В степях Зауралья - страница 152

— Не стреляйте, я Речкалов.

От удивления Дороня чуть не выронил винтовку из рук, соскочил с коня.

— Где Коля? — спросил он сурово. Опустив голову, парень молчал.

— Будешь говорить или нет? — Дороня энергично потряс Речкалова.

— Дмитрев убит.

— Кто убил?! Сказывай! — гнев и отчаяние отразились на лице Дорони. Не отдавая себе отчета, он выкрикнул: — Продажная шкура! Бандит! Ты почему остался жив?

— Бандитом я не был и не буду, — губы Речкалова задрожали. Скрывая слезы, он отвернулся от Третьякова.

— Если ты говоришь правду, то почему до сих пор был у Землина?

На допросе Речкалов рассказал:

— Землин вывел меня и Колю из квартиры, втолкнул в кошевку, где сидели два бандита. Как только выехали в степь, Землин спросил Колю: «Ты согласен вести работу по моему заданию среди коммунистов и комсомольцев? Ведь ты у них свой человек. Председатель ячейки?» Дмитрев ответил: «Изменять Коммунистической партии, Советской власти, народу я не буду. Бандитом умирать не хочу! — «Значит, мы, по-твоему, бандиты, а не спасители родины? — закричал Землин и вытащил револьвер. — Я тебя спрашиваю еще раз: согласен ты работать на меня или нет?» — «Своих убеждений я не продаю», — так гордо ответил Коля.

Землин остановил лошадей: «Выходите!» Мы вышли. Вылез из кошевки и Землин, указал на Колю и распорядился. «Раздеть!» Бандиты оставили Дмитрева в одном белье. Землин помахал пистолетом перед Колей и опять спросил: «Будешь работать с нами или нет?» — «Убивайте, — говорит Коля. — Я умру как комсомолец! Но и вам несдобровать!» Землин выстрелил, а потом выхватил из ножен клинок и рубанул Колю по лицу два раза… И ко мне: «Раздевайся!» Я говорю: «Зачем вам мои лохмотья? Мне все равно умирать одетым или нагишом». Землин на меня закричал: «Дурак, я не собираюсь тебя убивать, хотя ты и комсомолец. Жалко, что ты брат моей жены». Я ездил с Землиным за кучера до тех пор, пока не увидел чоновцев. Тут я и сбежал.

В искренность Речкалова можно было бы поверить, если бы на месте расстрела нашли труп Коли Дмитрева. Речкалова отправили в Челябинскую губчека.

Дороня тяжело переживал гибель Дмитрева: он не сомневался, что Коля расстрелян. Но где труп? Другие события на какое-то время заслонили эту тайну: Дороне вместе с чоновцами пришлось выехать на поимку Землина. Спасаясь от преследования, бандит вместе с помощником Рогожиным бежали в степь. Путь их лежал к берегам большого озера, местами заросшего густым камышом. Перед утром они увидели крестьянина, который накладывал воз сена на дровни. Землин стал расспрашивать дорогу на Донки. Крестьянин, не подавая вида, что узнал бандита, объяснил, как проехать ближайшим путем к озеру. От его внимательного глаза не ускользнуло, что верховая лошадь Землина засекла правую переднюю ногу, из которой сочилась кровь. И, как только бандиты исчезли из вида, крестьянин сбросил с дровней сено и погнал коня к командиру чоновского отряда Новгородцеву.

— Теперь бандит от вас не уйдет, — говорил крестьянин. — Надо только поторапливаться, как бы поземки не было: занесет тропинку от моего стожка. Примечайте кровь: похоже, лошадь Землина шибко засекла ногу.

Небольшой отряд чоновцев во главе с Новгородцевым спешно выехал из села. Вот и стожок, о котором говорил крестьянин, рядом сваленное сено и конские следы, ведущие в степь. Новгородцев приподнялся на стременах. Сверкая под яркими лучами февральского солнца, лежала безмолвная равнина. На ней, гоняясь друг за другом, кружились легкие вихри, рассыпались и вновь вырастали в маленькие снежные столбики, то приближались к всадникам, то убегали от них. От стожка прямой строчкой вел по степи след недавно проехавших конников.

— За мной! — Новгородцев тронул коня. Бойцы ехали за ним ровной цепочкой. Покачиваясь в седле, командир вглядывался в глубокий отпечаток конских копыт с порозовевшим от крови снегом. След вел на Донки.

— Дороня, видишь? — опросил Новгородцев через плечо ехавшего сзади Третьякова.

— Ага, — ответил тот коротко.

В прошлом году в соседнем Кустанайском уезде бандиты сожгли несколько хуторов, и за то, что местный священник заступился за прихожан, его привязали за волосы к хвосту полудикой лошади и пустили по степи.