— Вы можете это прочитать?
— Хайки Басё и Исса. — Она прочитала надписи и улыбнулась: — Подарок от какой-то Эдо. «Пусть всегда будет теплое солнце».
— Мими умеет читать по-японски?
— Может быть, немного. Я точно не знаю.
«Мими Уоррен, ребенок-невидимка».
Я поставил томики на место и спросил:
— Вы уже осмотрели письменный стол?
— Мне ничего не удалось найти.
— Хорошо. Через минуту я здесь закончу, — сказал я ей.
— Давайте вынесем вещи наружу, и тогда я смогу вам помочь.
— Но тогда мы не запомним, как они лежали раньше.
Она склонила голову набок и с любопытством посмотрела на меня.
— Это не наши вещи, — возразил я. — Мы должны относиться к этому с уважением.
Она кивнула и отошла на шаг.
— Конечно. Я вас подожду.
Среди игр я нашел семь грязных конвертов, сложенных в коробку. На всех стоял почтовый штемпель Вествуда, и они были адресованы мисс Мими Уоррен в отель Шинтадзи, Киото, Япония. На конвертах стоял обратный адрес: «Трейси Луиза Фишман, 816, Шанель-роуд, Беверли-Хиллз». Адреса были аккуратно написаны печатными буквами ярко-фиолетовыми чернилами с множеством завитушек, узоров и сердечек, которые использовались вместо точек над «i». Я прочитал все письма. Трейси Луизе Фишман было шестнадцать лет, она постоянно задавала один и тот же вопрос: почему отец Мими должен портить им все каникулы, увозя ее лучшую подругу в Японию? В одном письме она взахлеб рассказывала о парне по имени Дэвид, который отправился учиться в Бирмингемскую высшую школу в Ван-Нуисе, и о том, что она страстно желает, чтобы он «сделал ее женщиной». В другом — Дэвид уже стал куском дерьма, который даже не смотрит в ее сторону, поскольку он типичный пижон из Долины и его больше интересуют загорелые длинноногие пустышки, чем умные чувственные женщины. Трейси слишком много курила, но собиралась бросить, прочитав в «Обращении Гарвардской медицинской школы», что курящие девушки-подростки могут родить детей-уродов и заработать рак груди. Ей безумно нравится Брюс Уиллис, но она готова была умереть, лишь бы хоть раз встретиться с Джаддом Нелсоном, хотя у него такой смешной нос. Отец обещал ей новую машину, если она будет посещать летние курсы в школе Гленлейк для девочек, чтобы закончить школу на семестр раньше. Она так и собирается сделать, так как ей безумно хочется получить белоснежный «фольксваген рэббит» с откидным верхом, но ее папаша — такое дешевое дерьмо, что хрен она что получит. Она не может дождаться, когда Мими вернется домой, ведь ей та-а-а-ак не хватает их разговоров! И — о мой бог! — она была в белых брюках и протекла через супертампакс, и ей было так стыдно, так стыдно, что она чуть не умерла!!! И так далее в таком же духе. Смысл жизни.
Прочитав все семь писем, я сложил их обратно в коробку, просмотрел остальное, но больше ничего интересного не нашел. Когда я закончил со шкафом, Джиллиан Беккер в комнате не было. Я убедился в том, шкаф и комната выглядят точно так же, как до нашего вторжения, поправил постель, потушил свет и через темный дом прошел в гостиную.
Джиллиан стояла в холле, скрестив на груди руки. Мне показалось, что она выглядит грустной, но, может, мне просто показалось.
— Удалось что-нибудь найти? — тихо спросила она.
— Никаких упоминаний о Кэрол или Кэрри, но я обнаружил семь писем Трейси Луизы Фишман. Трейси Луиза Фишман рассказывала Мими обо всем, что происходит в ее жизни. Возможно, Мими отвечала ей тем же.
Джиллиан опустила руки.
— Хорошо. Рада, что есть хоть какой-то толк. А теперь я должна запереть дом.
Я вышел наружу и подождал Джиллиан. На улице было прохладно, от земли пахло влагой: видимо, ее недавно поливали. Когда Джиллиан подошла ко мне, я сказал:
— Спасибо за то, что впустили меня сюда.
Она прошла мимо, не глядя в мою сторону, открыла дверцу «БМВ», но потом захлопнула ее и повернулась ко мне. Глаза у нее блестели.
— Ради такой работы я из кожи вон лезла.
— Я знаю.
— Нельзя просто так повернуться и уйти, если ты приложил столько усилий.
— Я знаю.
Она вновь открыла дверцу машины, но не стала садиться. По улице, разорвав ночную тишину, пронесся «файерберд» с каким-то богатеньким юнцом за рулем.
