— Интересное соображение. Почему ты думаешь, что это тест?
— Потому что если вы хотели просто отобрать у меня это дело, если все, что вы хотели, — это удержать меня от вмешательства, то вы должны были забросить меня в тысяча девятьсот семьдесят пятый год и оставить там.
— Ты мог бы вернуться назад при откатах времетрясения.
— Мог бы. Но это нелегко. Без хорошей карты. Ну ладно, задвинули бы меня в тысяча девятьсот восьмидесятый год или восемьдесят пятый. По вашим собственным расчетам, на каждые три года прыжка вниз расходуется год субъективного времени. Я потрачу двадцать лет, чтобы выбраться из вашей тюрьмы, но это не выведет меня из строя. Однако, перенеся меня так далеко вперед — как вы сделали прошлой ночью, — вы добились другого эффекта. Я настолько далеко от своего времени, что являюсь социальным инвалидом, нуждающимся в постоянном уходе. Вы выбили меня из колеи. И сделали это преднамеренно. Отсюда вопрос: в чем ваша цель? Очевидно, во мне самом — другой выгоды для вас здесь нет. Значит, это должен быть тест.
Икинс снисходительно кивнул:
— Что ж, звучит логично. Можешь задать мне следующий вопрос. Раз ты такой хороший детектив.
— Вы не ответили на предыдущий.
— Скажем так: тест еще не закончен.
— Много осталось?
— О, все еще впереди. Мы только разогреваемся.
— Хорошо. Поехали дальше. Здесь я вам не нужен. Мы оба это знаем. Но я могу вернуться и принести там намного больше пользы.
— Какой именно пользы?
— Какой-нибудь. В том, что для вас наиболее необходимо.
— И что, по-твоему, нам необходимо?
— Задания. Вы знаете, что я имею в виду. То, для чего вы меня нанимали. Заказы, которые не обсуждаются.
— И ты думаешь, что мы хотим поручить тебе такого рода работу?..
— Этот ответ сам собой напрашивается, не так ли?
— Нет. Не все ответы очевидны.
— Я хороший детектив. Я это доказал. С некоторыми из этих ваших штук я буду самым лучшим. Вы могли бы дать мне микрокамеры, объективы для съемки с увеличением, приборы ночного видения… все, что, на ваш взгляд, необходимо. Я не стану просить у вас компьютер или что-то из ряда вон выходящее. Каких размеров сейчас компьютеры? Они занимают целую комнату или как?
— Вот наглядный пример непонимания глобальных перемен в обществе, — засмеялся Икинс.
— Что вы имеете в виду?
— Мы можем снабдить тебя компьютером, умещающимся в спичечном коробке.
— Вы шутите…
— Отнюдь нет. Мы действительно можем производить маленькие микросхемы. Их гравируют на алмазных платах с помощью гамма-лучей.
— Они, должно быть, дорого стоят…
— Дорого стоит ланч в «Макдоналдсе». Компьютеры дешевы. Мы штампуем их, как фотографии. Три доллара за штуку.
— Черт возьми… — Я не сразу опомнился от потрясения. Повернулся, чтобы посмотреть на Брауни. — Это то, что у тебя в голове?
— В голове у меня основные сенсорные устройства. Логические процессоры в груди. Мгновенная реакция за счет оптических связей. Мои зарядные устройства — в тазобедренной области для выравнивания баланса центра тяжести. Я могу показать вам схемы…
— Благодарю покорно. — Я вскинул руки. Повернулся к Икинсу. — О'кей, я вам верю. Но это не меняет сути. Есть вещи, которые вы не можете сделать в шестьдесят седьмом, а я могу это сделать за вас. Поэтому мой вопрос: что я должен сделать, чтобы вернуться? В чем на самом деле заключается мой испытательный срок?
— А как ты отнесешься к лоботомии? — ухмыльнулся Икинс.
— Что?
— Ну, не в прямом смысле. «Лоботомия» — это сленговый термин, употребляемый для обозначения принципиальной переориентации устойчивой склонности к агрессии. С отцом Мэтти, например, ты поступил не слишком умно. Совершенно непродуктивные действия.
— Он не имел права бить мальчишку…
— Не имел. Но ты думаешь, что, разбив ему нос и доведя до микроинфаркта, ты чего-нибудь добился?
— Впредь он не будет распускать руки.
— Есть другие способы. И намного лучше. Ты хочешь их изучить?
Я взвесил обстоятельства и кивнул.
— Ты меня не убедил, — покачал головой Икинс.
— Чего вы от меня добиваетесь? Что именно я сказал не так?
— Я не могу тебе подсказывать. Эту часть задачи ты должен решить сам.
— Вы все еще меня проверяете?
