– Есть, сэр, – коротко ответил операционист и потянулся к пульту.
* * *
– Импульс радара! – прозвучало над флагманским мостиком резкое восклицание Шэннон Форейкер.
Несмотря на уверенность Турвиля и его штаба в талантах «ведьмы», по мере углубления во вражескую систему напряжение на борту возрастало, почти достигнув критической черты. Сам факт, что они забрались в логово монти, ухитрившись не оказаться обнаруженными, казался невероятным: разве что сенсорных платформ у противника было еще меньше, чем предполагала Форейкер.
– Мощность? – рявкнул Турвиль.
– Гораздо выше предела обнаружения, – ответила Шэннон. – Они нас засекли… но и я их тоже! – Подняв наконец глаза, она улыбнулась своему командиру и повторила: – Засекла по импульсу радара, и теперь у нас координаты цели. Они в двух с четвертью миллионах километров.
– Боевая готовность! – вскричал Турвиль и, обернувшись к гражданину лейтенанту Фрейзеру, приказал: – Передай всем бортам: мы начинаем через тридцать секунд!
* * *
– Боже мой!
Сингер вытаращил глаза и подскочил в кресле. Импульс его радара достиг «Графа Тилли» и сопровождающих его кораблей за восемь секунд. Еще восемь секунд потребовалось на возвращение сигнала. За это время корабли хевенитов одолели миллион километров и… приблизились на дистанцию ракетного поражения. Две секунды ушли у лейтенанта на то, чтобы сообразить, что к чему, и выкрикнуть предупреждение Дилинджеру. Чтобы объявить общую тревогу, тому понадобилось еще полторы секунды. Иными словами, тревожные сирены загудели на корабле через двадцать секунд после того, как Турвиль объявил полную боевую готовность.
Члены команды «Чародея» еще не успели добежать до своих боевых постов, когда по Кораблю Ее Величества открыли огонь четыре линейных крейсера, восемь тяжелых и шесть легких, причем эти корабли вели на буксире в общей сложности пятьдесят шесть ракетных подвесок. Ракеты хевенитов уступали по эффективности мантикорским, но пусковых установок на их кораблях было больше… не говоря уж о подвесках.
К тому времени, когда помощница Сингера по тактике шлепнулась в кресло рядом с ним, к его кораблю, прорезая пространство, уже неслось более девятисот ракет.
* * *
– Ес-с-сть! – послышался взволнованный свистящий шепот гражданина капитана Богдановича.
Весь штаб Турвиля наблюдал за накатывавшей на врага смертоносной волной, а инженеры активировали импеллеры и защитные стены: прятаться больше не имел смысла. В отличие от монти офицеры Турвиля более пятнадцати часов держали двигатели и защитные системы режиме ожидания, и, хотя полный их запуск требовал не меньше тридцати минут, однако они все равно сохраняли преимущество перед противником. Они дожидались этого мгновения, а монти понятия не имели о том, что свалится им на головы. Их системы противоракетной обороны включались в действие одна за другой, вспыхивая на дисплее Шэннон яркими точками. Но включались они слишком поздно: массированный залп уже был дан, а лучи неприятельских радаров и лидаров[6] лишь помогали системам наведения выпущенных ракет точнее выходить на цели.
* * *
Едва открылась дверь лифта, коммодор Франциска Иржин, не позволившая себе задержаться, чтобы надеть скафандр или хотя бы накинуть мундир, вбежала на флагманский мостик. Она успела увидеть на экране как стали взрываться первые лазерные боеголовки.
* * *
Лестер Турвиль таращился на главный экран, до сих пор не веря случившемуся. Оперативное соединение монти просто не могло оказаться захваченным врасплох, но тем не менее это случилось. Монти слишком много с себе возомнили, и их самоуверенность помогла плану Шэннон воплотиться в жизнь. На его глазах экран расцвечивали все новые и новые, выявленные пущенными ракетами и сообщенные на командный пункт, коды координат выявленных целей. Ракеты осуществляли поиск мишеней самостоятельно, и Форейкер лишь координировала работу автоматической системы управления огнем. По мере роста числа целей ракеты начинали рассеиваться, меняя углы атаки.
Краешком сознания контр-адмирал отметил, что распределение целей было далеко от оптимального – одни корабли атаковала жалкая дюжина ракет, а на другие наводились многие десятки, – но принципиального значения это не имело. Шэннон уже перепрограммировала бортовые пусковые установки, и второй залп – не такой мощный, как первый, но гораздо более точный – должен был уничтожить горсточку вражеских кораблей, переживших первую атаку.
