалень. Ты вообще слышала, что я сказала?
Сургачева минутку подумала. Потом подняла на меня усталые, воспаленные глаза:
— А с чего тебе взбрело, будто они несли труп?
Тут я напомнила ей про крик и стоны. Она опять задумалась. Со стороны могло показаться, что Сургачева спит.
— Бред, — сказала она, проснувшись. — Труп нельзя вынести из кооператива. Его, знаешь ли, казаки охраняют со всех сторон. Я имею в виду, кооператив, а не труп.
— Труп понесли в Волчий тупик, — терпеливо напомнила я.
— То есть он там где-то и лежит? — подозрительно поводя носом, точно принюхиваясь, сообразила Сургачева. — У кого-то из нас, да? Пованивая?
— Закопали, — предположила я.
Она посмотрела на меня с каким-то плохо скрытым предубеждением. Потом, видно, заподозрила неладное. В больных глазах отразилось рождение мысли.
