— Завтрак? — спросил я.
— Нет.
Он был пьян. От него прямо-таки разило виски.
— Тебе надо бы протрезветь. Много работы.
— Подумаешь, начальник выискался!
Я поставил сковородку на печь, положил туда бобы, банку тушеного мяса и соус из красного перца. Когда все начало кипеть, я разложил еду в две миски.
Поул поморщил нос:
— Отвратительная еда!
Я включил радио. Приятный баритон из Лондона говорил что-то о сельском хозяйстве. До прогноза погоды оставалось пять минут.
— Дерьмо! — сказал Поул, отшвыривая свою миску.
— Заткнись, — ответил я.
Подошло время прогноза погоды.
Я бегло записал штормовое предупреждение, угрожающе звучащее по радио. Диктор, наверное, чувствовал себя героем, потому что в пять утра выбрался из теплой кровати и приехал в душную студию в Брод-кастинг-Хаузе. Я представил себе, что бы он подумал, если бы увидел этот ужасный салон, полный разбросанных вещей и недоеденных сандвичей, с мокрыми плащами на полу, и услышал дикий визг ветра.
«Западнее Финистерре западный штормовой ветер в девять баллов с возможным отклонением к северо-западу и усилением до десяти баллов...» — объявил диктор. Дальше я не слушал, думая о завтраке с ветчиной и томатами и о том, как мне не хочется сидеть тут, в салоне, и еще целых двенадцать часов глядеть на Поула, мокрого и голодного.
Поул сказал:
— Десять баллов! Какой ужас!
Он привстал, держась за поручень над койкой.
— Послушай, — сказал он. — Нам надо что-то предпринять!
— Ничего не надо! — отрезал я. — Они часто ошибаются. Барометр поднимается.
Он красными, остекленевшими глазами посмотрел на барометр. «Альдебаран» встретил большую волну и круто лет на правый борт. Пальцы Поула крепко вцепились в поручень. Он облизал языком сухие губы.
— Ты, идиот, подонок! Мы можем пойти ко дну каждую минуту.
— Что ты предлагаешь?
— Сигнал бедствия, — сказал он, пылая энтузиазмом. — Давай пошлем сигнал бедствия. Они пришлют нам вертолет оттуда, из Испании. И все будет в порядке. Так?
Теперь у него на лице возникло какое-то непонятное выражение, пародия на его знаменитую итонскую улыбку. Он был похож на продавца подержанных автомобилей, который пытается всучить покупателю ничего не стоящую машину.
— Слушай, — ответил я. — Яхта принадлежит Генри, а мы только доставляем ее. Я не собираюсь сидеть и спокойно наблюдать, как ты будешь посылать сигнал бедствия, испугавшись ветра.
Я встал.
— Иди и сунь голову в ведро, чтобы протрезвиться, а мы все-таки доставим эту развалину в Испанию.
На какое-то мгновение наши головы сблизились, я ощутил запах перегара. И вышел на палубу.
Серые волны еще казались величиной с дом, и ветер свистел и выл в снастях так, что можно было сойти с ума. Но облака уже поднялись выше, и просветы в небе стали появляться чаще. У меня появились проблески надежды. Известно, что области пониженного давления часто меняют направление движения и прогнозы погоды оказываются неверными. Море велико, но едва ли сила ветра превысит восемь баллов. Ободренный этой мыслью, я пошел вдоль яхты, от кормы к носу, чтобы проверить ее состояние.
Несмотря на двадцатиградусный крен, «Альдебаран» был в приличном виде. Помпы внизу работали, и струи воды били из их рукавов. Я вернулся на корму, чтобы еще раз взглянуть на барометр. Когда я спустился вниз, то увидел Поула, сидевшего перед УКВ-радиостанцией. Он был бледен и сосредоточен. Его пальцы лежали на ручке настройки. На индикаторе был обозначен канал 16, выделенный для сигналов бедствия. Он взял в руки микрофон и нажал кнопку передачи.
— Мэйдей, мэйдей, мэйдей, — начал он передавать сигнал бедствия. — Здесь...
И это было все, что он сумел сделать. Прежде чем он успел передать наши координаты, я стащил его с сиденья и бросил на пол. Микрофон отлетел в сторону на всю длину своего шнура.
Он сильно ударил меня в живот. Я ответил. Краем глаза я увидел сбоку от своей головы его руку, занесенную для удара. Я быстро пригнулся, но недостаточно низко. Боль пронзила мое ухо и щеку. Яхта сильно накренилась, и пол ушел у меня из-под ног. Я полетел по направлению к радио и стукнулся головой о шкаф. Перед глазами заколыхались красные полотна. Падая, я нащупал рукой какой-то предмет из пластика, оказавшийся микрофоном. Я выдернул шнур из гнезда, поднялся на одну ногу, снова упал, ударившись плечом и руками о переборку, и с шумом выдохнул.
