Люба, торжественная и скорбная, в выходном платье, наглухо покрытая черным платком, поднималась к церкви, стоящей на холме над поселком. Подойдя ко входу, она старательно перекрестилась трижды на икону и вошла внутрь. Церковь была пуста, только за прилавком, где продавали свечи и иконки, клевала носом сухонькая старушка. Люба перекрестилась на алтарь и подошла к старушке: - Теть Мань, - негромко позвала она. - Ась? - очнулась от дремы старушка. - Свечку тебе? - Где батюшка? - скорбно спросила Люба. - Обедает, небось, - недовольно сказала тетя Маня. - Чать, батюшка тоже человек. - Мне исповедаться нужно. - Горит тебе, что ли?.. - недовольно бурча, старушка вышла из-за прилавка и, держась за поясницу, прошла в придел. Люба посмотрела на сцены страшного суда, изображенные на стене церкви и снова перекрестилась. Вскоре появился батюшка, лет шестидесяти, маленький толстый старик с редкой сивой бородой. Люба припала губами к его руке: - Батюшка, исповедаться хочу, грех на мне тяжкий! Она заплакала. - Утешься, дочь моя, - ласково сказал батюшка, беря ее за руку. - Господь милостив, покайся, и облегчи душу перед Богом и слугой его. Он провел ее к алтарю и приготовился выслушать исповедь: - Говори, дочь моя, что с тобой. Люба вытерла слезы, судорожно вздохнула и сказала: - Я мужу изменяла. - Так, - ласково поощрил батюшка. - А его сегодня ночью мой любовник убил. - Так, - снова ласково мотнул головой батюшка. - Что?! - А я никому не сказала, - виновато говорила Люба. - Даже эти... улики постирала. - Какие улики? - глаза батюшки вылезли из орбит. - Ну, рубашку Сашину и Стасика кепку... Скажи, батюшка, как мне жить-то дальше, помоги! Батюшка растерянно помолчал, затем пришел в себя от шока. - Какой Сашка-то, уж не Читков ли? - Он, - кивнула Люба. - Так, - соображал батюшка. - Ты в милицию ходила? - Нет, - испугалась Люба. - Как же я на него донесу? Он же из-за меня на такое решился! Нет, не могу я... Она снова заплакала. - Ну что ж... - вздохнул батюшка. - Бог тебе судья... Только и о людских законах забывать не грех. В приделе церкви скрипнула дверь. - Тяжкий это грех - убийство, и приказать тебе доносить я не могу, это ты в душе своей решить должна... Из двери придела торопливо выскользнула тетя Маня, влезла на велосипед и, быстро набирая скорость, поехала в поселок.
Остановилась она у милиции, прислонила велосипед к полисаднику и прошла к участковому.
- Молись, дочь моя, - грустно заключил батюшка, благославляя Любу. Господь всемилостив, он примет на себя грехи наши... Иди с Богом.
Батюшка шел по поселку, опустив голову и сложив за спиной руки. Из-за угла навстречу ему выскочил запыхавшийся Читков. На плече у него громоздился большой мешок. Он на секунду остановился, глянув на батюшку с досадой, потом повернулся и быстро пошел прочь. На повороте он оглянулся через плечо. Батюшка торопливо шел следом за ним. Читков свернул в проулок, пробежал метров сто, и снова обернулся. Батюшка тяжело трусил за ним по пятам. Читков побежал, свернул в узкий проход между домами и оказался перед свежевыкопанной траншеей. Через траншею вела широкая доска. Читков перебежал по доске, остановился, тяжело дыша, и поставил мешок у ног. Батюшка, задыхаясь от бега, появился на другой стороне траншеи. - Ну?!- сердито закричал Читков. - Чего надо? - Саша... - еле переводя дух, выговорил батюшка. - Что в мешке у тебя?.. - Ничего! Вам какое дело? - Что там... В мешке?.. Скажи. - Вот привязался... Ну, картошка. Дальше что? - Нет, Саша. Там не картошка. Я знаю, что там, - батюшка погрозил ему пальцем. - А ты докажи! - разозлился Читков. - Ишь какой! Не пойман - не вор. - Он спихнул доску ногой в траншею, взвалил мешок на спину и быстро пошел прочь. - Саша! Побойся Бога! Стой, пропащая душа!.. Но высокая фигура Читкова уже скрылась за углом дома.
Придя домой, Читков развязал мешок, и они вдвоем с матерью стали пересыпать сахар в бидон. - Откуда песок? - спросила Чита. - Со станции. Знаешь, склад деревянный? Я доску отодрал. Ночью еще пойду. - Ох, допрыгаешься, отчаянная голова... - Чита вышла из дому. Александр отряхнулся от налипшего на голое тело сахарного песка и пошел на половину к квартиранту. Не стучась, он толкнул дверь и шагнул внутрь, привычно говоря: - Между прочим, командир... В комнате было пусто. Александр на секунду остановился на пороге, потом быстро вошел и прикрыл за собой дверь. Пройдя к столу, он увидел деньги и записку. Прочел. Сунул все в карман. Быстро стал выдвигать ящики стола, переворачивая ловкими пальцами содержимое. В ящиках были одни бумаги и тетради, исписанные мелким почерком с множеством помарок и исправлений. Закрыв последний ящик, Александр выбрал из стакана на столе несколько шариковых ручек, сунул в карман брюк, потом забрал перочинный ножик. Включеный компьютер показывал неподвижную рамку с надписью "Программа выполнена". Александр приподнял его, но следом потянулись пучки проводов. Тогда он поставил компьютер на место. Больше на столе ничего стоящего не было, и Александр, мягко ступая по половицам, двинулся вдоль расставленных у стены приборов. Дойдя до холодильника, он поживился банкой кильки в томатном соусе. У вариометра Алесандр остановился и подозрительно посмотрел на рубильник: - Не дай Бог, замкнет что-нибудь - весь дом к черту сгорит! С этими словами он опустил рубильник. Яркий рубиновый свет на мгновение залил комнату. Надпись на компьютере сменилась таймером. Александр отскочил и спрятался за дверцей шкафа. Потом осторожно выглянул. Лампа вариометра потухла. Таймер на экране компьютора медленно отсчитывал убывающие секунды. Александр плюнул и вышел из комнаты. На своей половине он остановился и пересчитал деньги. Послышались шаги Читы, и он сунул деньги в карман. Чита вошла, неся ведро молодой картошки.
