— Все хорошо.
— Да я не напугана, Коул. Это из-за курева.
Она еще разок вдохнула, взяла меня за руку, и мы вышли в вестибюль.
— Береги себя, детка, — сказал Мануэль. — До скорого!
— Пока, Мэнни! Я постараюсь заглядывать почаще.
Только на улице я понял, что ладошка у нее влажная.
Мы вышли через боковой выход и до угла шли, опустив головы. Затем пересекли дорогу, сели в мою машину. Я вставил ключ в зажигание, и тут Старки спросила:
— Дел правда нет?
— Нет почти ничего, что было по Репко и Фростокович. На этикетке указано, что все в папках, но они отсутствуют.
— Хорхе мне сказал, что перед нашим приходом Мансон утащил какую-то коробку. А Бастилла что-то взяла вчера.
— Последней там стоит дата, когда Маркс закрыл дело. С тех пор не отмечалось никаких перемещений материалов.
— Значит, они делают это тайком.
Я кивнул. Что с этим делать, я придумать не мог. Я снова хотел завести мотор, но Старки меня остановила:
— Давай подождем. Посмотрим, куда поедет Мансон.
— Ты серьезно?
— Опусти окно, Коул. Я буду курить.
Через две сигареты появился Мансон — выехал на красном «мустанге». Он ехал не спеша. С милю мы следовали за ним, затем он свернул на парковку «Пасифика» — одного из старейших стейк-хаусов Лос-Анджелеса. Располагался он в бывшем вагоне-ресторане. Я остановил машину у обочины.
Мансон вышел из машины с несколькими папками, оставил машину парковщику и направился в ресторан. У входа стояла толпа желающих туда попасть, но Мансон пролез сквозь очередь с таким видом, словно у него там был заказан столик. И сел за столик, где сидели еще двое. Его, как оказалось, ждали Маркс и Бастилла. Мы со Старки из машины наблюдали за тем, как Маркс и его приближенные целый час ели стейки, запивая красным вином. Счет оплатил Маркс. Сначала подали «мустанг» Мансона, потом «тойоту», потом «лексус». Маркс поставил свой портфель в «лексус». Бастилла достала из своей машины пакет и отдала Марксу. Мансон достал из багажника картонную коробку и положил на заднее сиденье «лексуса». То есть все забрал Маркс.
— Как ты думаешь, что он будет с этим делать? — спросила Старки.
— Понятия не имею.
Все расселись по машинам и разъехались. Мы со Старки поехали следом за Марксом.
Он выехал на шоссе и поехал в направлении Пасадены, не превышая скорости. Движение было плотное, но без заторов. Мы переехали через реку, повернули на Южную Пасадену, где автострада кончается, а дальше двинулись к поселку, раскинувшемуся на холмах Алтадены. Увидев, что Маркс сбавил скорость, я остановился.
— Сядешь за руль? — спросил я Старки.
— А ты куда?
— Подойду поближе, посмотрю. Я выйду, ты пересядь на мое место и будь на низком старте.
Маркс въехал в гараж, и его седан встал рядом с серебристым «лексусом»-внедорожником. Маркс взял коробку с заднего сиденья. Дверь из гаража в дом была открыта, и я разглядел женщину в черных брюках и свободной футболке. Симпатичная, примерно того же возраста, что и Маркс, и вела она себя так, как ведут себя жены. Маркс положил коробку на капот, на нее водрузил свой портфель и все это унес в дом. Женщина посторонилась, давая ему пройти, дотронулась до выключателя, свет в гараже погас. Дверь закрылась.
Маркс унес все тайны к себе домой.
Я позвонил Джо Пайку.
Я вернулся к машине. Старки перебралась обратно на пассажирское место.
— Что будем делать? — спросила она.
Я поехал в сторону автострады.
— Ты отправишься домой. Я подвезу тебя к твоей машине.
— И все?
— А ты что думала, что я ворвусь к нему в дом и буду избивать, пока он не сознается?
Пока мы ехали обратно в Голливуд, я болтал о пустяках, и почти все было ложью. Я отлично знал, что буду делать, но не хотел, чтобы об этом знала Старки. Она и так достаточно рисковала из-за меня. Я подвез ее к Управлению полиции и убедил, что еду домой. А на самом деле вернулся в Алтадену. Джо Пайк уже ждал меня в своем джипе у мини-маркета неподалеку от дома Маркса.
