Истина внутри нас. «Ищи луну на небе, а не в пруду» — гласит популярная восточная поговорка. Может быть, эту поговорку поэт развертывает в яркую символическую картину.
Над водоемом склонившись,
мальчик с восторгом сказал: "Какое красивое небо!
Как отразилось оно!
Оно самоцветно, бездонно!" —
"Мальчик мой милый,
ты очарован одним отраженьем.
Тебе довольно того, что внизу.
Мальчик, вниз не смотри!
Обрати глаза твои вверх.
Сумей увидать великое небо.
Своими руками глаза себе не закрой".
2
Коренные вопросы человеческого бытия Рерих ставит в упор, обнаженно. Предельная четкость и конкретность мысли не допускают никаких ответвлений, уводящих в сторону Никакой словесной вязи. Она неуместна, когда речь идет о смысле жизни.
Мальчик жука умертвил,
узнать его он хотел.
Мальчик птичку убил,
чтобы ее рассмотреть.
Мальчик зверя убил,
только для знанья.
Мальчик спросил: может ли
он для добра и для знанья
убить человека?
Если ты умертвил
жука, птицу и зверя,
почему тебе и людей не убить?
Постановка вопроса предваряет ответ. Здесь не может быть «если». И не холодным рассудком можно решить альтернативу, а сердцем. «И зверье, как братьев наших меньших, никогда не бил по голове». Неспроста эти щемящие строчки русского поэта так созвучны самому складу народного характера Индии, где с детских лет приучают чтить любое проявление жизни. Трепетное единство со всем живым наполняет человеческое сердце, особенно детское, доверчивое и легко ранимое. В одном из очерков Рерих воспроизводит трагический случай, о котором он узнал из газетного сообщения:
"Знакомые подарили мальчику щенка. Мальчик кормил собачку из своих рук, играл с ней целыми днями и даже брал ее с собой, в свою кровать. Между ребенком и собакой установилась самая нежная дружба.
Отец по утрам открывал клетку с канарейкой и выпускал ее летать по комнатам. Щенок подкараулил канарейку, ударил ее лапой и придушил. Отец схватил щенка за задние лапы и на глазах своего , сына ударил щенка головой об стенку и убил его. Ребенок был страшно потрясен этой картиной жестокой расправы отца со своим любимцем. Спустя несколько времени мальчик стал жаловаться на сильную головную боль, указывая, что, очевидно, так же болела голова у его щенка, когда отец убивал его, ударив об стену.
На следующий день у ребенка поднялась температура. Вызвали врача, который высказал подозрение на нервную горячку и потребовал, чтобы родители перевезли мальчика в больницу. На третий день болезни врачи, по характерным признакам западания головы назад, определили у мальчика заболевание менингитом. Причиной заболевания, возможно, послужило то потрясение, которое ребенок пережил, наблюдая картину убийства отцом его любимой собачки. На пятый день мальчик умер".
Рерих добавляет: «Вы представляете себе сверлящую мысль умирающего мальчика о том, что его собачке было так же больно, когда ее убивал отец. В этом „так же точно“ выражено очень многое. Наверное, когда мальчик говорил это, то никто толком и не обращал внимания на тяжкий смысл сказанного, а вот теперь, когда он умер, тогда и его слова запечатлеваются и, конечно, над ними думают».
Утверждение доброго начала в людях — вот главный нравственный принцип художника. Безусловная вера в доброе начало — краеугольный камень его миропонимания. Однозначно-арифметический подсчет общей суммы добра и зла может подчас лишь завести в тупик. Мысль человека должна погружаться в глубины, а не скользить по поверхности. «Уговори себя думать, что злоба людей неглубока. Думай добрее о них, но врагов и друзей не считай!»
Кстати, пафос стихотворения нашел практическое приложение в жизни художника. Рерих вспоминает:
"Приходилось писать «друзей и врагов не считай» — это наблюдение с годами становилось все прочнее. Сколько так называемых врагов оказались в лучшем сотрудничестве и сколько так называемых друзей не только отвалились, но и впали во вредительство, в лживое бесстыдное злословие. А ведь люди любят выслушивать именно таких «друзей». По людскому мирскому мнению, такие «друзья» должны знать нечто особенное. Именно о таких «друзьях» в свое время Куинджи говорил, когда ему передали о гнусной о нем клевете: «Странно, а ведь этому человеку я никогда добра не сделал». Какая эпика скорби сказывалась в этом суждении.
