Когда мураш в следующий раз подбежал к ней, Нюня попыталась подтолкнуть его к выходу, поднесла к его антеннам руки и платье — но нет, в нем ничего не было от собаки: он не желал брать след и не пытался даже сообразить, чего от него хочет Нюня. Множество вещей умел делать этот Малыш, которому было от роду не больше суток, — умел строить и ремонтировать, оказывать первую помощь и возделывать муравьиные растения, а вот этого он не умел. Или, может быть, Нюня не умела его научить, или для того, чтобы научить, нужно было хоть немного знать его язык — язык феромонов, язык запахов — и уметь на нем «разговаривать». Нюня, тяжко вздохнув, втиснулась в узкий тоннель и, бормоча: «Ну, Мутичка, хочешь не хочешь, а нам придется искать их самим», — поползла к выходу.
Выбравшись в более просторный тоннель, где можно было выпрямиться, Нюня задумалась, куда идти дальше, где искать своих.
— Фи-ма-а! — крикнула она, хотя и знала, что ее крик той «толщины», от которой муравьи настораживаются. Все равно она не могла оставаться одна в этом бесконечном подземелье. — Бабуленька-а! Дя-дя Лю-у-да-а!
Из-за поворота вынесся здоровенный муравей и затормозил в нескольких шагах от только что кричавшей Нюни. В первый раз за все время Нюня не на шутку струсила — руки и ноги у нее вспотели и обмякли. И тут мимо скользнул ее мураш, коснулся своими маленькими антенками антенн муравья, и тот, изогнув голову, раскрыл рот, чтобы сглотнуть сладкую каплю, которой угощал его малыш. Потом большой муравей повернул обратно и побежал по каким-то своим взрослым муравьиным делам.
Нюня снова приободрилась.
— Дядя Люда! — крикнула она еще раз, надеясь, что если на ее голос выскочит опять какой-нибудь муравей, малыш сумеет отвлечь его сладкой каплей. — Ти-ха-я-аа!
И вдруг за поворотом появилось пятнышко розового света. Пятнышко росло и приближалось. На стену тоннеля упала длинная безобразная тень.
— Дядя Люда! — крикнула изо всех сил Нюня и, чуть не выбив фонарик, свалилась в его объятия.
Никогда, наверное, за свою довольно долгую жизнь, полную потерь, огорчений и радостей, не ликовал так Людвиг Иванович, как в тот момент, когда в конце тоннеля раздался Нюнин счастливый вопль и появилась она сама, а следом смешной мураш, который почему-то трясся.
Держа Нюню в объятиях, дядя Люда смотрел поверх ее головы на это странное явление.
— Он что, с тобой, Нюня?
— Да перестань же! — прикрикнула Нюня на муравья и похлопала его по боку.
— Э, да он меченый! — присвистнул дядя Люда. — На нем меловая метка!
— Ме-етка?! — протянула в крайнем удивлении Нюня и только сейчас, при свете, увидела, что то, что казалось ей белым пятнышком, было меловой меткой «ФФ».
— Так-так, он видел Фиму!
— Ой, и правда! Мурашик, милый, скажи, скажи, где Фима? Скажи своей Нюне!
Но мураш попятился и исчез.
— А бабушка Матильда? Вы нашли ее? — стремительно обернулась к Людвигу Ивановичу Нюня.
Тот развел руками и поник головой. Тихая, появившись следом, проворчала:
— Не надо было в муравейнике вонять своими духами.
Нюня только сверкнула на нее глазами, но ничего не сказала.
— А ты? Ты потеряла ее, Нюня?
— Я потеряла ее, потому что потеряла сознание, — с достоинством сказала Нюня. — Но вы не волнуйтесь, — вдруг улыбнулась она. — Я почему-то верю, что мы всех найдем. Мне кажется, муравейник хотя и очень большой, но мы уже не заблудимся. Я теперь чуточку научилась в нем разбираться.
— Кстати, Нюня! — воскликнул Людвиг Иванович. — У тебя ведь не было фонарика! Как же ты продвигалась?
— Не знаю! — удивилась и Нюня. — Я почему-то видела.
— То есть как? В темноте?
— Ну да. Не то чтобы очень хорошо, но видела.
— Подожди, девочка, ты что, феномен? Это же очень-очень редкие люди, один на сто миллионов, видят в темноте.
— Но ведь совсем темно никогда не бывает!
— Невероятно! — сказал Людвиг Иванович и тут же спохватился: — Подожди, ты же голодная?
Нюня покачала головой:
— Я была на огороде… а может быть, в ягоднике… вернее, в теплице…
— Что-о?
— Там конфеты растут.
У бабушки Тихой зашевелился нос.
— Да вот… — И Нюня запустила руку в карман.
Не успела она вынуть сладкий шар, как его выхватила Тихая. Нюня покачала головой и протянула такой же Людвигу Ивановичу.
