- Так, - кивнул Штейнбрюк, одетый по какой-то оказии в форму. - Поживете пока в гостинице при управлении. Пишите отчет, подробный. Про Вальтера уже знаем, но хотелось бы знать подробности вашей встречи. Идите, вас проводят. Жду завтра в 20-00.
- Слушаюсь! - Татьяна от такого тона аж вытянулась и готова была "щелкнуть каблуками", но каблучками, что на ней, не щелкнешь, да и не умеет она эдак-то.
Ее проводили - "Отконвоировали?" - в гостиницу. Не гостиница, разумеется, - одно название - скорее общага. Маленькая комнатка с зарешеченным окном, спартанская обстановка. Вешалка-стойка у двери. Две кровати с металлическими набалдашниками в виде шаров, две тумбочки. Квадратный стол у окна, два стула при нем, а на нем пустой граненый графин, стакан, числом один, стопка линованной бумаги, перо и чернильница-непроливайка. Шкаф. Дверь в туалетную комнату, умывальник.
"Оооо! "Хол"-"Гор" - - Похоже номер "люкс"! Даже теплая вода есть, и на том спасибо!"
Сопровождающий сухо проинформировал: "Обед и ужин вам принесут из столовой. Если что-то понадобиться сообщите дежурному сержанту на входе".
"Вот так, примерно..." - мысленно сыронизировала Татьяна - "Внутренняя... гостиница?"
***
Крутится пластинка. Шипит. "Танго... в Париже танго..." И комната вращается вокруг нее, а патефон испорчен, испорчен... тянет мелодию, растягивает слова... Тааанннгооо... Долго, медленно, искаженным, размазанным во времени и пространстве собственным ее голосом, превращающимся в низкий, чужой.... Мужской? Мужской, разумеется, капитан Паша - мужчина. Мужчина?
"Ах, да. Мужчина... ведь мы о НЕМ!"
- Где это произошло? - приходит вопрос из темноты слева, но отвечать надо куда-то вправо, потому что комната...
- Что именно? - "Ох... Это ее голос? Господи прости! Да, разве же у нее такой противный писклявый голосок?"
- Вы сказали, к вам подошел мужчина...
"Свет в глаза, - слепит, - кто это спрашивает? - Знакомый..."
- А! - Да, да. Мужчина. - "ОН. Даже в подсознании безымянный ОН. ОН. ОН. ОН... Мне страшно - это Жаннет - УЙДИ!!!". - Не знаю. На улице.
- На какой улице? - Штейнбрюк? Может быть, но почему говорит из-за ее правого плеча?
- Не помню. - "Ну как можно запомнить улицы в чужом незнакомом городе? Она что телефонный справочник?" - Н-н-е знаю. Я в Антверпене раньше не... не бывала. Только карту...
"Это карта города, - тетка в шерстяном жакете, сложенный вчетверо лист. - Ты должна запомнить основные направления... Порт, вокзал, гостиница..."
- Он говорил по-немецки?
"Что? Кто?!"
- Нет, - качает она головой, от этого движения комната начинает вращаться быстрее. Быстрее, еще быстрее... "Танго, в Париже танго!" - Нет! Он заговорил со мной по-французски.
- Что он сказал? - Справа.
- Он говорил по-французски? - Слева.
- Припомните! Что он сказал? - Штейнбрюк.
- Он... ска... Прошу прощения, мадемуазель... Нет, наверное, "извиняюсь". - "Ах, как крУжится голова, как голова... кружИтся!" - Мне кажется, он сказал: "Извините, мадемуазель, но мне надо с вами поговорить". Что-то такое.
- Где это произошло? - Из-за спины.
- Что?
- Где он к вам подошел? - Слева.
- Он говорил по-немецки? - Справа.
- Я же сказала, не помню! - "Боже, какая пискля!"
- Не помните, на каком языке он говорил?
- Нет.
- Так, где он к вам подошел?
- Не помню.
- Ну, хотя бы в какой части города? - Опять Штейнбрюк.
"ОН..."
- Сэйнт ...Амадеус?
- Может быть, Синт Амандус? - Предлагают из-за спины.
"В танго, в парижском танго..."
- Да, точно. Синт Амандус.
"Я подарю вам сердце в танго..."
- Как он выглядел?
"А ночь синяя, и сладкое вино... Господи!"
- К... кто?
- Этот мужчина. - Снова Штейнбрюк. Спокоен, деловит, равнодушен...
"Машина..."
- Высокий...
- Насколько высокий? - Слева.
"Ведь ОН высокий? Ведь так? О, да. ОН теперь высокий..."
- Н-ну, у меня были туфли на низком каблуке, - она пытается вспомнить, но перед глазами несется круговая панорама комнаты, смазанная скоростью и визгом разогнанного до высоких оборотов мотора. - Я... мне кажется... я не доставала ему до плеча...
