— Эх, вкусен хлеб натощак, Николай Степанович! Мед — не мед, а чего-то еще слаще.
— Хватятся, а мешка-то с хлебом нет, — пережевывая, смачно чавкая, добавил Сиволобов. — Сидят перед своими фраушками и ревут.
— Кто это? — спросил Николай Кораблев, тоже со вкусом поедая хлеб, обдумывая, как спросить Яню о Татьяне, Викторе и матери.
— Немцы. Два. Сидят в хате, фонарик зажгли, карточки, видно, своих жен, перед собой поставили и ревут.
— Шоферы?
— Да.
— Тогда зачем же нам пешком, когда под боком машина? Заберем машину, — и он спустился со стога.
— А кто управлять будет? Ведь машина не лошадь, — возразил Яня.
— Я.
Они долго молчали, пережевывая хлеб, очевидно обдумывая предложение Николая Кораблева, а тот через некоторое время снова спросил:
— Много ли там немцев?
— Да нет, — раздумчиво ответил Яня. — Серединка села выжжена. На краю несколько хат. Переночевать заехали.
Тогда Николай Кораблев нажал:
— Товарищи! Гитлеровцы бегут к Днепру: там они хотят создать оборону. Мы на машине бежим вместе. Я умею водить машину, знаю немецкий язык.
— А с нами как? — подозрительно кинул Сиволобов.
Николай Кораблев, подумав, сказал:
— О вас, если кто спросит, скажу — везу в гестапо… ну в Рогачев, что ль, или в Бобруйск.
Сиволобов, отломив новый кусок хлеба, скорбно произнес:
— Я в этом деле дите. Предаюсь в ваши руки. Драться с врагом — умею. А чего не умею, того не умею.
После этого Яня сказал:
— А все трое не попадемся в лапы? Впрочем, попасть везде можно: я недавно так влопался, ай-ай! Одной ногой в могилке стоял. Эх! — чуть спустя воскликнул он. — Найти бы одежу вам генеральскую! Вы генерал, а мы ваша охрана. Вот бы! Кто попадется, руки только вверх и крик: «Хой Гитлер!»
— Не хой, а хайль, — поправил Николай Кораблев.
— Оно, хой-то, лучше, Николай Степанович.
— Так и есть, как ни верти это слово, — подтвердил Сиволобов, и они засмеялись.
— Только как бы ловушку себе не устроить, — опять усомнился Яня. — Я ведь мастер на своем двоем.
— Пока ловушки-то нет, а машина есть. Грузовая? Еще лучше.
— Эх, рисковать так рисковать! Наелись? — И Яня, вскинув мешок с остатками хлеба на спину, шагнул от стога, за ним, держа наготове автоматы, тронулись Николай Кораблев и Сиволобов.
Вскоре из тьмы показались очертания хат. В крайней хате тускнел огонек. Николай Кораблев, Сиволобов и Яня подошли к окну, заглянули: за столом сидят два немца и ревут перед карточками.
— Сколько время слезы льют! Мы почти весь хлеб съели, а они все еще ревут, — прошептал Яня.
Где-то в стороне стукнула калитка, затем послышался немецкий говор. Кто-то пересек улицу, и до Николая Кораблева донеслось:
— Надо подниматься и ехать.
— Собираются драпать, — шепнул он Яне. — Давайте быстрее. Нужно у тех достать шоферское свидетельство и ключи.
— Когда я хлеб брал, в машине веревка мне попалась. Сейчас, — прошептал Яня и вскоре, вернувшись с веревкой, добавил: — Стрелять нельзя: другие услышат. Свяжем.
Какой неслышный шаг стал у Яни! К двери подошел, словно тень, затем рывком открыл ее, и немцы не успели обернуться, как перед ними уже стояли, наводя автоматы, Сиволобов и Яня, а Николай Кораблев произнес:
— Если хотите видеться с женами, сидите смирно.
Немцы застыли.
Тогда Яня шагнул к одному и быстро связал ему руки, заткнул рот тряпицей, затем к другому и проделал с ним то же самое. Николай Кораблев достал у них документы, поднес к фонарику, посмотрел. Один из немцев оказался шофером, другой — солдат из интендантской части.
Прихватив с собой документы и фонарик, Николай Кораблев пошел к выходу. Через несколько минут он уже сидел за рулем, приглашая к себе Яню:
— Садитесь рядом со мной, показывайте дорогу, а Петр Макарович — в кузов.
Мотор загудел, и машина тронулась в открытые ворота.
На улице кто-то крикнул:
— Шмельцер! Куда?
— Скоро вернусь, — ответил Николай Кораблев.
4
Все бежало…
Бежали грузовики, переполненные солдатами, чемоданами, узлами, госпитальными принадлежностями, ранеными. Бежали танки, исцарапанные, с вмятинами. Бежали пушки — страшилища «фердинанды». Бежали потрепанные роты, батальоны, полки. Бежали лошади, коровы. А за всем этим неслась пыль, накрывая всех и все своим загнутым хвостом.
