- "Полюс-три", подойди ближе к моему кораблю и посмотри, в каком состоянии передняя нога! - передал Антонов по радио Антипову.
Тот незамедлительно выполнил соответствующий маневр своим самолетом, посмотрел ногу Б-25 Антонова и сообщил:
- "Полюс-двенадцать", передняя нога в полуубранном положении. Колесо развернуто вправо на девяносто градусов...
- Хорошо! Идем выполнять задание, а потом еще раз посмотрим, - сказал Антонов и повел самолет в заданный квадрат.
...После выполнения задания, подойдя к своему аэродрому, Антонов передал руководителю полетами:
- "Изумруд", я - "Полюс-двенадцать", у моего корабля не выпускается передняя нога. Пройду над стартом, посмотрите и посоветуйте, что делать?
Семен Михеевич, конечно, и сам знал, что делать, но так уж положено для порядка...
- "Полюс-двенадцатый", я - "Изумруд", проходите над стартом! - услышал Антонов голос руководителя полетами. Начались "смотрины" передней ноги самолета Антонова.
Вскоре на старт прибыли генерал Стефановский и инженер-полковник Лазарев.
- Пройди, Антонов, над стартом! - передал Стефановский в эфир уже без всяких позывных.
Антонов прошел над стартом раз, второй, третий...
Наконец, инженер, позабыв, видимо, в спешке, что Антонов находится в Б-25, дал ЦУ; рубить пол, выворачивать ломом переднюю ногу в нормальное положение и садиться на шасси.
- Что мы на "фармане" летаем? И какой тут к черту лом и топоры?! выругался борттехник Паутов.
- Ну и дела... - вздохнул Антонов, затем нажал на кнопку радиопередатчика и передал:
- "Изумруд", попытаюсь сесть на шасси. Разрешите?..
- Хорошо, Антонов, садись... - после некоторого молчания послышался в наушниках голос генерала Стефановского.
- Всем в хвост! - приказал тут же Антонов экипажу.
Штурман Степанов, радист Яблонский и борттехник Паутов незамедлительно направились по лазу в хвост самолета, чтобы создать предельно заднюю центровку.
Основные стойки шасси были в выпущенном положении, на замках. Антонов выпустил еще полностью и посадочные щитки и повел машину на посадку. Б-25 стремился поднять нос кверху, но Антонов двумя руками держал почти полностью отданный штурвал от себя.
Посадка была выполнена на основные колеса и хвостовую пяту.
Две трети пробега машина нормально бежала по укатанному снегу бетонированной полосы. Но вот нос Б-25 стал "проситься" вниз. Однако Антонов энергичными движениями штурвала не давал ему опуститься, потому что нужно было продлить время пробега на двух колесах, чтобы меньшей была скорость, когда машина коснется передней ногой земли и пойдет в резкий правый разворот.
"Беги, хорошая, беги... Еще немножко... Еще чуть-чуть..." приговаривал тихо Антонов и работал штурвалом и педалями. Когда же машина опустила переднюю ногу, он громко произнес: "Какая умница!.." - и сильно нажал на педали тормозов.
Скорость была уже небольшой. И колеса, издавая протяжный, высокого тона писк и отбрасывая в стороны брызги снега, заскользили протекторами по полосе. Самолет, дрожа всем корпусом, начал разворачиваться вправо. Но скорость была уже мала, и все обошлось благополучно.
Был у Семена Михеевича Антонова еще и такой случай. Произошел он во время испытания двигателей АШ-73ТК на Ту-4.
В один из дней Антонов вместе со вторым летчиком Сарыгиным, ведущим инженером по самолету Испиряном, ведущим инженером по двигателям Кащеевым, штурманом Селивановым, бортинженером Осиповым и радистом Ашихминым взлетел на выполнение десятиминутных площадок на боевом режиме работы двигателей.
Высота восемь тысяч метров. Вдруг впереди мелькнуло несколько стрижей. Пролетев над кабиной летчиков, они мгновенно скрылись сзади самолета.
- Стрижи! Стрижи! - закричал удивленно Селиванов.
- Ты посмотри! - Произнес тоже удивленно Антонов. - Давненько летаю, а никогда на восьми тысячах их не видел. Удивительная птица!
- А может, это вовсе и не стрижи, ребята? - спросил Испиряч.
- Стрижи, что там говорить! Головка, хвостик раздвоенный... - стал было пояснять Селиванов, но его прервал возглас Сарыгина.
- Горит! Горит!..
- Где горит? Что горит? - тревожно спросил Антонов и бросил взгляд направо и налево - на двигатели.
