Делать было нечего: я сделала шаг вперед и чуть не упала: подвесной мост оказался шатким и хлипким, под ногами ходил ходуном, и я едва удержала равновесие.
— Мама! — взвизгнула я.
— Я здесь, доченька! — тут же отозвалась мама, возникая на мосту метрах в пяти от меня.
— Мама, ты как здесь? — глупо спросила я, цепляясь за перила.
— Ты позвала — и я пришла, — объяснила мама. — Не бойся, я с тобой, я спасу тебя. Я никому не дам тебя обидеть. Мою девочку. Мою малышку. Мою симпампулечку.
— Мам, я уже давно не малышка, — тут же привычно ощетинилась я. Начинался наш вечный диспут.
— Малышка, малышка, — успокаивающе заворковала мама. — Девочка моя ненаглядная. Никому тебя не отдам. Никого у меня нет, кроме тебя. Мамочка всегда с тобой, мамочка всегда бдит…
Голос ее убаюкивал, глаза стали слипаться, и я почувствовала, что руки мои разжимаются, мне хочется лечь… уснуть… и пусть мама колыбельную споет…
— Не спи! — вякнул кто-то под самым ухом. — Разобьешься, дурында!
Я очнулась. Надо мной вился какой-то странный персонаж: больше всего он напоминал глазастую мочалку с крылышками.
— Ты кто? — опасливо спросила я, косясь на маму, все еще маячившую впереди.
— Я твой Инстинкт, — обиженно ответил он. — Вот здорово, почти до тридцати лет дожила, а своих Инстинктов не знаешь.
— Какой еще Инстинкт??? — обалдела я.
— Какой, какой… Половой! — сердито ответил он. — Я тебя влеку к мужчинам, а мужчин — к тебе. Что непонятного?
— Как-то ты слабо влечешь, — тут же парировала я. — Чего ж я тогда до сих пор не замужем?
— Так я ж подавленный, — объяснил Инстинкт. — Думаешь, я на самом деле такой? Да я на самом деле ого-го! А ты меня задавила правилами, предписаниями и приличиями. Так что я теперь на мочалку похож. Еще скажи спасибо, что хоть ненадолго меня хватает. Для временных отношений.
— Не слушай его, детка! — всполошилась мама. — Он тебя ничему хорошему не научит! Потеряешь голову — и все тогда!
— Что тогда? — тупо спросила я.
— Уведет тебя какой-нибудь мерзавец и проходимец! Поматросит и бросит! В подоле принесешь! Будешь всю жизнь на него спину гнуть!
Я с ужасом смотрела, как с каждым словом изо рта мамы выпадают огромные муравьи (термиты, кажется?), которые тут же начинают грызть мост. Мой Мост Любви!
— Не стой! Прогони их! — немедленно завопил Инстинкт. — А то рухнешь вместе с мостом!
— А как? — запаниковала я. — Как я их прогоню?
— Скажи маме, что ты ей благодарна за заботу, но не принимаешь ее страхов! Что ты сама пройдешь этот мост! Ну говори же, быстрее!
— Мама, — начала я. — Ты это… иди. Спасибо, конечно. Только почему же сразу мерзавец? Может, еще хороший человек. И в подоле — ну так мне скоро тридцать, можно и в подоле… Я ж не сижу у тебя на шее, сама работаю, сама воспитаю.
— А ну замолчи! — взвизгнула мама. — У меня опыт! Я жизнь прожила! Я! Тебя! Никому! В обиду! Не дам! Понятно???
Тут я почувствовала, что начинаю злиться. Да сколько же можно за меня все решать?
— Мама, никто меня не обижает, — твердо сказала я. — Я могу за себя постоять. И я сумею отличить мерзавца от нормального мужчины. Вот, Инстинкт подскажет. Ты же подскажешь?
— Это моя работа, — подтвердил Инстинкт.
— Вот. И твой опыт — это твой опыт, а у меня свой есть. И еще будет! И не надо за меня решать, я хочу свою жизнь прожить!
— Ты еще несмышленыш, ты можешь ошибиться, — заплакала мама.
— Ну и ошибусь! — непреклонно сказала я. — Имею право! Только винить в этом никого не буду. Ты свой Мост Любви прошла — дай теперь мне свой пройти.
Пока я говорила, термиты переставали лопать мой Мост Любви и возвращались прежним путем туда, откуда появились.
— Мам, я люблю тебя. Только не мешай мне жить свою жизнь, а? — попросила я. — Пожалуйста!
— Ты выбрала, теперь пеняй на себя, — сухо сказала мама и стала медленно таять в воздухе.
— Ладно, буду пенять, — пообещала я. — Эй, Инстинкт! Подскажи, что делать?
— Двигаться, — охотно посоветовал Инстинкт. — Мост Любви не терпит суеты, но и не любит остановок. Любовь — это процесс, движение. Вперед! Только осторожно. Если что — я тут, рядом.
И мы осторожно двинулись вперед. Я быстро приноровилась к колебаниям моста и приспособилась использовать перила. Дело пошло веселее. Я приободрилась — и тут надо мной промелькнула какая-то мрачная тень, потом еще, еще… Стало так темно, что я вынуждена была остановиться.
