Утром говорю себе, что мои галлюцинации совсем страх потеряли, и что это самое дно – когда твои сны тебя ругают и тобой руководят. И дальше принимаю снотворное каждый день до окончания полёта.
В Академии не принимаю, но сны больше не приходят. Я и рада, и, честно признаться, скучаю по ним – такой фейерверк чувств и эмоций… Не могу не думать о красном, хотя очень стараюсь, ведь я прекрасно понимаю, что кем бы он ни был, я – случайное развлечение, которое он уже забыл. Про себя продолжаю звать его красным, не называю Рик – не верю, что это мог быть и в самом деле он, скорее, это всё моё воображение.
Неожиданно проявился Игорь. Намекал на примирение. Хвастался своей работой – недавно устроился, квартиру предлагал показать. Я не пошла. Осознание того, что он и в самом деле мог бы купить мне билет, если бы хотел видеть, убивает все зачатки былых чувств и надежд. И то, что пришёл он недели через две после моего приезда, тоже о многом говорит. Ждал, что я сама справлюсь и обустроюсь. Чтобы, не дай демон, помогать бы не пришлось. От таких мыслей я с Игорем язвительна и зла, но он почему-то продолжает писать и приходить. А я вспоминаю красного… и тоскую. Глупо и безнадёжно.
На свой день рождения сдаюсь, позволяю себе маленькую слабость – загадываю увидеть сон с ним. Не работает, как и ожидалось.
Зато на утро мне доставляют огромный букетище тёмно-красных роз. Без подписи, без всего. Подумала бы на Игоря, но он приходит лично с куда более скромным букетом и долго, нудно допытывается у меня, от кого цветы. Я не знаю, от кого. И даже начинаю снова подозревать у себя сумасшествие – может, я сама его заказала? Как и сон на следующую ночь…
Мне снится большая, богато обставленная каюта. Стол, на котором стоит тарелка с фруктами и два бокала вина. И красный.
– С Днём Рождения, Майна, – говорит он, и я впервые начинаю подозревать, что сон – не совсем сон.
– Благодарю, – осторожно отзываюсь, присаживаясь за стол и поднимая бокал. Я никогда не пробовала такое вино. Даже не могу сказать, из чего оно.
– Как у тебя дела? Как жених?
Я давлюсь сделанным только что глотком – и от вопроса, и потому что взгляд падает на китель, на этот раз со знаками отличия.
– Всё хорошо, ваше превосходительство. Благодарю.
Ну не рассказывать же ему, что от Игоря меня воротит, а тот наоборот загорелся. Красный молчит, и я, не в силах выдержать тишину, спрашиваю. – А у вас?
– А у меня никогда не было жениха и, смею надеяться, не будет, – чуть улыбается он. – Я скучал по тебе.
Я думаю о том, что моё безумие прогрессирует, надо, наверное, посетить специалиста… вслух же неожиданно признаюсь:
– Я тоже.
– Приходи в гости, – говорит он. – Я буду на Земле через неделю, придёшь?
– Приду, – соглашаюсь я.
Конечно, я в это не верю. Но вместо того, чтобы потратить деньги на специалиста, иду и покупаю бельё и платье. На всякий случай. На всякий самый безумный случай, который всё же наступает.
Он просто заезжает за мной. И пока вся Академия сходит с ума от его припаркованного катера, и от одного его имени, он ждёт меня под дверью.
С этого момента начинаются три месяца сказки. Мы встречаемся каждую ночь во сне. Он забирает меня к себе каждый раз, когда возвращается на Землю. Я так счастлива, что, кажется, этого хватит и на всю прошлую и на всю будущую жизнь. Какое обманчивое ощущение, счастья никогда не бывает много, и чем больше его было, тем страшнее, когда оно заканчивается…
Моё заканчивается внезапно. Рик просто не приходит в одну из ночей, а на утро Игорь скидывает мне ссылку. Впрочем, он мог бы и не трудиться – я завалена сообщениями и письмами от незнакомых людей – журналистов, которые просят прокомментировать помолвку Риккардо Мутта и Айлины Дейро. Знала ли я. Когда мы расстались, расстались ли мы, или планируем продолжить встречи – в конце концов, красному адмиралу простят и не такое. Не хочу ли я поделиться чем-то с общественностью. Излить своё горе. Или радость. Рассказать, как Риккардо, пользуясь служебным положением, меня принуждал. Или как он меня обманывал. Ну хоть что-нибудь рассказать, желательно жареное.
