- Слушаю, командир!
- У тебя "ШКАС" в каком окне установлен?
- В правом, командир!
- Поставь его в левое окно!
- Сейчас...
- Командир, "мессеры" справа! - раздался тревожный голос Малущенко.
- Вижу! Ратников, поставь, говорю тебе, "ШКАС" в левое окно. Я разверну машину вправо вниз, под ведущего "мессера", а ты дашь по нему очередь из "ШКАСа". Подлиннее только дай очередь.
- Понял, командир!
- Обожди, обожди... Отставить "ШКАС"! Не достанешь с него... Будешь бить по ведущему из "Березина". Сделаю разворот назад с очень большим креном. Бей без промаха! Понял меня!
- Понял!
- Только бей без промаха!
- Постараюсь, командир.
- Задержка устранена! - доложил в это время Малущенко.
- Хорошо! - сказал Бобров. - Смотри теперь за ведомым.
И он с креном девяносто градусов бросил машину вправо вниз, под ведущего "мессера".
"Брюхо" немецкого истребителя оказалось у Ратникова как на ладони.
Длинная очередь из "Березина", и истребитель, перевернувшись через крыло и сильно задымив, пошел штопором к земле.
Ведомый "мессер", увидев все это, взмыл, как ужаленный, влево вверх и подался восвояси.
Так на одиночном бомбардировщике Пе-2, уступающем паре "мессершмиттов" в маневренности и вооружении, экипаж Боброва одержал победу. Причем одержал ее над вражеским аэродромом.
Этот замечательный экипаж выполнил вместе за войну 216 боевых вылетов.
Леонид Бобров и Митрофан Малущенко стали Героями Советского Союза, а Василий Ратников награжден двумя орденами Славы.
- Да, хорошие ребята были в вашем полку, - выслушав меня, гордо произнес Жуков.
- Конечно, хорошие.
Потом, поинтересовавшись, сколько у меня боевых вылетов,. Николай Павлович спросил:
- Хочешь, костюм мой посмотреть?
- Конечно. Давай показывай.
- Тогда посиди, сейчас принесу.
Откровенно говоря, я приготовился посмотреть высотный компенсирующий костюм, в котором Николай Павлович Жуков поднимался на высоты в самолетах и тренировался в барокамере и который каким-то образом очутился у него дома. Но нет. Это была его обычная военная тужурка, с погонами старшины, орденом боевого Красного Знамени, боевыми медалями и золотыми медалями за рекорды.
- Ах, вон какой ты костюм показываешь! - воскликнул я, глядя на два ряда золотых медалей.
Да, каким трудом, каким упорством и мужеством завоеваны они - эти восемь золотых медалей!
- Николай, когда я встречаюсь с вами, парашютистами, то часто говорю: "Привет героям-парашютистам!" Поверь, я говорю это серьезно. Вы действительно герои! - сказал я при расставании с Николаем Павловичем Жуковым.
Улыбаясь, он крепко, по-фронтовому, пожал мне руку. И столько было молодого задора в его глазах!
Впервые в мире...
Как-то один журналист сказал; "Парашютист-испытатель Андреев... Какая глыба-человек!"...
Я тогда смотрел на лицо журналиста, выражавшее удивление, радость и гордость, смотрел на развернутые ладонями кверху со слегка растопыренными согнутыми пальцами его большие руки, которыми он, делая вверх и вниз движения, словно взвешивал эту глыбу, и тоже с гордостью думал об Андрееве.
Да, когда мы говорим о героях-современниках, когда говорим: "В мирное время всегда есть место подвигу", то парашютист-испытатель Андреев и есть тот самый настоящий современник-герой, тот самый Человек Подвига!
О нем, Герое Советского Союза, Заслуженном мастере спорта СССР, рекордсмену мира и Советского Союза, парашютисте-испытателе, полковнике Андрееве Евгении Николаевиче я и хочу рассказать.
В детстве Женя Андреев мечтал стать моряком. Начитавшись интересных морских рассказов, он видел себя на капитанском мостике, с высоты которого гордо взирал на седые волны, лавиной бегущие к - кораблю, слышал их извечный шум, грозный захватывающий, видел и слышал тревожно кричащих морских птиц.
Лишившись рано родителей, Женя воспитывался в детском доме, в дружном коллективе, в котором действовало правило: "Один за всех и все за одного".
В то время шла война с фашистами - война, закалявшая характеры детдомовцев, учившая их жить на свете.
Закончив учебу в школе, а затем в ремесленном училище, Женя Андреев в четырнадцать лет стал работать на заводе, который выпускал танки.
