'Всё. - Подумал Виктор, несколько часов тонкой работы изрядно измотали. - Теперь можно звонить Олегу, - пусть приезжает. Отдам ему ключи от гаража, и завалюсь спать. Праздничный тортик для маршала готов. Можно сказать, эксклюзив. Ручная работа. Таких рецептов здесь пока не знают, и, слава богу, что не знают, а то уж больно хорошие ученики... Или сходить куда-нибудь? Развеяться, так сказать, и посветиться заодно. Тем более что перед смертью не надышишься. Я прав, товарищ Вощинин?'
Из газет:
Ожесточенные бои между регулярными частями Чехословацкой республики и судето-немецкими повстанцами (Фрайкор). Сообщается о сотнях убитых и множестве раненых мирных жителей. Массовый исход немецкого населения в Австрию и Германию.
На фотографии т. Сталин и т. Ворошилов на совещании передовых колхозников и колхозниц Узбекистана. Оба смеются.
Победа Народного Фронта на парламентских выборах в Испании. Новый премьер - Мануэль Асанья - восстанавливает действие конституции 1931 года.
Глава 11. Среда тринадцатое: Хронометраж
13.02.36 06.00
По идее, должен бы звучать Бетховен[151] или еще кто из "той же оперы" - Гайдн, или Глюк, или вагнеровский "Полет валькирий" - но в немецко-фашистской башке Баста фон Шаунбурга куролесил Моцарт со своей Eine Kleine Nachtmusic[152], и под эту неслышную миру музыку Олег проснулся, встал с постели и начал этот день.
"Среда тринадцатое... Это же надо! Хорошо хоть не пятница..."
Он тщательно побрился, принял холодный душ, намеренно взводя нервы в положение "товсь", выпил чашку крепкого черного кофе и только тогда стал одеваться. Брюки, ботинки и свитер, предназначенные для этого дня, были куплены в разных магазинах и в разных частях города. И вместо пальто Олег надел сегодня потертую кожаную куртку, в которой одинаково удобно будет и стрелять - Один пистолет, - "четырёхсотая" "Астра"[153],- был засунут за ремень брюк под свитером, а другой такой же висел под мышкой в кобуре - и бегать. Очки с обычными стеклами - без диоптрий - накладные усы и темный парик с кепкой довершали его сегодняшний наряд.
"Вполне!" - Олег кивнул своему отражению в зеркале, проверил запасные обоймы в карманах, и вышел из дома.
Через полчаса он затормозил около гаража, где дожидалась своего часа "машинка бога войны", и, припарковавшись неподалеку, подошел к двери.
- Это я, Шульце. - Ответил он, когда на аккуратный стук из-за двери осведомились, кто это и что этому кому-то понадобилось в половине восьмого утра?
- Ну? - Спросил Олег по-немецки, когда Кольб открыл дверь. - Вы готовы?
- Д-да. - Выглядел поганец неважно: бледен как полотно, глаза тусклые, нижняя губа подрагивает.
"Не боец... Но с другой стороны..."
- Не надо бояться. - Сказал Олег, стремительно превращаясь в фон Шаунбурга. - Вы же мужчина, дружище. И я все время буду рядом.
- Я не боюсь. - Голос усталый, хриплый.
"Будем надеяться".
- Я в этом не уверен. - Улыбнулся Олег, закуривая.
- Вы можете на меня положиться.
Боже, как жалобно прозвучало это заверение!
"Детский лепет... Но тебя, парень, никто силком в нацисты не тянул, не так ли?"
- Как там наш клиент? - Спросил Олег, переходя к главному.
- Он спит. - Промямлил Питер Кольб, и по его виску скатилась мутная капля пота.
- Ну раз спит, значит, жив. - Усмехнулся Олег и положил руку на плечо собеседника.
- Жив. - Как эхо повторил его последнее слово Кольб.
- Хорошо. - Кивнул Олег, но руку с плеча Питера так и не снял. - Вы помните, что надо делать?
- Д-да. - Выдавил из себя "подлый нацистский наймит". - Подъехать, остановиться, заглушить мотор, поставить на стояночный тормоз и уходить.
- Но не бежать. - Поднял вверх палец Олег. Он снял-таки руку с плеча Кольба и мог теперь жестикулировать.
- Не бежать. - Согласно кивнул Кольб.
- А где остановиться? - Этого задохлика следовало проверять все время, потому что доверять такому, это, знаете ли, верх несерьезности.
- Там, где вы мне скажете. - Пролепетал Кольб.
- Верно. - Олег снова положил руку на плечо Питеру Кольбу и заглянул ему в глаза. - Никакой отсебятины, дружище, а то яйца оторву и заставлю съесть. Ты мне веришь?
