Громадин даже растерялся, потом сердито проворчал:
— Так вы что ж, укоротить, что ль, хотите меня? Эдак, милый, я бы всех партизан укоротил: все выше меня. Чего мелешь? Молола!
— Шутка, товарищ генерал, — бледнея, добавил Пикулев, и только тут Громадин заметил, что маленький рост — самое больное место Пикулева, а потом он узнал и целую драму.
Несколько лет тому назад Пикулев влюбился в девушку, очень добрую, тихую, но ростом гораздо выше его. И она полюбила его. Потом они поженились… и с первого же шага началось то, чего Пикулев не ждал. В загсе, регистрируя их брак, женщина украдкой улыбнулась, а когда они выходили из помещения, кто-то вслед кинул:
— Хрулек какой, а она — вон она какая: большому мужику под стать!
Она, его Елена, рассмеялась по-доброму, по-хорошему, а он весь вспыхнул, засовестился, хотел было взять ее под руку, потянулся к ее руке — и опустил свою. Тогда она сама взяла его под руку и вывела на улицу. Отсюда они направились к фотографу. Как же, положено сняться! И Пикулеву казалось, все смотрят на него и на нее и все улыбаются. У фотографа повторилось то же самое, что и в загсе. Фотограф, мужчина крупный, с жирным загривком, сначала улыбнулся легонько, а когда они встали перед аппаратом, он улыбнулся уже открыто и сказал:
— Вам бы лучше сняться так: вы, молодой человек, сядьте на стул, а вы, барышня, стойте. Или наоборот. Так менее заметна разница в росте. Понимаете? Не то карикатура!
С тех пор Пикулев перестал появляться в городе вместе с женой. Они встречались только дома. Чтобы казаться старше и мужественнее, он отрастил бороду, но и это не спасло дела: червяк забрался в сердце и точил, точил его. С таким червячком на душе и отправился он на фронт, да не просто на фронт, а вот сюда — в Брянские леса. И когда опустился на парашюте, партизаны встретили его радостно и, совсем не желая оскорбить, прокричали:
— Ну-у! Такого парашюту легко держать!
А тут еще при первой же встрече и генерал: «Э-э-э! А я думал, ниже меня и людей на свете нет! А вишь ты!»
И сейчас, когда Пикулев вошел в блиндаж, Громадин улыбнулся, однако прикрывая лицо ладошкой, будто от бьющего через окошечко солнца, спросил:
— Ну как, майор, жена пишет?
— Пишет, товарищ генерал, — быстро ответил Пикулев, настороженно глядя в глаза генералу. — Пишет. Родила. Сына.
— Эх! Поздравляю! Значит, воина принесла. Поздравляю. Поздравляю. Я бы тоже радовался. Но… чего нельзя, того нельзя. Ну, давай выкладывай, что нового?
Пикулев и, разумеется, Громадин знали, что гестаповцам известно все: сколько партизан, какие блиндажи, сколько винтовок, автоматов, пушек, снарядов и даже не только свиноматок, но и поросят. Гестаповцам были известны фамилии приближенных генерала и даже то, что та самая Татьяна Половцева, которая в прошлом году убила Ганса Коха, уничтожила солдат, подожгла село и увела всех жителей в Брянские леса (это они уже подавали преувеличенно), тоже находится у Громадина. Одним словом, им многое было известно.
— Всё знают, — закончил Пикулев. — Одно им неизвестно — кто муж Татьяны Яковлевны. — Громадин в этот миг навострил уши и даже потянулся. — Муж Татьяны Яковлевны, — сделав короткую паузу, продолжал Пикулев, — находится под Орлом в армии Анатолия Васильевича Горбунова.
— Ну вот! Вот ведь как! — воскликнул Громадин и про себя добавил: «Значит, я прав. Зачем записку посылать, когда он рядом? Да и туда я ее не пошлю: еще скорее жену вытребует», — и произнес: — Значит, гестапо больше вас знает?
— Да нет, почему же! И мы всё знаем, — теребя бородку, сказал Пикулев.
— Ну да? — легонько подковырнул Громадин, уже зная обидчивость и вспыльчивость Пикулева.
— Точно, товарищ генерал. И мне известно, где и какие немецкие части стоят, из кого они — из немцев, венгерцев, шантрапы, набранной во Франции, из бельгийцев. Знаем мы всё это, товарищ генерал.
И знаем еще другое: завтра, в семь ноль-ноль, собираются ликвидировать нас попутными частями.
Гестапо всеми мерами и всеми средствами, а главное — под страшными пытками вербовало шпионов и засылало их в партизанские отряды. Но почти все такие «шпионы» приходили к Громадину и, рыдая, рассказывали, как их пытали, принудив служить гестапо, и с какой целью послали в партизанские отряды. Громадин, выслушав, пускал в ход «противоядие»: проверив такого «шпиона» в боях с немцами и видя, что такой-то дрался отлично, он вызывал его к себе и говорил:
