Не могу спокойно сидеть, пока другие работают. Пойду полежу.
Из высказывания одного из государственных деятелей
Алессьер
Я сидела у слегка приоткрытого окна в моей… впрочем, теперь уже можно сказать — нашей с Джером каюте и задумчиво смотрела на растянувшегося на скомканных простынях д'эссайна. Солнце почти зашло, и косые тени падали на спящее лицо Джерайна, делая его чересчур резким, жестким и волевым. Интересно, каким он был до того, как мы познакомились? Каким он был до своего тысячелетнего сна? Спрашивать Фэя было бесполезно — браслет либо отбрехивался малозначительными фактами из биографии своего создателя, либо начинал рассуждать совершенно «не по теме», рассказывая о научных достижениях Джера или о его почти отсутствующих любовных похождениях ввиду общей занятости. Но вот вытрясти из этого артефактного паразита, как и при каких обстоятельствах д'эссайн познакомился с Дрейком, пока тот еще не стал вампиром, нипочем не удавалось.
«Лесс, я бы с радостью тебе ответил, но, к сожалению, часть сведений либо стерта из моей памяти, либо имеет гриф секретности, снять который может только мой создатель».
А снимать он, разумеется, не хочет.
«Ну не хочет, и что с того? — Фэй снова принялся скрипеть в моей голове, как несмазанное тележное колесо. — Почему бы тебе не спросить у самого Джерайна? Мне кажется, что тебе он расскажет все, что сочтет нужным».
Ага, как же. Вот прямо сейчас разбужу и спрошу.
Я поднялась со стула и, бесшумно пройдя по комнате, открыла гардероб и наугад вытащила оттуда что-то белое, шелковое и с кружавчиками. Сначала надела, потом едва не плюнула — вытянутое «нечто» оказалось ночной сорочкой эльфийской работы, причем, если верить тонкой вышивке на груди и подоле, предназначавшейся для первой брачной ночи. Я криво улыбнулась — это такая шуточка древнего вампира, или же он просто выбрал понравившуюся ему вещь из энного количества предложенных вариантов?
«Ох, вряд ли, — хихикнул Фэй. — Дрейк из тех мужчин, у которых на все есть своя причина, и случайности в его поступки закрадываются крайне редко».
Тогда счастье, что Джер не знает ритуальных эльфийских символов.
«Может, и знает. Когда-то давно он интересовался культурой эльфов».
Я только вздохнула, надевая сорочку через голову и затягивая ленты горловины. У сидхе есть похожие «ритуальные одеяния», да и вышивка почти не изменилась — разве что наклон букв. По сути, ночные сидхе и эльфы когда-то давно, еще до Равеновой войны, имели общих предков, но потом две ветви одного рода не смогли уладить тонкости вероисповедания, и эльфийский народ раскололся надвое. Одни остались на поверхности, под светом солнца, другие предпочли жизнь под землей и блеклое сияние луны.
Сейчас уже сложно сказать, кто был прав, кто виноват, каждый из народов считал себя обиженным и непонятым, а в качестве отступника кивал на «дальнего родственника», но точно было известно лишь одно: те, кто стоял у истоков народа ночных сидхе, склонились к магии, неприемлемой для светлых эльфов. И нашли себе нового бога, вернее, богиню.
Светлые эльфы поначалу не обращали никакого внимания на то, что культ Богини Смерти потихоньку набирает силу и знания, а когда очнулись, то было уже поздно. Часть эльфов уже избрали себе новую веру, и это принесло свои плоды. Появилось знание, неприемлемое и недоступное светлым эльфам — знание о том, как можно улучшить уже взрослого эльфа, не уродуя его облик и не убивая на месте. Конечно, летальные исходы во время ритуала случались, и довольно часто, но в те времена, если из десяти проходивших ритуал Богини Смерти выживало шесть-семь, то это было уже успехом. Именно это вызвало зависть высших Перворожденных, которым в определенный момент для удержания власти уже не хватало их собственной магии, а те улучшения, на которые была способна светлая магия природы, не шли ни в какое сравнение с многоступенчатыми ритуалами ночных эльфов.
