– ФРЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭНК!!!
Я подскакиваю на целый километр и тут же начинаю задыхаться. За окном мама с чудовищно ужасным лицом. В такой ярости я ее никогда не видела.
– Крис! – вопит она. – ИДИ СЮДА! Я ЗАСТАЛА ЕГО С ПОЛИЧНЫМ!
Как она вообще там оказалась? Окна норы же где-то на высоте двух с половиной метров.
Я бросаю взгляд на брата, он слегка, но искренне раздосадован. Он успел закрыть игру, но она ее видела. Не иначе.
– Попал ты, – говорю я.
– Черт, – возмущается он. – Не думал, что она будет за мной шпионить.
– Крис! – продолжает орать мама. – Помоги! ААА!
Ее лицо исчезает, после чего раздается громкий грохот.
Боже мой. Что случилось? Я вскакиваю на ноги и несусь к задней двери. Окна норы выходят на сад за домом, я выбегаю, но мамы нигде не видно. Потом замечаю, что к окну придвинут домик Феликса. Крыша у него как будто сломана и…
Нет.
Не может быть.
Оттуда торчат мамины ноги, она все еще в туфлях на каблуках.
На ступеньках появляется Фрэнк и видит то же, что и я. Он зажимает рот рукой, а я пихаю его в бок.
– Молчи! Она, наверное, поранилась. Мам, ты там как? – кричу я, подбегая к домику.
– Энн! – появился и папа. – Что произошло? Что ты тут делала?
– Смотрела в окно, – раздается ее приглушенный голос. – Вытащи меня отсюда. Я застряла.
– Мам, а я думал, что становиться на домик нельзя, потому что это подаст Феликсу дурной пример, – деликатно говорит Фрэнк, и кто-то яростно ахает.
– Ты, мелкий… – Наверное, хорошо, что маму едва слышно.
Вытаскивать маму приходится всем троим, и не могу сказать, что после этого ее настроение улучшилось. Она поправляет прическу, просто сотрясаясь от гнева.
– Так, молодой человек, – говорит она Фрэнку, который мрачно смотрит в землю. – Ты сам вырыл себе яму. Отныне тебе запрещается играть в компьютерные игры… Крис, как думаешь, сколько?
– Целый день, – уверенно произносит папа, одновременно с тем, как мама называет «два месяца».
– Крис! – возмущается мама. – Один день?
– Ну я не знаю! – защищается папа. – Я так с ходу не могу решить!
Родители отходят, начинают перешептываться, а мы с Фрэнком ожидаем в неловкости. Я, наверное, могла бы уже вернуться в дом, но мне хочется узнать, чем все кончится.
Хотя вообще-то глупо стоять здесь и слушать их шепот: «Чтобы наконец дошло», «Все серьезно».
Когда у меня будут дети, я сначала продумаю наказание.
– Ладно. – Папа наконец отделяется от мамы. – Десять дней. Ни компьютера, ни телефона, ничего.
– Десять дней? – Фрэнк бросает на папу взгляд, похожий на луч смерти и на мольбу «пожалуйста, умрите сейчас же». – Это вообще неадекватно.
– Адекватно, – отвечает мама, вытянув руку. – Телефон, пожалуйста.
– А как же моя команда? Я не могу их подвести. Ты сама мне сколько идиотских лекций прочитала о том, как важен командный дух и все за одного? И я теперь всех подведу?
– Какая команда? – не понимает она. – С кем ты бегаешь по пересеченной местности?
– «Завоеватели»! – не сдается Фрэнк. – Мы готовимся к соревнованиям, я же тебе миллион раз рассказывал.
– Соревнования по компьютерной игре? – Мама полна презрения.
– Международный чемпионат по «Завоевателям»! Приз – шесть миллионов долларов! Линус ради этого приходит все время! Что я ему скажу?
– Скажи, что занят, – резко отвечает мама. – Я бы вообще-то предпочла, чтобы он больше не появлялся. Тебе стоит найти друзей не с таким ограниченным кругом интересов. К тому же он расстроил Одри.
– Линус мой друг! – Фрэнк вот-вот взорвется. – Друзей-то, бля, ты запретить не можешь!
«Бля» было ошибкой. Мама становится похожа на кобру, готовую нанести удар.
– Фрэнк, не ругайся, пожалуйста, – ледяным голосом говорит она. – Запретить могу. Это мой дом. Я решаю, кто сюда приходит. Ты знаешь, что из-за него у Одри случился приступ?
– Больше приступов не будет, – немедленно отвечает брат. – Она к Линусу уже привыкает, да, Одри?
– Да, все нормально, – еле выговариваю я.
– Обсудим, – говорит мама, бросая на Фрэнка еще один ледяной взгляд. – А пока можно ли верить, что ты будешь сегодня учить уроки, а не достанешь еще один кабель, или мне отменить мой праздничный ужин, которого мы с папой ждали целый месяц и который уже наполовину испорчен? – Она смотрит на ноги. – Колготки
