— Полиция! Есть кто-нибудь дома?
Решив, что никого нет, он уже начал спускаться, но тут его окликнула женщина с другой стороны улицы. Ее «купер-мини» уже был готов ехать.
— Наверное, он дома. Он никогда не выходит.
Бикман обернулся к двери, от которой только что отошел.
— Он инвалид?
— Мистер Джонс? Ну, хромает. Вообще-то не знаю, может, он уехал. Я его несколько дней не видела. Я просто хотела сказать, он плохо ходит.
В ее тоне уже слышалось раздражение человека, который жалеет, что встрял.
Бикман вернулся к двери, снова взялся за фонарь.
— Мистер Джонс! Это полиция! Дома есть кто?
Тренчард, закончив со своей стороной улицы, подошел к напарнику.
— Что, кто-то отказывается эвакуироваться?
— Соседка сказала, здесь живет какой-то хромой. Она предполагает, что он дома.
Тренчард постучал фонарем по двери:
— Полиция! Экстренная ситуация! Будьте добры, откройте дверь.
Оба придвинулись к двери, прислушались, и тут Бикман учуял неприятный запах. Тренчард тоже его почувствовал и крикнул женщине:
— Он старый и больной?
— Не такой старый. Хромой на одну ногу.
— Ты тоже услышал запах? — тихо спросил Бикман.
— Да. Надо разобраться.
Тренчард убрал фонарь в чехол. Бикман отступил, предположив, что Тренчард собирается вышибить дверь, но тот просто повернул ручку, и дверь открылась. И их тут же облепил рой мух. Бикман стал отмахиваться. Ему вовсе не хотелось, чтобы мухи садились на него — он отлично понимал, где они только что сидели.
Они увидели в кресле мужчину в клетчатых шортах и голубой футболке. Он был босой, половины правой ступни у него не было. По шраму было понятно, что ампутировали ее давно, а вот другое повреждение он получил недавно.
Бикман и Тренчард вошли. Голова мужчины, точнее, то, что от нее осталось, была откинута назад. Кровь залила его плечи и спинку кресла. Правая рука лежала на коленях, слабо сжимая черный пистолет. Под подбородком виднелась черная дыра от пули. На лице тоже была засохшая кровь.
— Самоубийство? — сказал Бикман.
— Видать… Я позвоню, вызову наряд.
Тренчард, безуспешно пытаясь отогнать мух, направился к двери. Бикман обошел кругом кресло с телом.
— Смотри не трогай ничего, — предупредил его Тренчард. — Это же, считай, место преступления.
— Я просто смотрю.
У ног мертвеца лежал раскрытый альбом с фотографиями — видно, упал у него с колен. Бикман осторожно, чтобы не наступить на засохшую кровь, подошел поближе.
На открытой странице была всего одна поляроидная фотография, тоже забрызганная кровью. Бикману вдруг показалось, что мухи зажужжали громче — как вертолеты на пожаре.
— Тренч, иди сюда!
Тренчард подошел, посмотрел на фото.
— Бог ты мой!
На фото была белая женщина с проводом вокруг шеи. Она сидела, прислонившись к мусорному баку. С выпученными, но уже не видящими глазами.
— Думаешь, это взаправду? — прошептал Бикман. — Это действительно мертвая женщина?
— Не знаю.
— Или как в кино — постановочное фото?
Тренчард открыл перочинный нож, кончиком лезвия перевернул одну страницу, другую. Бикман похолодел — перед ним предстала тьма столь кромешная, что многие такого даже представить себе не могут. На снимках было зло. Человек, который замыслил, сфотографировал такое, а потом собрал все в один альбом, жил в мире кошмаров. В котором не было ничего человеческого.
— Так это все настоящее? Этих женщин убили?
— Не знаю.
Тренчард приподнял альбом. На обложке был пляж на закате, спокойное море, пара, бредущая босиком по песку. И надпись «Мои счастливые воспоминания».
Тренчард вернул альбом в прежнее положение.
— Пошли на воздух, подальше от этих мух.
И они вышли на пропахшую дымом улицу.
