– А что вы мне порекомендуете посетить в Сан-Франциско? – спросила она с улыбкой. – Кроме моста Золотые Ворота?
Ее сосед сокрушенно покачал головой.
– Если я начну рассказывать вам про свои любимые места в Сан-Франциско и уделю каждому хотя бы пять минут, то нам с вами придется покупать билеты на рейс до Буэнос-Айреса!
Джина рассмеялась.
– И все же? Представьте, что вы режиссер и вам нужно снять рекламный ролик. С показом... ну, например, пяти мест. Итак, ваш выбор. Сан-Франциско глазами Аллана Форстера, какой он?
Он ненадолго задумался.
– У каждого города свой характер. Порой его трудно определить, как бывает трудно определить характер человека, но если пожить в нем подольше, то за общими чертами – суетой в часы пик, обязательной главной улицей, пешеходной зоной и упрямой борьбой старого с нагловатым новым – проступят индивидуальные и тогда город превратится в живое существо со своими достоинствами, слабостями и тайнами. Богемный и провинциальный, авантюрный и фривольный, старинный, но не старящийся, Сан-Франциско крепко впитал в себя ароматы амбиций и страстей, надежд и разочарований всех тех, кого в разное время приводили сюда поиски лучшей доли, покоя и успеха, счастья и богатства. Что бы ни случалось в мире, какие бы кризисы ни сотрясали страну, какие бы землетрясения и бури ни обрушивались на него, город так и остался беззаботным прожигателем жизни, беспечным игроком и космополитом. Говорят, индейцы племени костаноан, обосновавшиеся в этих краях более пяти столетий назад, назвали его «танцующим на краю мира». – Он помолчал. – Знаете, в Сан-Франциско более четырех миллионов человек и у каждого, наверное, есть свои предпочтения. Я больше всего люблю фонтан Лотты.
– Фонтан Лотты? – удивилась Джина. – Впервые слышу. И что это такое?
– Обычный фонтан, но каждый год восемнадцатого апреля в пять часов одиннадцать минут утра у фонтана Лотты, расположенного на Маркет-стрит, собираются жители Сан-Франциско. По давней традиции они отправляются красить «золотой гидрант», через который трое суток беспрестанно подавали воду для тушения пожара, охватившего город в результате землетрясения тысяча девятьсот шестого года.
– Достойная традиция.
– Вы правы. – Форстер немного помолчал. – На второе место я бы поставил саму Маркет-стрит, нашу главную улицу, копию париж-ских Елисейских Полей. На ней да еще, пожалуй, на Ломбард-стрит лучше всего ощущается атмосфера Сан-Франциско.
– Это та самая Ломбард-стрит, которую Книга рекордов Гиннесса признала самой красивой улицей в мире?
– Она самая.
– Два. – Джина загнула второй палец.
– Дальше... На мой взгляд, в тройку нужно включить Рыбацкую пристань, где, кстати, можно понаблюдать за морскими котиками. Ну и, разумеется...
– Мост Золотые Ворота, – твердо заявила Джина. – Без него никак нельзя.
– Согласен, – благосклонно кивнул Форстер. – Ну и, пожалуй, башня Койт.
– Ее, если не ошибаюсь, называют сестричкой Пизанской башни?
– Верно. Хотя, надо признать, сестричка получилась довольно уродливая. Но вот вид с нее открывается восхитительный.
– Позвольте нескромный вопрос? – не утерпела Джина.
– С удовольствием. В наш век политкоррект-ности их почти не осталось. Послушать наших политиков, так они и в постели занимаются только тем, что думают об избирателе и мире во всем мире.
– Ну, они же обычно не уточняют, о каком именно избирателе думают.
– Верно, – кивнул сосед. – Итак, ваш нескромный вопрос?
– Вы помните Лето Любви? Об этом много говорят, но интересно бы послушать современника или, еще лучше, свидетеля.
– Лето Любви?
– Да, Хайт-Эшбери, рок-фестиваль, хиппи, Джимми Хендрикс и все такое. Вы же должны его помнить.
– Неужели? Боже, как я стар! – Форстер рассмеялся. – Ну, слушайте...
Письмо от Шиллы Кристуорч пришло еще в начале марта. Было оно коротким и деловым. Шилла писала, что собралась замуж, что свадьба намечена на май и что она собралась пригласить всех подруг по колледжу. Джину немного удивило отсутствие какой-либо информации о женихе, но, может быть, Шилла просто не хочет распространяться раньше времени. Она ответила таким же коротким письмом, более похожим на уведомление и содержавшим обычный набор ничего не значащих фраз: рада за тебя, желаю счастья, это было бы прекрасно, но...
