Вечер у графа Строганова прошел удачно, — залы ярко освещены, артисты, игравшие комедию императрицы, роли свои знали на зубок и декламировали громко и выразительно. Лев Александрович Нарышкин, как всегда, удачно шутил, а столы были верхом изобилия и совершенства… Однако государыня после представления пьесы поднялась, распрощалась и в сопровождении Платона Зубова и дежурных фрейлин удалилась. Вернувшись в Таврический дворец, она отпустила фаворита и задержала Анну.
— Дурной знак, мой королефф. Видно приходит и мое время… — Сказала она, укладываясь.
— Перестаньте, ваше величество. Вы прекрасно выглядите и сами изволили говорить, что стараниями пирата Ламброзия[138] ваши ноги пришли в прежнее здравие. А падучая звезда — не более чем знак отъезда великой княжны в Швецию…
— Ах, если бы это было так… Сегодня в парке, когда мы сидели на скамейке, шведский король просил у меня руки Alexandrine…
— Но мне говорили, что ранее уже шли переговоры о его браке с принцессой Мекленбургской?
— О, мой королефф, вы, как всегда, в курс все события. Я знала об этом и потому отвечала ему, что подумаю… Вечером я сказала, что готова согласиться на этот брак только в том случае, если все мекленбургские связи будут разорваны и Alexandrine останется в прежней вере.
— Возможно ли это, ваше величество?
— По поводу мекленбургский переговор король согласился сразу. А вот вопрос о свободном исповедании православный вера, как я и ожидала, вызвал затруднений. Der kleiner König <Маленький король (нем.).> пытался уверять, что сие есть невозможно. Он уверял, что не будет стеснять свобода совесть супруга и что в частная жизнь она может исповедовать свою религию. Но он не может позволять ей иметь своя часовня и причт в королевский дворец и что на официальная церемония она должна придерживаться вера его страна.
— Но это же прекрасно! Разве это не справедливое требование, ваше величество? Как бы отнеслись лютеране‑шведы к будущему наследнику, рожденному православной матерью?
— Дочь Петр Великий выходил замуж за герцог Карл Фридрих Голштинский, не переменив вера, и права ее сына на престол были признаны сеймом. Вы знайт сама, что избрание не состоялось лишь потому, что императриц Елисавет уже объявила сын своя сестра, как русский великий князь и свой наследник.
— И что хорошего? Была ли герцогиня счастлива? — Анна запнулась. — Или ее сын?..
— Ах, мой королефф, что такое счастье? Это только путь к поставленный цель, не более… Швеция — исконный враг России, и побежденная она должна подчиняться наши требования. Не подобает русская великая княжна переменять веру, так я считаю!
— Мне кажется, ваше величество, что этакое obstination <упрямство (фр.).> вызовет массу осложнений. Король Густав молод и тоже очень упрям. А молодые люди так полюбили друг друга…
— Спокойной ночи, моя милая. Мы одинаково хорошо знаем, что такое любов… Шведские министры помогут мне, и будет так, как я сказала.
— Спокойной ночи, ваше величество.
Екатерина была права. Большинство шведов, прибывших с королем, уговаривали его согласиться на условия императрицы. Правда, камер‑юнкер Клас Флемминг открыто заявил, что никогда не посоветует монарху предпринять действия, противные законам королевства. Посол Курт Штединг, в доме которого на Английской набережной под именем графа Гага жил Густав IV, вел двойную игру. Но в конце концов разумные доводы большинства как будто победили. Был составлен брачный договор, в котором главную роль играл пункт о свободе вероисповедания православной религии великой княжной после свадьбы. Однако в день обручения, когда документ был представлен российским полномочным министрам, пункта этого в нем не оказалось. Разводя руками, шведы сказали, что король забрал его, чтобы еще раз переговорить с императрицей.
К шести часам в большом зале Зимнего дворца собрались все приглашенные. Приехал из Гатчины великий князь‑отец невесты с супругой, пришли великие князья, ее братья. Все перешли в большой зал, куда через некоторое время со второго этажа спустилась и сама великая княжна Александра в подвенечном платье. Ждали императрицу. В своих покоях она диктовала графу Моркову содержание спорного пункта проекта, который предлагала подписать шведскому королю. Заодно на словах она велела передать, что в случае отказа обручение может не состояться.
