В разговор опять вмешался Ойдекопп:
- В одиночку, да еще с охотничьим ружьем, ничего не сделаешь...
Кто-то перебил его:
- У меня винтовка есть!
- Одной винтовкой истребителей тоже не остановишь, - продолжал Ойдекопп,
Тут его снова перебили;
- Не у одного Алекса есть винтовка! Ойдекопп успокоил людей жестом:
- Это хорошо, что вы вовремя спрятали оружие. Теперь оно понадобится. Наши хутора и наш хлеб должны уцелеть. Мы должны защищать свои дома. В одиночку с этим никто не справится. Надо создать оборонный отряд.
- Захватить исполком!
Тут Элиас обратил внимание на того, кто уже во второй раз потребовал захвата исполкома. Это был невысокий господин с усами и бегающими, словно у куницы, глазами. Даже в позе этого господина было что-то заносчивое и важное. Чтобы придать весу своим словам, он рубил рукой воздух.
Тут поднял голос и хуторянин с озабоченным лицом:
- Все исполком да исполком! Лучше взвесим все хорошенько и подойдем к делу разумнее. Чего мы добьемся, если разгромим исполком? Только навлечем на себя беду. Милиция из Пярну явится к нам уже через час. Зачем совать голову в огонь? Зачем без всякой причины проливать кровь?
Его поддержали:
- Раньше, чем что-то делать, надо узнать, далеко ли немцы.
- Ты, Ааду Харьяс, только науськиваешь, а какой из тебя захватчик?
Юло Мяэкопли успокоил спорщиков:
- Не будем ссориться, у всех у нас одна забота, одна беда, одна общая цель.
Ойдекопп опять забрал нить разговора в свои руки:
- Не могу вам точно сказать, до какого верстового столба уже дошли немецкие танки. Рига пала, в этом уже нет никаких сомнений. Даже ты, Сассь, сам это знаешь. Немцы скоро явятся сюда, это так же точно, как аминь в церкви. Во что бы то ни стало надо создать оборонный отряд. Самих себя и свое добро мы обязаны защитить. Сопротивление одинокого человека не остановит ни Красную Армию, ни наши собственные истребительные батальоны. Завтра решим, как нам лучше всего поступить. А сегодня ночью надо достать из тайников все оружие и расставить посты. Председатель исполкома и милиционер что-то задумали, они не должны застать нас врасплох.
Слова Ойдекоппа оказались для всех подобием какого-то решения.
Народ начал потихоньку расходиться. Собрался и Элиас.
Угловатый бородач подошел к Ойдекоппу.
- Свои дома и свою скотину они еще, пожалуй, станут защищать, презрительно сказал он об уходивших. - Но на большее не пойдут.
- Кто знает? - возразил Ойдекопп. - А может, начнем все-таки с исполкома? Тогда никто не сумеет пойти на попятный.
Человек с угловатым лицом и крутыми плечами повел взглядом в сторону Элиаса:
- Это кто такой?
- Такой же бесправный изгой, как я и ты,
- Шкуру спасает или может драться?
- Может драться.
Бородач протянул Элиасу руку! - Констебль Аоранд.
Шершавая мозолистая рука констебля Аоранда крепко стиснула руку Элиаса.
- Под полом конюшни на хуторе Неемекунна спрятано два ящика патронов, - сказал Аоранд Ойдекоппу. - У Харьяса на сеновале должно быть три винтовки и еще один ящик патронов. Сегодня ночью мы их вытащим. Чертовски жаль, что Инвеста загребли, у него остался в тайнике пулемет. Ну, до встречи!
Фамилия Янвест показалась Элиасу знакомой. Не приходилось ли ему слышать уже об этом человеке? Он вроде бы работал на маслобойне, и его, судя по слухам, арестовали без всякой вины. Или он что-то путает?
Констебль Аоранд вышел. Ойдекопп закурил. Элиас был какой-то взвинченный, неприкаянный.
-. Никакой я не боец, - сказал он подавленно.
- Вы эстонец, а сейчас каждый эстонец должен быть бойцом. Хочет он этого или не хочет, - убежденно возразил ему Ойдекопп.
Под покровом темноты Элиас вернулся на свой сеновал. Странное сборище, явно организованное Ойдекоппом, вызвало у него беспокойство. Он был зол и на Ойдекоппа и на Юло, которые хотели втянуть его неизвестно во что. Он не понимал до конца намерений Ойдекоппа, но и то, о чем он смутно догадывался, казалось ему неприемлемым.
Почувствовав голод, он зашел на хутор. Здесь тоже что-то произошло. Глаза у сестры были красные - она явно только что плакала. Хелене принесла ему суп и начала хлопотать у плиты.
