— Ну-ка, покричите ему!
— Эй, право на борт! — заорали Нодди и Слайсер. Острый как бритва нос яхты Поула отвернул в сторону, и он дал нам пройти. Я слышал, как он ругался, когда я взял круто в бейдевинд. Руль поднял массу пены при резком повороте. Теперь уже мы были между ним и линией старта, контролируя его поведение. Я посмотрел на него. Его лицо было ужасным. Он отвернулся и сплюнул за борт.
— Успокойся, ты! — сказал Скотто достаточно громко, чтобы он слышал.
Мы стартовали, опережая их на три четверти корпуса лодки, идя правым галсом. Три четверти корпуса было не так много, но и не так уж мало, потому что, идя на первой части дистанции против ветра, мы не только были все время между Поулом и буем, но и портили своими парусами ветер для него.
Завихренный ветер стал причиной того, что его скорость упала, и он начал отставать. Я видел, как на его парусах заиграли солнечные зайчики, отраженные от воды. Потом я уже не смотрел ни на что, но прекрасно знал, что сейчас произойдет.
Обернувшись, я увидел, что Поул привстал и, чтобы не дать мне возможности рассмотреть положение его румпеля, прикрыл его своим телом. Его левое плечо двинулось. Я улыбнулся, увидев растерянность на его лице. Но он опоздал с этим.
— Он пошел, — сказал Чарли, не разжимая губ.
Я слышал, как на его яхте подняли дополнительный парус, и они сменили галс. Но я тут же переложил руль и сделал то же самое.
Он этим ничего не добился, и его главный парус был по-прежнему в вихревой струе от наших парусов.
— Следи за ним, — снова пробормотал Чарли сквозь зубы.
Я и не спускал с него глаз. Когда вы идете в парной гонке позади и против ветра, ваше верное спасение может быть в том, чтобы уйти из-под прикрытия лидера и пойти самостоятельно. Единственный способ проиграть для лидера — это выпустить соперника из своего прикрытия.
Мы не выпустили его.
Пот выступил у меня на лице, когда наветренный буй, эта огромная пластиковая бутылка, стал прорисовываться все яснее. Мускулы наших рук были словно завязаны узлами, а голова распухла от мелькания солнечных бликов на воде.
— Он догоняет, — сказал Чарли.
И это было так. Расстояние между нами сократилось до полутора корпусов. Если у него такая же скорость, как у нас, может случиться всякое. Уверенность, которая была у меня на старте, улетучилась:
Я снова ощутил головную боль и ломоту в руках.
Эта гротескная плавучая бутылка-буй росла на глазах. Уже можно было слышать плеск волн о ее бока и отраженные звуки от нашего приближения и шума моторов судейского катера.
— Быстро обойдем эту колбасу!
Мои люди — Нодди, палубный матрос, и Слайсер, мачтовый матрос, — понимающе кивнули. Им не надо было что-то объяснять. Они были готовы поставить спинакер, когда это потребуется, применив все свое умение. Осторожно я новел длинную пологую дугу с ускорением. Передо мной на воде возникло темное пятно от сильного порыва ветра. Солнце и море поплыли у меня перед глазами. Нос яхты пошел в сторону, и мы вплотную приблизились к надувному бую. Нодди отталкивался от него, работая руками, так же, как боксер бьет по тренировочной груше. Но я вел яхту слишком быстро. Мы навалились на буй, уже почти пройдя его, и оттолкнули его в сторону фута на три, когда мы отошли, буй, этот громадный желтый нейлоновый пузырь, резко закачался.
— О Боже! — воскликнул Скотто.
Мы затаили дыхание. Это был серьезный момент.
— Протест! — раздались голоса сзади.
Я не стал ждать, пока заработает УКВ-радио и мне скажут, что я должен еще раз обогнуть буй Я повернул румпель. Мы обошли буи за двадцать секунд. Но яхта идущая со скоростью восемь узлов, может далеко уйти за эти двадцать секунд. Когда мы заканчивали обход буя и ставили спинакер, яхта Поула была уже почти в восьмидесяти ярдах от нас.
Чарли спокойно констатировал:
— Он здорово оторвался от нас.
Я выровнял дыхание. Он был прав. Я все еще старался спасти положение, направив вихри ветра от нашего паруса так, чтобы они чуть-чуть опережали его курс, как делает охотник при охоте на фазанов. Когда он подходил к подветренному бую, я видел, что этот прием действует. Но было слишком поздно, он оторвался далеко.
