Нина крепко сжала руку Виктора.
Так же торопливо был прочитан приговор и остальным.
Заключенные встали спиной к тюремной стене.
— Приготовиться! — пропел тонким фальцетом офицер. Казаки вскинули винтовки.
— Да здравствует пролетарская революция! — прозвенел голос Словцова.
— Да здравствует коммунизм! — страстно крикнула Нина.
— Вз-во-од! — послышалась команда.
— Да здравствует власть Советов!
— Пли!
Виктор уткнулся лицом в землю и, зажав судорожно в кулаке траву, затих.
После второго залпа Нина покачнулась, крикнула:
— Старый мир рухнет, коммунизм будет жить вечно!
Офицер яростно завопил:
— Вз-во-од, пли!
Челябинск потонул в сугробах. На улицах видны лишь редкие прохожие. Извозчики отсиживались на постоялых дворах, целыми днями играли в «подкидного». На станциях застряли поезда. Согнанные на очистку железнодорожных путей крестьяне работали неохотно.
Морозы сковали толстым слоем льда реки и озера, загнали в теплые избы людей, одели в пушистый куржак леса.
В один из таких дней из города по направлению Копейска шла Христина, одетая в овчинный полушубок, пеструю шаль, из-под которой выбилась прядь волос. Поправив ее на ходу, девушка внимательно вглядывалась в завьюженный след саней, который терялся на снежной равнине.
Началась поземка. Колючий снег с легким шуршанием катился по затвердевшему за ночь насту, дымил на высоких сугробах и легкими вихрями кружился по опушке редких лесов. Христина глубже спрятала озябшие руки в полушубок.
Весной, после того, как чехи заняли Марамыш, она благополучно доехала до Челябинска и остановилась на квартире у дальней родственницы в Заречье.
Город был наводнен чехами и белогвардейцами. Христина начала осторожно наводить справки об оставшихся на свободе коммунистах.
Лето прошло, напряженное и опасное. Шпики шныряли повсюду. Подпольный комитет поручил Христине вести работу по оказанию материальной помощи семьям партизан. Девушка выезжала в Куричью дачу, в отряд Русакова. Через нее была установлена связь с рабочими Златоуста и Миньяра. Сейчас она шла в Копейск по заданию укома.
Над равниной медленно плыли тяжелые тучи.
Согретая быстрой ходьбой, Христина не чувствовала холода и, поглядывая с опаской на небо, старалась лишь не сбиться с дороги.
Часа через полтора она стучалась в дверь маленького домика.
Шахтер Ошурков находился в партизанском отряде. Девушку встретила хозяйка, молодая, но уже состарившаяся от нужды и непосильной работы.
Вместе с ней Христина направилась к партизанским семьям, сидевшим в то время без хлеба и денег.
В семье шахтера Андрея Бойко три сына сражались против Колчака, четвертый томился в белогвардейском застенке, малыши жались друг к другу на широкой кровати. Христина, окинув взглядом пустые промерзшие стены избушки, вздохнула.
В избу вошли другие женщины. Девушка начала рассказывать о разложении в рядах белых частей, о наступлении Красной Армии.
— Скорей бы, — вздохнула одна из шахтерок. — Так намучились, так намучились, что сказать трудно!
— Скоро! — решительно тряхнула головой Христина. — Потерпите немножко. Колчак подыхает, но он еще силен. Нужно бороться, не давать угля белогвардейцам! — Открыв полевую сумку и достав из нее деньги, бумагу и карандаш, девушка продолжала: — Подпольный комитет посылает вам свою пролетарскую помощь. Мы будем оказывать вам поддержку по мере возможности.
Ночью был созван подпольный райком.
Христина передала директиву укома.
— Снижайте добычу угля. Всячески тормозите его транспортировку. Если не будет угля, паровозные топки заглохнут, тогда эшелоны колчаковцев застрянут на станциях. Не получая подкрепления, беляки быстрее откатятся обратно, мы скорее их добьем! Победа не достается даром, ее нужно завоевать. Устраивайте забастовки! Ни одной тонны угля на-гора!
На второй день девушка направилась в обратный путь.
Пройдя километра два, Христина заметила небольшую группу всадников. Растянувшись цепочкой они двигались навстречу неторопливо, видимо, боясь сбиться с дороги.
— Казаки! — Девушка поспешно расстегнула полушубок, и, вынув полевую сумку с бумагами, быстро втоптала в снег.
