Я начал протискиваться через толпу, пока оратор пытался связать водку со спортивным духом. Непроницаемые серо-зеленые глаза девушки сияли.
— Я надеялась вас здесь увидеть. Жду у входа.
Облака разошлись, и лучи заходящего солнца отражались от старых гранитных плит причальной стенки. Белая шелковая блузка девушки и отлично сшитый жакет с медными пуговицами выгодно подчеркивали крутую линию ее груди. На лацкане жакета был значок элитарного яхт-клуба. Мы перешагнули через причальные канаты двух траулеров и вошли в дверь бара «Мермэйд».
Сейчас, когда она ушла с приема, она казалась нервной и неуверенной.
Я спросил:
— Как ваше имя?
— Хелен Галлахер.
Я заказал напитки, и мы сели за поцарапанный стол в углу.
— Не надеялся встретить вас снова, — сказал я.
Она ответила:
— Я пришла специально, чтобы увидеть вас. Хочу задать несколько вопросов.
— Задавайте.
— Зачем вы приезжали в Саутгемптон?
— Мистер Рейстрик интересуется яхтенной пристанью, где я совладелец. Нам предложили продать пристань, а когда мы отказались, у нас начались неприятности.
Она кивнула. Выглядела она совсем несчастной и все время смотрела на исцарапанный стол.
— Но я позвонил по телефону, который вы мне дали, и все неприятности закончились.
Она довольно скептически взглянула на меня своими серо-зелеными глазами и спросила:
— А что вы знаете о компании «Си Хорз Лэнд»?
Что-то необъяснимое проскальзывало в этой девушке. У меня не было причин доверять ей, но и не доверять тоже.
— Я знаю парня, который руководит той компанией, чей телефон вы мне дали. Он любит делать деньги, но не хочет попасть в тюрьму. Я поговорил с ним. Он прикроет все это.
Она с облегчением кивнула, только я не мог понять почему. Выпив свой бокал, она поднялась.
— И это все? — спросил я.
— Это все. Я возвращаюсь одна. О'кей?
Я открыл ей дверь и смотрел, как она, держась очень прямо, перешагивая через причальные канаты, скрылась в дверях яхт-клуба. На фоне больших ржавых траулеров ее фигура казалась маленькой, хрупкой и одинокой.
Я выпил еще полпинты. Наш разговор оставил странный осадок. Выходило, что она приехала сюда, в Пултни, чтобы задать мне пару вопросов. И очень странной казалась сама манера задавать вопросы. Я был больше чем уверен, что ее не интересовали сведения о компании «Си Хорз Лэнд». У меня сложилось впечатление, что меня просто проверяли.
Я вышел из бара «Мермэйд», попрощался с Чарли, взял «лендровер» со стоянки и поехал на Фор-стрит. Если она думала, что удовлетворила мое любопытство, то вовсе нет. А я и в самом деле очень любопытен. И мне показалось, что человек, который может удовлетворить мою любознательность, это мой кузен Джеймс.
* * *
Он жил в Комптон-Холле, в Сомерсете, большом и красивом доме времен королевы Анны. Было без четверти десять, когда тупой нос моего «лендровера» оказался между кирпичными колоннами главного входа. Дом светился огнями. У подъезда стояло пять дорогих автомобилей. Я выбрался из «лендровера», пригладил пятерней волосы и направился к двери.
В холле с мраморным полом стояли греческие статуи без голов и рук. Все сделано с большим вкусом, видно, художники по интерьеру потрудились на совесть. Через двойные двери справа от меня был слышен рокот голосов. Дверь открылась, и вышел слуга в черном смокинге и полосатых брюках с подносом и с тарелками для пудинга. Он пытался что-то мне сказать, но я прервал его, заявив, что все в порядке, и вошел в комнату.
За длинным столом красного дерева с серебряным канделябром посередине сидели разодетые мужчины и шикарные женщины. Джеймс, улыбающийся и жизнерадостный, расположился на дальнем конце стола. Его красные щеки застыли над воротником парадной сорочки. Он восседал под копией картины Рейнольдса.
Когда он увидел меня, глаза его сделались сразу холодными, улыбка исчезла. Он обратился к гостям:
— Извините меня, один момент!
Взяв за плечо, он вывел меня из комнаты прежде, чем я мог бы испортить своими матросскими словечками атмосферу застолья, где царствовали дорогие вина и большие деньги. Он отвел меня в библиотеку с камином и виски на подносе. Потом Джеймс закрыл дверь и обернулся ко мне. Его хорошее расположение духа как рукой сняло. Он был зол и суров, от него разило спиртным.
