В обличье вепря (примечания)

Hdt vii.176.2–3; Paus i.4.2, iii.4.8, x.22.1; qua saepto, Paus i.1.3; qua patria advenarum Doriarum, Paus v. 1.2; Apollod ii.7.14; qua situ mortis Herculis, Lucian Hermotimus vii; De Morte Peregrini xxi; Soph, Trach 1191ff., Philoc 801—3; Schol ad Hom, Il ii.724; Diod Sic iv.38.3–8; Ov, Met ix.229ff.; Hyg.Fab xxxvi, cii; Sen, Her Oet 1483ff.; Serv ad Virg, Aen viii.300; Anth Gr vi.3; qua situ sepulcri Deianeirae, Paus ii.23.5; re dente, Lyc, Alex 486, cf. Xen, Cyn x.17.

Здесь и далее автор прибегает к нарочито избыточным и хаотичным постраничным сноскам. В данном случае в первом же источнике, на который он ссылается, — в главке 176 седьмой книги Геродотовой «Истории» — вскользь упоминается о том, что неподалеку от горячих источников, давших название Фермопилам, стоит алтарь Геракла. Далее следует целая вереница отсылок на источники, в которых повествуется о кончине Геракла и даже о кончине и месте захоронения его последней супруги, Деяниры, собственно, и ставшей невольной виновницей его смерти, — причем ни смерть Геракла, ни смерть Деяниры не имеют к Фермопилам и к сюжету о Калидонской охоте никакого отношения. Вторая ссылка в этой же сноске (на 4.2 первой главы «Описания Эллады» Павсания) отправляет к рассказу о вторжении в III в. до н. э. в грекоговорящие области кельтов и об афинянах, которые пытались остановить их в Фермопильском проходе. Следующая ссылка (на Paus iii.4.8) имеет в виду более чем краткое, сделанное походя упоминание о спартанском царе Леониде, погибшем при Фермопилах в 480 г. до н. э. Зато четвертая ссылка (на Paus х.22.1), напротив, в избыточности своей откровенно недостаточна, ибо отправляет к одному-единственному фрагменту из довольно пространного повествования (х.20–23) о том же самом вторжении в Грецию кельтов-галатов под предводительством Бренна и о битве с ними в Фермопильском проходе. Пятая вновь отсылает к незначительному упоминанию о победе Леосфена над македонянами сперва в открытом сражении в Беотии, а затем неподалеку от Фермопил. И так далее.

Кратер Франсуа (Florence Mus Arch 4209); Hom, Od xi.l4ff; Strab, xi.2.5, xi.8.6; Archil cit. ap. Strab xi.i.40.(*2)

Принятое в европейской традиции название — «ваза Франсуа». Один из самых известных памятников аттической чернофигурной живописи, подписанный Клитием и Эрготимом. Кратер — обобщающее название достаточно разнообразных по форме и варьирующихся по объему крупных сосудов, употреблявшихся во время древнегреческого симпосия для смешения вина с водой (красис, «смешение», ключевое симпосиастическое понятие, собственно, и дало название сосуду). Кратер был организующим центром симпосиастического пространства, как физического и «деятельностного», так и семантического — величина сосуда и его центральное положение на празднике предоставляли обильные возможности для вазописи (подробнее об этом см.:Франсуа Лиссарраг. Вино в потоке образов: эстетика древнегреческого пира. М.: НЛО, 2008).

Кратер Франсуа (Florence Mus Arch 4209) et vid. Paus xiv.10.1.

Авторская топография нарочито неточна — если только не подозревать автора в том, что, демонстрируя широкое знакомство с мифологическими, историческими и другими реалиями, имеющими отношение к Древней Греции, он путается в основах эгейской географии. Выйдя из устья Геллеспонта (нынешние Дарданеллы) и двигаясь на запад, можно пройти довольно широким проливом, оставив к югу острова Лемнос и Хрису, а к северу — Имброс и Самофракию. Самос лежит много южнее. Автор либо путает Самос и Самофракию, либо просто путает карты.

Ov, Met viii.306; Apollod i.9.5, iii. 10.3–4, iii.l 1.2; Asclepiades cit. Ap. Hes. Cat fr. 63 ap. Schol ad Pind, Pyth iii. 14; Hes, Cat fr. 64 ap. Schol ad Hes, Theog 143; Polygnotus cit. ap. Paus i.18.1; Paus iii. 12.8, iii.26.4, iv.31.12; Strab vi.1.15.

Apollod i.9.23; Paus viii.4.10; Ov, Met viii.391; Ap Rhod i.188; ii. 867–900.

Ov, Met viii.311; Pind, Pyth iv.179; neque 1, Paus ix.5–3; Pherecydes ad Ap Rhod iii. 1179 et Apollod iii.4.1; Eur, Bacch passim; Ov, Met iii. 126; neque 2, Apollod, Ep 5.20; neque 3, Apollod, Ep 7.27.

Pherecydes cit. ap. Schol (ΣbT) ad Hom, Il ii.212; Euphorion cit. ap. Schol (?A) ad Hom, Il ii.212; Schol (Tzetzes) ad Lyc, Alex 1000; Quint Smyrn, Posthom i.660ff. et passim; Cypria fr. 1 ap. Proc, Chrest ii; Aeschin iii.231; Apollod i.8.6; Schol ad Aristoph, Ach 418; Ant Lib xxxvii; Hyg, Fab clxxv; Eur(?) Oeneus frs P Hibeh i.1906.4.21; Apollod, Ep 5.1; Diod Sic ii.46.5, xvi.87.2; Tzetzes, Posthom 100, 136; Dict Cret iv.2; Plat, Gorg 525e, Rep 620c; Soph, Philoc 445-54; Polygnotus cit. ap. Paus x.31.3–4.

Hom, Il xi. 123; кратер Франсуа (Florence Mus Arch 4209); fort. Apollod, Ep 7.27 et vid. Hom, Od xvi.245—53 et passim.

Ov, Met viii.312; Hom, Il xxiii.665; Paus ii.29.4; Sim fr.l 14 ap. Athen x.456.c.

In toto Apollod i.8.2–3; Ov, Met viii.304; ap. Quos «Iphiclus», Apollod i.7.10, i.8.3, i.9.16; Bacch v.129; «Aphares», Bacch v.129; «Evippus», Apollod i.7.10; fort. Hom, Il xvi.417; «Plexippus», Ov, Met viii.441; Antiphon fr. Meleagros ap. Aristot, Rhet 1379b; Apollod i.7.10; «Eurypylus», Apollod i.7.10; vid. Aristot, Poet 1459b; fort. Apollod ii.7.8 et Ep 7.27; neque Hom, Od xi.516-21; Lesches Il fr. I ap. Proc, Chrest ii; Dict Cret iv. 17; «Prothous», Paus viii.45.6; «Cometes», Pausviii.45.6; «Prokaon, Klytius», Stes, Suoth fr.222.1.4 ар. P Oxy 2359.

Paus vii.45.7; Ov, Met viii.307, vii.439.

Амфора (Berlin Antikenmus F1720); гидрия (Boston Mus Fine Arts 67.1006); амфора (Harvard 1960.312); амфора (London Brit Mus B193); гидрия (Malibu 83.AE.346); амфора (Mississippi 1977.3.63); амфора (Munich Antikensamml 1416); килик (Munich Antikensamml 2620); гидрия (Toledo 1956.70); амфора (Würzburg Martin von Wagner Mus L246); ойнохоя (Austin 1980.33); канфар (Boston Mus Fine Arts 00.334); горловинная амфора (Boston Mus Fine Arts 76.41); амфора (Chicago 1978.114); динос (Cleveland Mus Art 71.46); лекиф (Coll. Denman/ Shapiro 26); амфора (Detroit 76.22); гидрия (London Brit Mus B329); амфора (London Brit Mus B161); волютный кратер (London Brit Mus B364); гидрия (London Brit Mus E224); динос (Paris Louvre E874); волютный кратер (Malibu 77.AE.11); гидрия (Malibu 86.AE.114); горловинная амфора (Malibu 77.AE.75); горловинная амфора (Mississippi 1977.3.61); горловинная амфора (Mississippi 1977.3.71); амфора (Munich Antikensamml 1397); горловинная амфора (Munich Antikensamml 1562); амфора (Munich Antikensamml 2302); колонновидный кратер (Rhode Isl. RISD 29.140); мастоидная чаша (Tampa 86.54); килик (Tampa 86.85); Scopas ар. Paus viii.45.6; Apollod ii.5.2, ii.6.1; Hes, Sh 70ff, Theog 317; Paus i.19.3, viiil4.9; Pind, Isth i. 17; Plat, Euthyp 297c-d, Phaed 89c; Eur, Ion 198, Herc passim; Ov, Met viii.310; pseudo-Arist, Mirab Auscult 100.

Гидрия — сосуд для воды (от этого названия происходит русское слово «ведро»), необходимой во время симпосия для того, чтобы из акратоса, неразбавленного вина, сделать вино разбавленное, или — собственно вино, ойнос. Гидрия представляла собой кувшин с тремя ручками: одной сзади, для того, чтобы из сосуда наливать, и двумя по бокам, для переноски.

Килик — собственно чаша, из которой во время симпосия пили вино. При всем разнообразии форм, как правило, имеет ножку с подставкой и две ручки — ко рту подносится обеими руками. Роспись возможна по всей поверхности, но в особенности по внешним сторонам бортов и в так называемом медальоне, или тондо, на дне с внутренней стороны.

Ойнохоя — сосуд для разливания смешанного вина по чашам, с округлым туловом, одной ручкой сзади и специфически («трилистником») сплюснутым сливом.

Канфар — разновидность крупного килика, с высокой ножкой и еще более высокими вертикальными выгнутыми ручками. Форма ручек, облегчающая передачу сосуда из рук в руки, а также объем сосуда позволяют предполагать, что он мог быть чем-то вроде «круговой чаши»: вероятнее всего, именно поэтому он и является стандартным атрибутом Диониса, покровителя симпосиастического пространства.

Горловинная амфора — одна из разновидностей амфор, сосудов для хранения вина и масла. Отличается (как правило) овальным туловом и цилиндрическим горлом, с выраженной границей между тем и другим, подчеркнутой пологими плечиками.

Динос — подобный кратеру сосуд для смешивания вина, округлый, с округлым же днищем, требовавший особой подставки.

Лекиф — небольшой сосуд для масла, использовавшегося в косметических и гигиенических целях, а также при похоронных обрядах. Имеет одну ручку и вытянутое округлое горлышко без слива. Классические аттические лекифы, как правило удлиненной формы, с росписью по белому фону, что необычно для праздничной «винной» посуды, где чаще вазопись использовалась либо черно-, либо краснофигурная.

Волютный кратер — разновидность кратера, с более высоким горлом, чем у колонновидного кратера, и с высокими ручками, которые соединяются с губой эффектным завитком, волютой. Самый ранний полностью дошедший до нас образец волютного кратера — знаменитая ваза Франсуа.

Колонновидный кратер — разновидность кратера, приземистая, с плоским, зачастую расписным ободом, продолженным по бокам плоскими же выступами, к которым снизу подведены кольцевидные ручки.

Мастоидная чаша — чаша для вина, промежуточная по форме между киликом и мастосом (чашей в форме женской груди, с «соском» вместо ножки), округлый глубокий сосуд с узкой плоской ножкой. Ручек может быть две, может — одна, а может — и вовсе ни одной.

Hes, Cat, fr. 68 P Berlin 9739 et vid. Paus iii.24.10; Pind, Pyth i.126; амфора (Madison 68.19.1).

Apollod i.8.2; Ov, Met viii.303; Paus viii.45.6; Hom, Od xi.631; Isoc x.20; Panyasis fr. ap. Paus x.29.9; Diod Sic iv.63.2; Apollod i.8.2; Plut, Thes 30; Ov, Met viii.303; Paus v. 10.8; Schol ad Hom, Od xxi.295; Hyg Fab, xxxiii; Serv ad Virg, Aen vii.304; Ov, Met xii.210–535; Bacch xviii; Hes, Sh 182; Hdt ix 73.2.

Здесь автор, видимо, уже несколько устал от изобилия и разнообразия и ссылается на места, где речь идет просто об охоте на Калидонского вепря, а не о езде верхом на дельфинах — и не об умерщвлении кентавров, как того можно было бы ожидать от сноски 15, которая относится к следующей фразе: «Они убивают кентавров» — и во многом дублирует 14-ю.

Paus viii.45.7; Hom, Od xi.631; Isoc x.20; Panyasis. ap. Paus x.29.9; Diod Sic iv.63.2; Apollod i.8.2, iv.70.3; Plut, Thes 30; Ov, Met viii.303; Paus v.10.8; Schol, ad Hom, Od xxi.295; Hyg Fab, xxxiii; Serv ad Virg, Aen vii.304; Ov, Met xii.210–535.

Hippocontidae ap. quos: «Enaesimus», Ov, Met viii.362; «Hippotous», Apollod iii.10.5; «Alcon», Apollod iii.10.5; Paus iii.14.7; «Scaeus», Apollod iii.10.5; Hdt v.l; «Dorycleus, Eutiches, Bucolus, Lycaethus, Tebrus, Eurytus, Hippocorystes», Apollod iii.10.5; «Eumedes», Paus iii.14.6; «Alcinus», aliq. qua «Alcimus», Apollod iii.10.5; Paus iii.15.1; «Dorceus, Sebrus», Paus iii.15.1; «Enarophorus» aliq. qua «Enarsphoron» aut «Enaerophorus», Apollod iii.10.5; Plut, Thes 31.1; Paus iii.15.1.

Apollod i.8.2, ii.4.8; Paus viii. 14.9; Eur, Herc 967ff.; Diod Sic iv.ii.i; Moschus iv.13; Schol. (Tzetzes) ad Lyc, Alex 38; Nicolaus Damascenus fr. 20; Hyg, Fab xxxii; Hes Sh 50; Plat, Euthyp 297e; стамнос (Paris Louvre G192).

Стамнос — подобный кратеру сосуд для смешивания вина, вместительный, округлый, вытянутый кверху, с невысоким горлом и горизонтально расположенными ручками в серединной части тулова.

Diod Sic iv.33.5ff.; Paus ii.18.7, iii.10.6, iii. 15.3–6, iii.19.7, viii.53.9; Apollod ii.7.3; Schol ad Eur, Or 457; Schol ad Hom, Il ii.581, qv. n. 16.

Фрагмент диноса (Athens Agora Р334); кратер Франсуа (Florence Mus Arch 4209); Ov, Met viii.306; Apollod i.9.27; Paus v.17.10.

Кратер Франсуа (Florence Mus Arch 4209); халкидская гидрия (Munich Antikensamml 596); fort. фр. диноса (Athens Agora P334); фр. горловинной амфоры (Tübingen Arch Inst S/12 2452); чаша Архикла/Главкита (Munich Antikensamml 2243); Apollod i.8.2; fort. Xen, Cyn i.2; Paus viii.45.6; Ov, Met viii.380; Hyg, Fab cmxxiii; cum Atalanta бронзовое зеркало (Vatican Mus 12247); глиняный рельеф (Berlin Staat Mus 8308); скарабоид (New York Metr Mus 74.51.4152); гидрия (Munich Antikensamml 596); волютный кратер (Ferrara Mus Naz T404); чаша (Bologna Mus Civ 361); горловинная амфора (Berlin Staat Mus 1837); лекиф (Syracuse Mus Naz 26822); скифос (London Brit Mus 1925.12–17.10); горловинная амфора (Munich Antikensamml 1541); полосная чаша (Oxford Ashmolean Mus 1978.49); полосная чаша (Munich Antikensamml 2241); гидрия (Bonn Univ Fontana inv.46); гидрия (Athens Nat Mus 15466, Акр. 590).

Скифос — чаша для питья, функционально подобная килику и производная от коринфской котилы: глубокий вместительный сосуд с не окатанной, прямой кромкой и двумя продолжающими ее горизонтально расположенными ручками.

Полосная чаша — разновидность килика времен расцвета чернофигурной аттической вазописи (особенно популярная в эпоху т. н. аттических «малых мастеров» в средней трети VI в. до н. э.), изящная чаша с высокой, прямой, черной, слегка вогнутой губой и узкой декоративной полосой в зоне ручек, в которой и располагался рисунок.

Pind, Nem v. 12ff., iv.95; Lyc, Alex 175; Apollod iii. 12.6; Paus ii.29.2, x.30.4; Zen, Paroem i. 123.

Pind, Nem iv.56 et school, v.25; Apollod iii. 13.3; Schol ad Ap Rhod i.224; Schol. ad Aristoph, Nub 1063; Ant Lib 38; Schol. (Tzetzes) ad Lyc, Alex 175; Zen, Cent v.20.

Apollod iii. 10.3; Pal, De incred ix; Aristoph, Plut 210; Ap Rhod i.153-5 et vid. iv.1466; Paus iii. 14.7, iv.3.1; sed vid. Hom, Hymn xxxiii.3; Pind, Nem x.61-3; Paus iv.2.7; Schol (Tzetzes) ad Lyc, Alex 553; Hyg, Fab xiv.

Чаша Архикла/Главкита (Munich Antikensamml 2243); Cypria fr. 1 ap. Proc, Chrest i.; Cypria fr. 7 ap. Clem Alex, Protrept ii.30.5; Schol (Tzetzes) ad Lyc, Alex 553; Pind, Nem x.60 et schol. ibid.

Hom, Il ii.715, cf Phrynicos Alcestis passim, Eur, Ale passim, Zen, Cent i.18; кратер Франсуа (Florence Mus Arch 4209); Apollod i.9.15; Soph, fr. 851 ap. Plut, Def Or xv.417e; Ov, Met viii.310 et vid. Eur, Ph 409-29, Suppl 132-50, Hyps 87.

Apollod i.8.2; Ov, Met viii.316-7; Xen, Cyn 1.2; Pind, Nem ix.16, Pyth viii.38–61; Diod Syc iv.65.5; Paus v. 17.7–8, ix.41.2; Asclepiades ap. Schol. ad Hom, Od xi.326; Hyg, Fab lxxiii; vid. Hom, Od xi.326, xv.247; Soph, Elec 836, Eriphyle frs passim; Lucian, Deorum Concilium xii; sed vid. Eur, Ph 1104-11; Soph, Oed Col 1320-3.

Чаша Архикла/Главкита (Munich Antikensamml 2243); fort, qua «Podarces» (1), Hom, Il ii.704, xiii.693; Hes, Cat fr. 68 P Berlin 9739 et vid. Paus iii.24.10 et Apollod i.9.12; aut qua «Podarces» (2), Apollod ii.6.4, iii.12.3, iii.12.5; Schol. (Tzetzes) ad Lyc, Alex 34; Hyg, Fab lxxxix et vid. Soph, Aj 1299-303 et Schol. ad Hom, Il viii.284; Hom, Il xx.237-40; neque qua «Podargos» (1), Hom, Il viii.185; neque qua «Podargos» (2), гидрия (Florence Mus Arch 3830); neque qua «Podaige», Hom, Il xvi.150.

Hes, Cat fr. 98.16 P Berlin 9777; Apollod i.8.1; neque Ov, Met viii.441; aliq. qua «Toxamis», кратер Франсуа (Florence Mus Arch 4209).

Сюжет о Токсее, старшем брате Мелеагра, сыне Ойнея и Алфеи, которого отец убил за то, что тот перепрыгнул городской ров; ср. сюжет о Ромуле и Реме. Рамфа — кривой кинжал или меч, заточенный (или зазубренный) по внутреннему краю, удар которым наносился «к себе», как серпом.

Paus i.42.6.

Место у Павсания (Pausi.42.6, из глав, посвященных Мегаре), на которое дана отсылка, гласит: «Есть тут и храм Деметры Фесмофоры (Дающей законы). Если спускаться отсюда вниз, то встречается надгробный памятник Каллиполида, сына Алкафоя. У Алкафоя был другой сын, старший, Исхеполид, которого отец послал к Мелеагру в Этолию с тем, чтобы вместе с ним убить дикого вепря. Когда он там погиб, первым о его смерти узнал Каллиполид; быстро взбежав на акрополь — а в это время его отец приносил жертву Аполлону, — он сбросил горящие дрова с жертвенника. Так как Алкафой не слыхал еще о смерти Исхеполида, он счел, что Каллиполид совершает нечестивое дело, и тотчас, так как его охватил гнев, убил его, ударив по голове одним из брошенных с жертвенника поленьев» (пер. С. П. Кондратьева под ред. Е. В. Никитюк. Цит. по: Павсаний. Описание Эллады. М., 2002).

Schol. (Tzetzes) ad Lyc, Alex 481; Apollod iii.8.1.

Речь идет об аркадском царе Ликаоне (предке Ликурга, отца участников Калидонской охоты Анкея и Кефала), сыне Пеласга и Мелибеи (или Киллены), и пятидесяти его сыновьях, которые, по совету одного из сыновей, Менала, подали страннику в качестве еды человеческое мясо, смешанное с мясом жертвенного животного, — не признав в страннике Зевса, покровителя гостеприимцев. Зевс переворачивает стол и испепеляет перунами всех нечестивцев, кроме Никитима и (по одному из вариантов мифа) самого Ликаона, которого превращает, в полном соответствии с именем, в волка. (Следующая фраза в романе: «Взор его невинен, но глаза — волчьи».)

Lyc, Alex 480-1 et scho.; Hyg, Fab clxxvi; Paus viii.1.4–6; Clem Alex, Protrept ii.36; Nonnus, Dionys xviii.20ff; Nicolaus Damascenus fr. 43; Arnobius Adversus Nationes iv.24; Eratos, Cat 8; Hyg, Ast ii.4; Schol. (passim) ad Iulius Caesar Germanicus, Aratea Phaenomena; Schol. (Lact Plac) ad Statius, Theb xi.128; Paus viii.2.3 et vid. Plat, Rep viii.565d — e sed vid. Paus vi.8.2; Pliny, Nat Hist viii.81; Augustine, De Civitate Dei xviii.17; vid. generalius, Paus viii.38.7; Porphyr, De abstinentia ii.27; Eusebius, Praeparatio Evangelii iv.16.6; et vid. Ael, Nat Anim x.26, Artemidorus, Onirocrit ii. 12, Schol (Eustathius) ad Hom, Od xiv.161.

Qua Tyndaridis, Hom, Il iii.236, Od xi.298; fort. Hom, Hymn xxxiii.l; Apollod iii. 10.8; Paus iv.31.9, v.8.4; Ov, Met viii.301; чаша Архикла/Главкита (Munich Antikensamml 2243); Xen, Cyn 1,2.

Qua Dioscuris, Scopas ap. Paus viii.45.6; Hes, fr. ap. Schol. ad Pind, Nem x.150; Aristarchus ap. Hes, Cat xviiii ap. Porphirius, Quaest Hom cclxv; Pind, Nem x.80-2, Pyth xi.94; Hom, Hymn xvii.l; Eur, Or 1689; Theocr xxii. 1; Apollod i.8.2, ii,23, i.31; Cypria fr. 7 ap. Clem Alex, Protrept ii.30.5; Euphorion Chalkis, Alex Pleuron, Stesich cit. ap. Paus ii.22.6; чаша Архикла/Главкита (Munich Antikensamml 2243); fort. Hom, Hymn xxxiii.l, il iii.426.

Ov, Met viii.305 et vid. Apollod i.9.16 et Hom, Il i.264; Pal, De Incred x (quondam xi), etsi Heraclitus Paradoxigraphicus iii.

Общие и случайные упоминания о Кенее, сыне (или дочери, ставшей затем мужчиной) Элата (или Корона, как у Аполлодора), участвовавшем кроме Калидонекой охоты еще и в походе аргонавтов (Apollod i.9.16) и погибшем во время битвы лапифов с кентаврами, которые пытались похитить невесту Пирифоя Ипподамию. Поскольку Кеней был неуязвим, кентавры вбили его в землю стволами вырванных с корнем деревьев и похоронили, забросав стволами и камнями, — отсюда и «скроет глубоко под землей». Впрочем, «глубоко» касается скорее не Кенея, а его гостеприимца Пирифоя, который, пытаясь вместе с Тесеем похитить у Аида жену, Персефону (Кору), навеки остался в подземном царстве, прикованным к трону Персефоны.

Apollod, Ep i.22 et vid. Hdt v.l; Hes Sh 179; Paus v. 10.8; Ov, Met xii.459–532; Schol. Ad Hom, Il i.264; Ap Rhod i.57–64 et schol.; Acusilaus fr. ар. P Oxy xiii.l33ff. (FrGrHist 2F22); Pind fr. cxxviii cit. ap. Plut, Mor 1057D; Plut, Comm Not i.

Более подробные (из Эпитомы Аполлодора), а также другие общие и случайные упоминания о сюжете Кенея, в частности, связанные с его метаморфозой из женщины в мужчину.

Apollod i.8.2, i.9.16, iii.9.1; Paus viii.4.8, viii.5.1, viii.8.4, viii.23.3; Hyg, Fab ccxliv; Soph, Mys cit ap. Schol. Ad Aristot, Poet 1460a 32; Xen, Cyn 1.2.

Ov, Met viii.360; Hom, Il xxi.140, xxi.153-61; Strab vii.fr.38/3e, vii.fr.39/ Epitome; neque Paus ix.12.1, Apollod iii.4.1, iii.12.6, et vid. Apollod i.9.3, Paus ii.5.1, Callim iv.78, Ap Rhod iv.l765ff. ad dieg. Milan ad Callim. Iamb viii, Schol. Ad Ap Rhod i.l 17, Statius, Theb vii.325, Schol. (Lact Plac) ad Statius, Theb vii.315; neque Hom, Il iv.295, v.695, Aesch, Pers 959, Plut, Them vii.5.1, Hdt viii.5.

Apollod i.8.2; Ov, Met viii.308; Schol. ad Aristoph, Nub 1063; Ant Lib 38; Schol. (Tzetzes) ad Lyc, Alex 175; Pherecydes cit. ap. Schol. (Tzetzes) ad Lyc, Alex 444; Eur, Iph Aul 282; Stes, Suoth fr. ар. P Oxy 2359.

Кратер Франсуа (Florence Mus Arch 4209); халкидская гидрия (Munich Antikensamml 596); чернофигурная ваза (Berlin Staatlich Mus F1705); Hom, Il ix.534ffi; Bacch v.117; Paus viii.4.10, viii.45.2–7; Ap Rhod i.164; Lyc, Alex 486-90; Ov, Met viii.315, 391–402.

Фрагмент горловинной амфоры (Tübingen Arch Inst S/12 2452); Apollod i.8.2; Aristot, Rhet 1389a; Paus viii.45.6; Apollod i.8.2; Bacch xiii.97-101; Pind, Isth vi.19, fort. Nem iii.32-7; Isoc ix.16; Xen, Cyn i.2, i.8–9; Plut, Thes x.2–3; sed vid. Pherecydes cit. ap. Apollod iii.12.6; Paus ii.29.9; Schol. ad Eur, And 687; Schol. ad Pind, Nem v.7.12; Schol. ad Hom, Il xvi.14; Hyg, Fab xiv; Diod Sic iv.72.7; Eur, Hel 85-6, Iph Aul 193; Hdt viii.64.2.

Ov, Met viii.315; Apollod, Ep 3.12; Hom, Od i.430, ii.99, iv.lll; Strab x.2.8, x.2.24; Hom, Od i.l89 et vid Hom, Il iii.201 et Aristoph, Plut 311 et Eur, Нес 133 et Plat, Hipp Min 365a, inter alia.

Имеется в виду Лаэрт.

Apollod, Ер i.23.ff.; Paus i.18.4; Hom, Od i.631; Eur, Herc 619; Ap Rhod i.101ff. et school.; Diod Sic iv.26.1, iv.63.4ff.; Paus i.17.4, ix.31.5, x.29.9; Apostolius Cent iii.36; Schol. ad. Aristoph, Eq 1368; Virg, Aen vi 392ff., vi.617ff.; Hor, Odes iii.4.79ff, iv.7.27ff.; Hyg, Fab lxxix; Aulus Gellius x.16.13; Serv ad Virg, Aen vi.617; sed vid. Hyg, Fab lxxix; Diod Sic iv.63.5 (sed vid. Plut, Thes 31.4-35.1; Ael, Var Hist iv.5; Paus i.17.4, ii.22.6, iii.18.5; Tzetzes Chiliades ii.406ff.); Aristot, Nic Eth 1171a.

Pind, Pyth iv.336; Ap Rhod i.65; Paus v. 17.4; Hyg, Fab xiv; Ov, Met viii.316, xii.456; Hes, Sh 181; Ap Rhod i.l084ff., iii.930ff., iv.1502-36; Lyc, Alex 881; Stat, Theb iii.521; чаша Архикла/Главкита (Munich Antikensamml 2243); гидрия (Munich Antikensamml 596); Paus v. 17.10; Thebais fr. 5 ap. Asclepiades cit. ap. Schol. ad Pind, O1 vi. 15–17; neque Schol. (Tzetzes) ad Lyc, Alex 427-30. 980; Hes, Melamp fr. 1 ap. Strab xiv. 1.27; Hyg, Fab exxviii, clxxiii; Plut, Def Or 45; Apollod ii.243, 245, 265; Paus vii.3.2.

Смесь ложных или откровенно избыточных ссылок, по большей части на разного рода каталоги — от перечня участников Калидонской охоты или похода аргонавтов до перечня трав, — с действительно значимыми. В четвертой Пифийской оде Пиндара 299 стихов, так что 336-го там быть не может. Следом, правда, идет ссылка на 65-й стих первой книги «Аргонавтики» Аполлония Родосского, где (следом за рассказом о смерти «вбитого ударами сосен» в землю Кенея) упомянут Мопс — как искусный птицегадатель. Действительно значимые отсылки к тому же Аполлонию содержатся ниже (i.l084ff, где речь идет об истолкованной Мопсом песне зимородка над головой спящего Ясона, и iii.930ff., где тот же Мопс получает издевательское предсказание от сидящей на тополе вороны). Последняя из идущих друг за другом ссылок на Аполлония (iv. 1502—36) имеет в виду подробный рассказ о смерти Мопса, не имеющей никакого отношения к птицегаданию. Часть дальнейших ссылок содержит случайные упоминания о том же Мопсе — и т. д.

Ov, Met viii.311; Paus ii. 15; Apollod i.9.16; волютный кратер (Ferrara Mus Naz T136).

Избыточные ссылки.

Ov, Met viii.308; Hom, Il ii.621, xi.709, xiii.638; Pind, Ol x.25; Paus v.1.10, v.2.1, v.2.5, vi.20.16; Schol. ad Hom, Il xiii.638—9, xi.709; Eustathius ad Hom, Il xi.749; Ibycus fr. 34 ap. Athen ii.50; Pherecydes ap. Schol. ad Hom, Il xi.709.

Значимые (и отчасти избыточные) ссылки на близнечный сюжет о Еврите и Ктеате, сыновьях Актора.

Hom, Il i.307; Hes, Sh 179; Paus x.29.10; Apollod i.8.2; Ov, Met viii.307.

Ложные и избыточные ссылки.

Чаша Архикла/Главкита (Munich Antikensamml 2243); Apollod i.8.2; Ov, Met viii.302; Hes, Cat fr. 13 ap. Schol. ad Hom, Od xii.69; Schol. ad Hom, I iii.243; Hes, Theog 997-1000; Theocr xxii,137ff.

Избыточные ссылки, в основном на каталоги героев.

Apollod i.9.17; Lyc, Alex 1310; Pind, Pyth iv.12; Schol. (Lact, Plac) ad Stat, Theb v.402, v.455.

Избыточные ссылки, отсылающие в основном к описанию пребывания аргонавтов на Лемносе, где Ипсипила рождает от Ясона Евнея и Неброфона.

Hom, Il ix.529-99.

Автор отсылает к эпизоду из IX песни «Илиады», содержащей рассказ о посольстве, которое прижатый троянцами к морю Агамемнон направляет к Ахиллу в бесплодной попытке убедить последнего отказаться от гнева и выйти в бой. Помимо действительно значимых вождей «троянской» эпохи в нем принимает участие Феникс, сын элеонского царя Аминтора, один из немногих оставшихся к этому времени в живых представителей предыдущего поколения. Но если Нестор и Пелей встретили старость самостоятельными басилеями, почивающими на лаврах былых подвигов и отправляющими на Троянскую войну сыновей, то Феникс доживает свой век бездетным изгнанником, который в свое время был вынужден бежать из родного города, будучи обвинен отцом в насилии над его наложницей, Фтией, — по ее же собственному навету. Аминтор ослепляет Феникса и проклинает его, обрекая на бездетность. Феникс получает исцеление от кентавра Хирона, придя к Пелею во Фтию и став воспитателем при малолетнем Пелиде Ахилле. В «Илиаде» Феникс фактически пытается предать своего воспитанника, отстаивая интересы его врага, Агамемнона. В стихах, на которые указывает авторская отсылка, Феникс повествует Ахиллу о последних днях жизни Мелеагра, которому калидонские старейшины готовы были при жизни воздать героические почести (в частности, выделили теменос), лишь бы только он согласился защитить город от осаждающих его куретов, братьев его матери, Алфеи. Феникс ставит Мелеагра Ахиллу в пример — тот, еще не получив обещанных ему даров, склонился на просьбы и отразил врагов. Феникс забывает упомянуть только о том, что пользы от обещанных даров Мелеагру не было, поскольку сразу после того, как он убил куретов, Алфея вырыла из земли волшебную головню, в которой был заключен срок его жизни, сожгла ее и Мелеагр умер. Обещанные Агамемноном Ахиллу роскошные дары также по сути своей бессмысленны, поскольку обещаны они после взятия Трои, а смерть Ахилла как раз и является одним из условий взятия города. Впрочем, предательская «политическая» хитрость Феникса непосредственного результата не приносит: убедить Ахилла выйти в бой ему не удается. Гибнет Феникс также бесславно: пережив и своего воспитанника, все-таки вынужденного выйти в бой из-за смерти Патрокла, и взятие Трои, он пытается вернуться на родину вместе с дружиной сына Ахилла, Неоптолема, но умирает по дороге, в Эпире.

Кратер Франсуа (Florence Mus Arch 4209); чаша Архикла/Главкита (Munich Antikensamml 2243); qua «Pausileon», Ov, Met viii.312; qua «Pauson», Aristot, Poet 2?2; Aristoph, Ach 854; qua «Thorax» Larissae, Hdt ix.i, ix.58; qua «Thoas» (1) Aetolus, Hom, Il ii.638 et passim; Hom, Od xiv.499; Apollod, Ep 4.40, 3.12; qua (2) patre Hypsipilae, Apollod i.9.17, iii.6.4, Ep 1.9, 7.40; Paus v.3.6, x.38.5; Strab vi.1.5; qua (3) rege Tauricae, Ant Lib 27; Eur Iph in Taur 1-32 et passim; Apollod, Ep 6.27; qua (4) ignoto, Hes, Cat fr. 85 ap. Choeroboscus i.23.22Н; Tit Liv xxxv.37–45; Pol, Onom xxviii.4; qua (5) gigante, Apollod i.6.2; qua (6) filio Icarii, Apollod iii.10.6; qua (7) proco Penelopae, Apollod, Ep 7.27; qua (8) rege Corinthae, Paus ii.4.3; qua (9) comite Thesei, Plut, Thes 26.3; qua (10) nominee priore Acheloi, Strab x.2.1; «Thornax» qua monte Corinthiano, Paus ii.36.1 et vid. Stephanus Byzantinus cit. ap. Strab viii.5 conj. Meineke; qua (2) urbe Laconide, Hdt i.69; Paus iii. 10.8, iii.11.1; «Antandros» (1) qua urbe Cilicia, Alcaeus fr. 65 et vid Strab xiii.1.51; Thuc viii.108.4, iv.52.3, iv.75.1; Xen, Anab vii.8.7, Hell i.25-6; Hdt v.26, vii.42; Apollod, Ep 3.33; Diod Sic xii.72-3; qua (2) Virg, Aen vii.631; qua (3) ductore Messeniano, Paus iv.7.4, iv. 10.5; qua (4) Megalopolitano, Paus iv. 10.5; «Aristandros» qua sculptore (1) Paus viii.30.10, iii.18.8; (2) Arrian iv.4; Pliny, Nat Hist xvii.243; «Simon» qua (1) sutore, Diog Laert ii.122 et vid. ii.124; qua sculptore Paus v.27.2; qua (3) scelere, Aristoph, Nub 352, 359; qua (4) socio Amadoci, Dem xxiii.10 et passim; «Kimon» qua (1) patre Miltiadidis, Hdt vi.34, vi.39, vi. 136; Plut, Cimon passim, Pericles passim; Paus i.28, 3—29.8; iii.3.7.

Met viii.360 (MS «U») qua «Hippalamon», aliq. «Hippalamus», aliq. «Hippalcimus»; Hyg, Fab lxxxiv; Schol. ad Eur, Or 5; Apollod iii.11.8; Schol. ad Pind, O1 i.89; Paus vi.20.7; Schol. ad Hom, Il ii. 105; qua «Euphemon», Ov, Met viii.360 (vid. emend. Slater) et vid. Apollod i.9.16, Ap Rhod iv. 1754ff., Hyg, Fab clxviii; Ov, Met viii.360 (Codex Planudes, Paris 2848), qua «Eupalamon», aliq. «Eupalamus», Apollod iii.15.5, iii.15.7; Tzet, Chil i.490; Schol. ad Plat, Ion 121a; Schol. ad Plat, Rep viii.529d; Hyg, Fab xxxix; Serv ad Virg, Aen vi.14, sed vid. Paus ix.3.2; Diod Sic iv.76.1; Pherecydes cit. ap. Schol. ad Soph, Oed Col 472; Plat, Ion 533a; Clidemus cit. ap. Plut, Thes 19.

.Спарты — букв, «сеяные», в фиванском цикле мифов автохтоны, выросшие из зубов дракона, посеянных Кадмом. Появились из земли в полном гоплитском вооружении и сразу же начали сражаться между собой. После жесточайшего боя в живых остается только пятеро спартов (Хтоний, Удей, Пелор, Гиперион и Эхион), к которым традиционно возводила свой род фиванская аристократия. Сюжет имеет ряд параллелей в друтих локальных и общегреческих традициях (ср. один из подвигов Ясона в Колхиде).

Ex Locri, Ov, Met viii 312; ex Amyclae, Apollod iii.10.1; Paus i.44.3, iii.l.l, iii.12.5, iv.1.1; ex Megara, Paus i.39.6, i.42,6; ex Caria, Aristot cit. ap. Strab vii.7.2; Hdti.171; ex 'Asia', Hom Il, x.429, xx.96; ex Troezena, Ov, Met viii.566.

Apollod i.8.2; Ov, Met viii.312; neque Xen, Cyn vii.5; neque qua 'Hylaeus', Apollod iii.9.2; Virg, Georg ii.457, Aen viii.294; Prop i.1.13.

Strab x.2.20; Apollod ii.5.5, ii.7.2, iii.10.8; Diod Sic iv.13.4, iv.36.1; Paus v.1.10, v.3.1; Schol ad Hom, Il xi.700; Prisc, Inst vi.92; fort. Hes, Cat fr. 67 cit. ap. schol. ad Eur, Or 249.

Hes, Cat fr. 98.16 P Berlin 9777; Bacch v.118.

Apollod ii.7.7, i.6.16; Hyg, Fab xiv, clxxiii; Ov, Met viii.313, viii.371; Paus ii. 13.2; Iamb, Pyth xviii.23; Diog Laert viii.84.

Ov, Met viii.313; Xen, Cyn 2.

Иакинф — сын спартанского царя Эбала (вар. Амикла, вар. Пиера), прекрасный мальчик, первый эромен (молодой пассивный гомосексуальный любовник) в греческой мифологической традиции, за внимание которого соперничали между собой боги Аполлон и Зефир и смертный поэт Фамирид. Погиб в результате этого соперничества: оскорбленный более сильным богом Зефир изменил направление полета диска, брошенного Аполлоном, и направил его мальчику в голову.

Кратер Франсуа (Florence Mus Arch 4209); Paus iii.13.1; Apollod i.9.5, iii.10.3.

Чаша Архикла/Главкита (Munich Antikensamml 2243); fort, фрагмент диноса (Athens Agora Р334); кратер Франсуа (Florence Mus Arch 4209); фр. горловинной амфоры (Tübingen Arch Inst S/12 2452); фр. горловинной амфоры (Tarquinia Mus Naz RC5564); Xen, Cyn 1.2, 1.7; Paus v. 19.2; Apollod iii.6.3, iii.9.2; Callim iii.215; Hellanikos fr. 99; Ov, Ars Amat ii. 185-92, iii.29–30; Prop i.l.9-10; fort. Eur, Mel fr. 537.

Кратер Франсуа (Florence Mus Arch 4209); халкидская гидрия (Munich Antikensamml 596); фр. диноса (Athens Agora P334); фр. горловинной амфоры (Tübingen Arch Inst S/12 2452); чаша Архикла/Главкита (Munich Antikensamml 2243); ваза «Аталанта» (Athens Nat Mus 432); эксалиптр (Munich Antikensamml 8600); динос (Boston Mus Fine Arts 34.212); пелика (СПб Эрм B4528); канфар (Athens Nat Mus 2855); гидрия (Paris Louvre E696); гидрия (Copenhagen Nat Mus 13567); амфора (Trieste Mus Civ S380); волютный кратер (Berlin Staatl Mus 3258); глиняная вотивная табличка (Amsterdam Allard Pierson Mus 1758); глиняная вотивная табличка (Berlin Staatl Mus 5783); урна с алебастровым рельефом (Florence Mus Arch 78484); саркофаг (Athens Nat Mus 1186); саркофаг (Rome Mus Cap 822); cum Meleagro et apio: амфора (Bari Mus Naz 872); стамнос (Perugia Mus Civ); бронзовое зеркало (Berlin Staatl Mus фр. 146); бронзовое зеркало (Paris Louvre ED2837 inv.1041); бронзовое зеркало (Indiana Art Mus 62.251); бронзовое зеркало (ex Munich Antikensamml 3654); настенная роспись (Naples Mus Naz 8980); настенная роспись (Pompeii VL9.2.(1), Casa di Meleagro); мозаика (Cardenagimeno, Burgos, vid. B. Arraiza: nondum prolatum); настенная роспись (deletus; ex Pompeii VI.2.22.C, Casa delle Danzatrici); opus tessellatium (amissus: ex Lugduno); id. (locus ignotus: ex Domo rubric pavimenti, Antiochus); sic venatrice cum venatoribus, горловинная амфора (Toronto Royal Ontario Mus 919.5.35); гидрия (Ruvo Mus Jatta J1418); гидрия (Vienna Kunstist Mus 158); гидрия (Athens Nat Mus 15113); гидрия (Würzburg Martin von Wagner Mus 522); деревянный рельеф (Кипсел, vid. Paus v. 19.2); настенная роспись (Pompeii VI. 13.19.(h)); настенная роспись (Pompeii VI. 15.6.(1)); мозаика (Paris Louvre MA3444); cum Meleagro et Oineo, саркофаг (Rome Mus Cap 1897); post venationem, саркофаг (Istanbul Arch Mus 2100); саркофаг (Autun MusAE Rolin 66); саркофаг (Rome Mus Cap 623); Parrhiasios cit. ap. Suet, Tib xxxxiv.2; sic athleta sola, чаша (Paris Louvre CA2259); скарабей (Etruscan, amissus) sic luctatorem cum Peleo, фр. диноса (Athens Nat Mus 15466, Acr. 590); гидрия (Manchester Mus III H5); гидрия (Adolphseck Philipp von Hessen 6); гидрия (Bonn Univ Fontana inv 46); полосная чаша (Munich Antikensamml 2241); полосная чаша (Oxford Ashmolean Mus 1978.49); горловинная амфора (Munich Antikensamml 1541); скифос (London Brit Mus 1925.12–17.10); лекиф (Syracuse Mus Naz 26822); горловинная амфора (Berlin Staatl Mus 1837); чаша (Bologna Mus Civ 361); волютный кратер (Ferrara Mus Naz T404); гидрия (Munich Antikensamml 596); скарабоид (New York Metr Mus 74.51.4152); глиняный рельеф (Berlin Staatl Mus 8308); бронзовое зеркало (Vatican Mus 12247); in cursu, чашевидный кратер (Bologna Mus Civ 300); рельефные глиняные диски (New York Metr Mus 17.194.870); стеклянный кувшин (Reims MusAe 2281); стеклянный кубок (Corning Mus 66.1.238); sic athleta cum cetero, чаша (Rome Villa Giulia 48234); чаша (Ferrara Mus Naz T991); чаша (Paris Cab Med 818); колоколовидный кратер (Oxford Ashmolean Mus 1954.270); imagines diversas, лекиф (Cleveland Mus Art 66.114); колоколовидный кратер (Milan Mus Civ St.6873); бронзовый ларец (Berlin Staatl Mus 3467); настенная роспись (vid. Pliny, Nat Hist xxxv.17); настенная роспись (Naples Mus Naz 8897 ex Pompeii VI.9.2(38), Casa di Meleagro); fort. Atlanta, чаша (Paris Louvre E670); глиняный рельеф (Athens Nat Mus ex Tegea vid. Jakobstahl MR pl. LXVIII); бронзовая статуэтка (Vienna Kunstist Mus VI2757); алабастр (Ruvo Mus Jatta 1349); Apollod i.8.2, i.8.3, iii.9.2; Paus viii.45.2, viii.45.6; Eur, Mel fr. 530, Ph 1108; Callim iii.215-24; Xen, Cyn xiii.18; et vid. schol. ad Eur, Ph 150; schol. ad Theocr iii.42; schol. ad Ap Rhod i.769; ex Arcadia, cum Meleagro aut Meilantio aut Peleo, Apollod iii.9.2; fort. Plat, Rep 620a; Soph, Oed Col 1322; Aristoph, Lys 785-96; Xen, Cyn i.7; Ael, Var Hist xiii.1; Prop i. 1.9-10; Ov, Ars Amat ii.185-92; Mus, Hero 153-56; Theog 1287-94; Diod Sic iv.41.2, iv.48.5; ex Boeotia cum Hippomene, Hes, Cat fr. 14 ар. P Petrie iii.3 et Schol. ad Hom, Il xxiii.683 et P Grec ii.130; Paus iii.24.2, v. 19.2, viii.35.10; fort. Plat, Rep 620a; Theocr ii.1.40—2; Hyg, Fab clxxxv; Ov, Met x.560–707; Serv ad. Virg, Aen iii. 113; perturbations de leonibus et filiis, Pal De incred xiii et Heraclitus Paradoxicographicus xii; Ov, Met x.681–704; Aesch, Sept 532—3, 547; Soph, Oed Col 1320-2; Eur, Ph 150; Thebais fr. 6 ap. Paus ix.18.6; Hecataeus fr. 32; Antimachos ap. schol. ad Soph, Oed Col 1320; Philocles ap. schol. ad Soph, Oed Col 1320; Hellanikos fr. 99; Apollod i.9.13, iii.9.2; Hyg, Fab lxx, lxxxxix, cclxx.

Эксалиптр — флакончик для притираний.

Пелика — разновидность амфоры, небольшая и приземистая, с окатанным ободом, применялась, вероятнее всего, для хранения ароматизированного масла.

Opustessellatium — мозаика (лат.).

Venatricecumvenatoribus — охотница с охотниками (лат.).

Post venationem — послеохоты (лат.).

LuctatoremcumPeleo — о тех, кто боролся с Пелеем (лат.).

Incursu — о беге (лат.).

Чашевидный кратер(килик-кратер) — разновидность кратера, напоминающая огромную чашу. Возможно, сама форма изобретена Эксекием, которому принадлежит роспись древнейшего из дошедших до нас кратеров этой формы. Килик-кратер отличают широкая (шире тулова) горловина и низко расположенные, изогнутые вверх ручки.

Колоколовидный кратер — разновидность кратера, возникшая позже всех прочих (самые ранние сохранившиеся артефакты относятся приблизительно к 500 году до н. э.). Напоминает перевернутый колокол. Губа, как и в чашевидном кратере, шире тулова, но ручки расположены достаточно высоко и иногда заменяются горизонтальными выступами. Как и чашевидный кратер, оставляет максимально широкую (и минимально искривленную) поверхность для росписи.

Imaginesdiversas — различные образы (лат.).

Алабастр — введенная в моду Амасисом в середине VI века до н. э. в подражание египетским аналогам разновидность лекифа в форме сильно вытянутого яйца.

Согласно Аполлодору, они «собрались» после того, как «Эней созвал всех благороднейших мужей Греции» (Apollod i.8.2). Сыновья Гиппокоонта «были отправлены» сюда отцом (Ov, Met viii.314), так же как Исхеполид — Алкафоем (Paus i.42.6). Согласно Гомеру герои «собираются» (Il ix.544). В комментариях Холцингера к «Александре» Ликофрона (ad Lyc, Alex 490) читаем: «Мифологической традиции известны два Анкея — Анкей из Аркадии и Анкей с Самоса. Относительно последнего — которого часто путают с первым — рассказывают, что ему было предсказано, что он никогда не отведает вина от виноградной лозы, которую он в тот момент сажал. И в тот самый момент, когда он совсем уже было собрался отпробовать вина из снятых с этой лозы ягод, пришли известия о Калидонском вепре…» (курсив автора). Ксенофонт рассказывает о реакции некоего Зеларха, который «испустил крик; и они бросились к нему так, словно увидели… дикого вепря» (Xen, Anab v.7.24).

См. комментарий к сноске 29.

Hom, Od v.238—42. Ель шла на мачты.

Считалось, что первый корабль был выстроен для Ясона и назван «Арго» в честь своего создателя, Аргоса, сына Фрикса (Ар Rhod i.524, iv.560; Apollod i.9.16). Есть основания полагать, что Пагасы, где он строился, были так названы именно в честь «строительства», хотя «пагэ» «означает также „источники“, которые в тех краях многочисленны и обильны» (Strab ix.5.15). Изображения на метопе с сикионской сокровищницы и краснофигурном волютном кратере (Ruvo Mus Jatta 1501) не дают нам представления об особенностях его конструкции: вероятнее всего, выстроен он был достаточно крепким, несмотря на историю о том, как много лет спустя его корма обломилась и убила уснувшего под ней Ясона (Staphilus fr. 5 ар. schol. ad Ар Rhod i.4; schol. ad Eur, Med Argumentum). Корабль, на котором Парис умыкнул Елену, выстроен был Фереклом (Apollod, Ер 3.2), чьи отец и дед, Тектон и Хармон (Hom, Il v.59ff), судя по именам, также были кораблестроителями. Гомер снабжает его парусами, мачтой, вантами (Hom, Il i.432-5), бакштагами (Hom, Od xii.423) (В стихах 432–435 первой песни «Илиады» речь идет о корабле Одиссея, на котором последний отвез Хрисеиду к отцу. В 423-м стихе 12-й песни «Одиссеи» — об обломках корабля (киль и мачта), которые Одиссей стягивает после кораблекрушения ремнем из бычьей шкуры — без указания на исходную функцию этого ремня.) и якорным камнем (Hom, Il 1.435); два диноса дают нам кат-балку для подъема и опускания последнего (Chicago 1967.115.141; Cleveland Mus Art 71.46). Один кратер добавляет лестничный трап и рулевые весла (London Brit Mus 436). Кормовые концы (Hom, Il i.436) и такелаж (Hom, Od ii.423), сделанные из бычьей шкуры (Hom, Od ii.428), имели обыкновение растягиваться (Hom, Il li. 135); равно как и фалы и гитовы (динос, Cleveland Mus Art 71.46). Тараны боевых кораблей вырезались в форме кабаньей головы (амфора, Boston Mus Fine Art 01.8100; амфора, London Brit Mus 436; динос, Cleveland Mus Art 71.46; кратер Франсуа, Florence Mus Arch 4209). См. также терракотовый кораблик, найденный при раскопках в Филокапи (Atkinson et al. Excavations at Phylakopi in Melos(1904), p. 206, fig. 180), и то, как Кинир обманул Менелая, вылепив из глины корабли, которые он обещал отправить в Троянский поход (Apollod, Ер 3.9; Eustathius ad Hom, Il xi.20; в «Одиссее» («Odisseus»), который в свое время приписывался Алкидаму, Кинир избирает путь куда более привычный — взятку) (Разночтение Филокапи/Филакопи — авторское. Кинир — сын Аполлона и отец Адониса, царь Кипра. На переговорах с Менелаем, Одиссеем и Талфибием, прибывшими к нему перед Троянской войной, он обещает отправить под Трою пятьдесят кораблей, однако отправляет только один, вылепив остальные из глины и пустив их в море.). На крайне густонаселенном фрагменте серебряного ритона мы видим людей, занятых, как принято считать, выталкиванием корабля на берег (Evans, The Palace of Minos, vol. III, p. 81, figs 50-6, cf. Theochares, Archaeology, 15, 1958, Kouroniotes, Ephemeris, 108, 1914, Blegen, Hesperia Supplement, viii, 1949, pi. VII, Kirk, Annual of the British School at Athens, 117, 1914, fig. 5, Schaeffler, Encomi-Alasia (1952), pi. X, fig. 38, и ранее, Kunze, Orchemenos (1934), vol. III, pi. XXIX и III). Спираль, воспринимаемая как характерный кикладский мотив (Blegen, Zygouries(1928), pi. XX, 9, Tsountas, Ephemeris (1899), pi. X, Zervos, L'Art des Cyclades (1957), pi. XXIX, inter alia), вероятнее всего, отсылает к канатам, свернутым в бухты на корме корабля.

Hom, Od v. 238–58; Apollod, Ер 7.24; галлы Бренна соорудили плоты из собственных щитов, чтобы переправиться через Сперхей, в точке, отстоящей отсюда на семьдесят миль к северо-востоку (Paus х.20.8). Плот, на котором Геракл плыл от Тира, был вытянут на берег на мысе Месате при помощи веревок, сплетенных из волос фракийских женщин, и помещен на хранение в святилище Геракла в Эритрах (Paus vii.5.6). Судя по всему, фракийцы плавать не умели (Thuc vii.30.2). См. прим. 66.

Как Тесей (Bacch xvii, qv), Меликерт (Paus i.44.8, ii. 1.3) и спартанец Фалант (Paus х.13.10). Прибытие Ариона верхом на дельфине на Тенар стало притчей во языцех (Hdt i.23.1; Plat, Rep 453d); само животное очень часто встречается на монетах этого города (Не вполне понятно какого: Тенар — не город, а мыс на южной оконечности Пелопоннеса, с известным на всю Грецию храмом Посейдона и с пещерой, которая считалась входом в подземное царство.). Юноша, едущий верхом на дельфине (лекиф, London Brit Mus 60.55.1), может быть любым из вышеперечисленных. Павсаний сообщает о ручном дельфине в Пороселене, который позволял кататься на себе в благодарность за то, что его спас местный рыбак (Paus iii.25.7; Ael, Nat Anim ii.6; Op, Hal v. 448–518). Впрочем, дорогу к спасению можно обрести, скорее превратившись в него, нежели забравшись к нему на спину: именно так Немесия (Немесида) пыталась спастись от излишнего внимания со стороны Зевса (Cypria fr. vii ар. Athen viii.334b); более успешно этим средством пользовались менее достойные персонажи, вроде тех тирренских пиратов, которые были вынуждены попрыгать за борт, спасаясь от Диониса, который оборачивался то львом, то медведем (Hom, Hymn vii.47–54; кратер, Toledo 1982.134). Вообще, дельфин — довольно частый мотив в сценах, изображающих бегство женщин от тех или иных преследователей (Oxford Ashmolean Mus 1927.1; фр. ноланской амфоры Boston Mus Fine Arts 03.789; гидрия, Bowdiun 1908.3) либо женщин, которые ищут защиты у того или иного персонажа, чаще всего у Нерея: женщины эти — его дочери, нереиды, чья главная функция в аттической вазописи состоит в том, чтобы бежать к нему с криками о том, что похитили их сестру, Фетиду.

Александр Великий либо умел (Diod Sic xiv.17.2), либо не умел (Plut, Alex 58.4) плавать; и в этом отношении он был типичный грек. Одиссей вплавь добирается до земли феаков после того, как Посейдон разбивает его плот (Hom, Od v.375ff), однако ниже в той же поэме: «Немногие спаслись из серого моря, добравшись до берега вплавь» (Hom, Od xxiii.237—9) (В переводе Жуковского этот пассаж из «Одиссеи» звучит следующим образом: «Мало из мутносоленой пучины на твердую землю их, утомленных, изъеденных острою влагой, выходит».). Двое безымянных юношей раздумывают над тем, чтобы переплыть через реку Кентрит, но затем обнаруживают, что через нее можно перебраться вброд (Xen, Anab iv.3.12), тогда как соленое озеро Акрагант поддерживало на поверхности даже тех, кто вовсе не умел плавать (Strab vi.2.9), а купальщиков в горячих источниках Метаны приходится отговаривать, чтобы они потом не отправились плавать в море (Paus ii.34.1). Из персидских моряков, потерпевших крушение у мыса Афон, «те, кто не мог плавать, пошли на дно» (Hdt vi.44), из чего следует, что по крайней мере некоторые плавать могли. Варвары вообще пловцами были никудышными: во время битвы при Саламине персы утонувшими потеряли больше бойцов, чем убитыми, тогда как греческие моряки спокойно доплывали до берега (Hdt viii.89). Умение плавать вообще принято было считать навыком не менее важным, чем грамотность, согласно Платону (Законы 689d), у которого содержится косвенное упоминание о плавании на спине (Phaed 264а), впрочем, навык этот отнюдь не был всеобщим (Hdt viii. 129). Фокейцы Ономарха владели этим искусством в достаточной степени, чтобы попытаться спастись вплавь (Diod Sic xvi.35.4–6), только для того, чтобы попасться в руки к фессалийцам Филиппа Македонского, которые и предали их смерти — утопив. Ряд авторов (Plut, Tim 25.4; Nepos, Tim 2.4; Diod Sic xvi.79.4–8; xiv.114.1–6) предупреждают о том, что в доспехах плавать опасно.

Так у Гомера (Il, ii.640), а также у Аполлодора и Артемидора, коего цитирует Страбон (х.2.4, х.2.21; cf. Thuc ii.83, Statius, Theb iv.105, Ptol iii.13–14, Schol. ad Nicander Theriaca 215). Одноименную горную птицу (Hom, Il xiv.291) идентифицировать не удалось (Plat, Crat 392a).

Речь, естественно, идет о Халкиде (Xcuxic;) не евбейской, а этолийской, расположенной неподалеку от Калидона. У Платона в «Кратиле» Сократ цитирует стих из Гомера, в котором одна и та же птица называется «в сонме бессмертных… халкидой, у смертных — киминдой», при обсуждении вопроса об осмысленности поименования одних и тех же явлений разными именами.

Эту лагуну именовали гаванью (Paus vii.21.1), портом (Thuc ii.83) и «большим озером, обильным рыбой» (Strab х.2.21), из которой особенно вкусным был «лабракс» (Archestratus ар. Athen vii.311a).

Aura (Pol, Onom v.45).

С нею он изображен на переднем фронтоне храма Афины в Тегее (Paus viii.45.6) и во фрагменте утраченной в остальном трагедии Еврипида «Мелеагр» (vid. ар. TGF frs 525—39). Есть основания полагать, что это та самая секира, которую дед Анкея, Алей, спрятал в житнице в безуспешной попытке помешать внуку присоединиться к аргонавтам (Ар Rhod i. 163ff). Гефест держит в руках двусторонний инструмент (чашевидный кратер, Harvard 1960.236), который может представлять собой либо молот, либо двуострую секиру, при помощи которой он выпустил Афину из головы Зевса (Apollod i.3.6; Pind, Ol vii.35; Schol. ad Hom, Il i. 195; Schol. ad Plat, Tim 23d). Ахилл выставляет десять подобных предметов в качестве награды победителю в состязании в стрельбе из лука под Троей (Hom, Il xxiii.851). Таким же топором Клитемнестра убивает Агамемнона (Eur, Elec 161-5, Tro 362-5), а Тесей — Прокруста (горловинная амфора, Munich Antikensamml 2325; скифос, Toledo 1963.27).

Кабаньи рогатины «должны иметь лезвия пятнадцати дюймов длиной и крепкие зубцы в середине втулки, выкованные единым целым и торчащие наружу; древко же следует делать из кизила, не менее толстым, чем для боевого копья» (Xen, Cyn х. З). Охотник должен «стиснуть ее левой рукой впереди и правой сзади, поскольку левая выравнивает ее, тогда как правая направляет… и следить за тем, чтобы вепрь не вышиб ее из рук, дернув головою в сторону» (Xen, Cyn х. 11–12).

Гомер одаривает Калидон эпитетами «камнистый» (Il ii.643) и «гористый» (Il xiv. 116), возможно имея в виду гору Аракинф, однако смягчает картину при помощи садов (Il ix.543), виноградников и пахотной земли (Il ix.581); Вакхилид упоминает о «виноградниках» и «стадах» (v. 108–109). Страбон дважды описывает прибрежную долину как «плодородную и ровную» (х.2.3, х.2.4), чему подтверждение мы находим во фрагменте из Еврипида, процитированном у Лукиана, а внутреннюю область — как «обладающую прекрасной почвой» (х.2.3), хотя Этолия в целом примечательна «неудобством» земли (Ephorus cit. ар. Strab х.3.2). Агесилай в соседней Акарнании захватил «стада скота и табуны лошадей», но до безопасных мест на южном побережье ему пришлось добираться «по таким дорогам, по которым ни малое, ни большое количество людей не может пройти без дозволения этолийцев, впрочем, они его пропустили» (Xen, Hell iv.6.14).

Молоссов вывели в Эпире (Hdt i. 146, inter alia), у подножия Пинда. Одна такая псина послужила — или послужит — причиной смерти сыновей Гиппокоонта от рук Геракла, потому что они «убили сына Ликимния. Когда он рассматривал дворец Гиппокоонта, из дворца выбежала собака молосской породы и набросилась на него. Он кинул в собаку камнем и попал в нее, но тут же выбежали сыновья Гиппокоонта и забили его дубинами насмерть. Мстя за его смерть, и собрал Геракл войско против Лакедемона» (Apollod ii.7.1). Павсаний сообщает, что этих животных держали в качестве сторожевых собак (iii. 15.4) (Ссылка на Аполлодора дана с ошибкой: нужный фрагмент находится не в ii.7.1, а в ii.7.3. Цитата приведена в переводе В. Г. Боруховича. У Павсания автор ссылается на место, которое содержит пересказ все того же сюжета об Эоне, сыне Ликимния, убитом сыновьями Гиппокоонта за то, что он бросил камнем в напавшего на него сторожевого пса. Правда, порода пса у Павсания не обозначена.). Касторцев назвали в честь Кастора, который первым вывел их для охоты (Xen, Cyn 3.1).

Два кентавра, которые пытались изнасиловать Аталанту на холмах Аркадии и были вместо этого убиты своей несостоявшейся жертвой (Apollod iii.9.2; Ael, Var Hist xiii.l; Callim, Hymn iii.222-4).

Флегон из Тралловой «Perithaumasiai» цитирует «Аполлония» (Historiai Thaumasiai, MS Palatinus Graecus 398) относительно находки могилы Ида в Мессении. При вскрытии в ней были обнаружены гигантские кости, три черепа и двойное количество зубов. Павсаний сообщает, что претензии на эту могилу предъявляла Спарта (iii. 13.1), но считает Мессению более вероятным местом ее нахождения.

Спартанцы естественным образом пытались поместить могилу Ида и Линкея рядом с могилой Кастора и Полидевка.

Лабр, Метепон, Эгерт, Евбол, Коракс, Марпс, Ормен (кратер Франсуа, Florence Mus Arch 4209); Левкий, Харон, Горг, Теро (qua 'Theron': динос, Athens Agora Р334), Под (полосная чаша, Munich Antikensamml 2243); Лорай (горловинная амфора, Tarquinia Mus Naz RC5564). Надписи на двух чашах (Malibu 86. АЕ.154, 156) лишены всякого смысла. Ксенофонт рекомендует давать собакам короткие имена, «чтобы легко можно было их подозвать», и прилагает список примеров (Cyn 7.5).

Сюжет неясный, причем неясность эта идет от источников. Для Аристофана само имя Меланион — синоним женоненавистничества (Lys 782ff) (В «Лисистрате» Аристофана (Норфолк ошибается на одну строку, в оригинале 781ff, а не 782ff) хор стариков поет о Меланионе как о традиционной фигуре «сопротивляющегося возлюбленного», из нелюбви к женщинам и нежелания общаться с ними ушедшего в эсхата, в леса и холмы, чтобы жить охотой.), тогда как Ксенофонт дает нам образ терпеливого влюбленного, который постепенно завоевывает свою возлюбленную «трудами нежными» (Cyn 1.7), Овидий истолковывает сие как привычку носить за ней снаряжение во время охоты (Ars Amat ii. 185-92). Меланионы других авторов располагаются соответственно по всей шкале — от влюбленности до вражды, ср. сноску 59.

Мелеагр «светловолосый» (или «желтоволосый») согласно Гомеру, хотя и мертвый (Il ii.643); его тень рассказывает Гераклу историю о том, как оно так вышло (Bacch v. 79–170; Apollod ii.5.12). Он был сыном Энея, царя Калидона, и Алфеи, дочери Тестия, короля Плеврона (Hom, Il ix.543, xiv.l 15–18; Apollod i.9.16).

Судя по всему, Одиссей натягивает лук, из которого он впоследствии убьет женихов Пенелопы, сидя (Hom, Od xxi.243-5). Однако женихи пытаются выполнить то же упражнение стоя (Hom, Od xxi. 143—51), так же как и Пандар (Hom, Il iv. 112—14). По Геродоту, натягивание лука служит упражнением, демонстрирующим силу, как у эфиопов (iii.21—3), так и — что более понятно — у скифов (iv.9—10), хотя последних этому научил Геракл. Платон утверждает обратное (Nic ix.3). Тот самый лук находится сейчас здесь и принадлежит Евриту, который получил его от своего отца, Гиппокоонта. Еврит отдаст его собственному сыну, Ифиту, который, в свою очередь, передаст его Одиссею. Он составной или был таковым (Hom, Od xxi. 12) (Автор, видимо, пользуется не греческим оригиналом «Одиссеи», а английским переводом и поэтому ошибается на одну строку: о том, что лук Одиссея «дважды изогнутый» (παλίντονοϛ), говорится не в 12-м стихе 21-й песни, а в 11-м.); его «гудение» отмечается — или будет отмечено — Одиссеем (Hom, Od xxi.410-12), который пробует его на звук, как лиру.

Таргелии праздновались сразу после сбора урожая зерна, во второй половине мая; Таргелом назывался «первый каравай, испеченный после того, как урожай доставили домой», согласно Кратету (cit. ар. Athen iii.52), или, еще того проще, «полный горшок зерна», согласно Гесихию (s.v. 'Thargelos'). Таргелии и Талусии были почти неразличимы между собой (Athen iii.52; Eustathius ad Hom, Il ix.534); и те и другие представляли собой древний ритуал (Aristot, Nic Eth 1160а), при том, что обычные приношения со временем делались все более изощренными и в конце концов, от невежества и страха, превратились в «роскошь плоти» (Porphyr, De abstinentia ii.20). К тому времени, как Нестор принес жертву Афине по возвращении из Трои, приношение зерном воспринималось уже как нарочитое подражание простым древним нравам (Eustathius ad Hom, Od iii440, et vid. Plut, Quaest Gr vi). Приношение разом и растительной и животной жертвы (Eur, Elec 804-5) свидетельствует о позднейшем смешении или даже конфликте (Pind, Ol vii.47 et schol.) между различными группами богов (Ссылка на Афинея — ложная, в указанном месте речь идет об орехах. В 41-м стихе VII Олимпийской оды Пиндара говорится о преимущественном перед остальными богами почитании Зевса и Афины. Прочие ссылки — значимые.). Хтонические божества в силу необходимости были вегетарианцами. Их олимпийские наследники предпочитали мясо.

«Такое впечатление, что животные в древности были более страшными для людей», — замечает Павсаний (i.27.9). Аталанта сама переносит трупы убитых ею кентавров (q.v. n. 75), Тесей свою свинью (Apollod, Ер 1.1; Bacch xvii.23ff; Diod Sic iv.59.4; Plut, Thes 9ff; Paus ii. 1.3; Hyg, Fab xxxviii) и Минотавра (Diod Sic iv.77.1–5; Plut, Thes 15ff et Eur cit. ap. ibid.; Hyg, Fab xl; Apollod iii. 1.4; Schol. (Lact, Plac) ad Statius, Acill 192; Schol. ad Eur, Hipp 887), Ясон своих быков с бронзовыми копытами (Apollod i.9.24) и дракона с плодородящими зубами (Apollod iii. 13.3).

Так у Аполлодора (iii.9.2). Феогнид склонен скорее дать ей сбежать из дома уже как женщине, нежели оставить ее младенцем в диких местах (Theog 1287—94). Сам факт отлучения от дома и вкус к медвежьему молоку объединяют ее с Парисом (Apollod iii.12.5).

Каллисто, дочь Ликаона Аркадского и мать Арка, к которому аркадяне возводили свое родство, была одной из дев-охотниц, спутниц Артемиды, до тех пор, пока не забеременела от Зевса (Apollod iii.8.2; Hes, Ast fr. 3 ap. Eratosthenes Catast. fr. 1; Eur, Hel 375-80; Ov, Met ii.401–530, Fas ii. 155-92; Serv ad Virg, Georg i. 138; Hyg, Fab clxxvii); после чего была превращена в медведицу либо самим Зевсом, опасавшимся гнева Геры, либо Артемидой, разгневавшейся на измену спутницы — причем разгневавшейся настолько, что, по некоторым версиям, едва успев превратить Каллисто в медведицу, она тут же убивает ее из лука. Метаморфоза имела место в Нонакрии, в Северной Аркадии (Агаеthus cit. ар. Hyg, Ast ii.1). По другим версиям, Зевс вслед за этим превращает ее еще раз, уже в созвездие (Hyg, Fab 155, 176; Schol. ad Lyc, Alex 481; Schol. ad Statius, Theb iii.685). Сохранившиеся фрагменты Асия (PEG fr. 14), Ферекида(FrGrHist III fr. 157), «Эпименида» (FrVk III fr. B16), Амфия (cit. ap. Hyg, Astron ii.) et vid. Schol. ad Arat, Phaen xxxviii aut CAF fr. 47), аллюзия у Евмела (PEG fr. 14) и сколий к Еврипиду (ad Or 1646) ничего не добавляют, а только запутывают дело. По Каллимаху (fr. 623 ар. schol. ad Callim fr. 487 ap. Choerob ad Theod, Can iv.l), Гера отдает Артемиде приказ застрелить Каллисто; той же версии придерживается и Павсаний (i.25.1, viii.3.6). Палефат не доверяет никому из вышеперечисленных (De Incred fr. xiii). Последующие превращения ее сына Арка и ее отца Ликаона в волков также каким-то образом связаны с этими событиями. Обычай надевать медвежьи шкуры был отмечен у аркадян в более поздние времена (Paus iv.l 1.3). Бравронский культ Артемиды объединяет разрозненные элементы мифа о Каллисто. Девочки, одетые в медвежьи шкуры, танцевали в честь богини (Aristoph, Lys 645 et schol.), приношения которой включали кровь из горла мужчины и одежды женщины, умершей родами (Eur, Iph Taur 1458-67). Считалось, что кумир богини был принесен сюда Ифигенией, спасшейся от жертвоприношения в Авлиде (Paus i.33.1, iii.16.7), а впоследствии был захвачен Ксерксом в качестве трофея (Paus viii.46.3). Роль Зевса как-то раз, судя по всему, сами не отдавая себе в том отчета, выполнили лемносские пеласги, которые «хорошо знали, когда афиняне справляют празднества, и, снарядив пятидесятивесельные корабли, устроили засаду афинским женщинам во время празднества Артемиды в Бравроне. Похитив отсюда много женщин, они отплыли с ними на Лемнос и там сделали своими наложницами» (Hdt vi. 138.1, iv. 142.2) (Вторая ссылка на Геродота является избыточной (Hdt iv. 142.2), поскольку речь в ней идет не о заявленном эпизоде, а о той оценке, которую скифы дают ионийцам, находившимся на службе у персидского царя Дария. Связующим звеном между двумя этими эпизодами может служить разве что упоминание о рабском статусе ионийцев — в первом случае афинских женщин (т. е. также иониянок) на Лемносе, во втором — самих ионийцев, которым, с точки зрения скифов, свойственна рабская преданность хозяину.). Включение отца Каллисто в число героев нынешней экспедиции являет собой отдельную проблему: Каллисто была прапрапрапрабабкой Аталанты.

Симон, Антандр, Кимон.

Сады античной древности начинаются именно с этого сада (Hom, Il ix.534, хii.312—15) (Из двух ссылок на «Илиаду» к калидонскому саду Энея относится только первая. Вторая никакого отношения к Энею и Калидону не имеет — в ней речь идет о теменосе, священном участке, выделяемом для бога или героя, который ликийцы выделили на берегу реки Ксанф Главку и Сарпедону, таким образом еще при жизни приписав им героический статус. Связь между двумя эпизодами может быть создана разве что через подробно пересказанную Фениксом все в той же IX песни «Илиады» историю о том, как калидонцы, почти уже осиленные штурмующими город куретами, уговаривают сына Энея Мелеагра сменить гнев на милость и вступить в бой и даже выделяют ему — при жизни — теменос (ix.577–580). Подобные подарки в греческой традиции крайне двусмысленны — ибо они фактически обрекают персонажа на героический статус, одной из главных характеристик которой является ранняя смерть. Мелеагр, вступивший все-таки в бой с куретами, поддавшись на уговоры жены, погибает вскоре после победы над последними — стараниями собственной матери, — и выделенный теменос «попадает по адресу». То же по сути происходит и с Сарпедоном, и с Главком, ни одному из которых не суждено вернуться из-под Илиона живым. Сарпедона убьет Патрокл, Главка — Аякс Теламонид во время битвы за тело убитого Патрокла.). Один из присутствующих, Подарг, по возвращении в Трою посадит следующий и после освобождения из плена получит новое имя — Приам. Именно в этом саду будет застигнут Ахиллом за сбором хвороста и взят в плен Ликаон (Hom, Il xi.34ff., xiii.746flf; Apollod, Ер iii.32) (Ложные ссылки на «Илиаду». Ссылка на Аполлония — верная.), который затем будет продан, выкуплен, возвратится в Трою и будет убит тем же человеком, который уже брал его в плен и который сам был взрощен «как дерево в прекрасном саду» (Hom, Il xviii.58) матерью — Фетидой. Самый идиллический сад — у Алкиноя (Hom, Od vii.l 12–21), самый завораживающий — у Зевса (Hom, Od xi.589) (Ложная отсылка с откровенной и непереводимой на русский язык игрой смыслов. В стихах 582–592 одиннадцатой песни «Одиссеи» речь идет о Тантале, претерпевающем муки в царстве Аида, и, в частности, о растущих у него над головой многочисленных плодах (яблоки, груши, гранаты, смоквы, маслины), до которых он, мучимый голодом, не может дотянуться. Сад этот, естественно, принадлежит не Зевсу, а Аиду (если только не идентифицировать последнего с Зевсом Хтонием). Но Тантал попадает в Аид и обрекается на «танталовы» муки именно Зевсом, за откровенный хюбрис (наглость смертного перед богами, превышение пределов, положенных человеку перед лицом богов), направленный против Зевса же. Слово «завораживающий» в оригинале — tantalizing.). Воспоминание о яблонях, подаренных Одиссею в юности отцом, — один из тех признаков, по которым Лаэрт опознает сына (Hom, Od xxiv.328—45) (Кроме десяти яблонь отец дарит наследнику еще и тринадцать груш, сорок смоковниц и пятьдесят виноградных лоз.); второй — шрам, оставленный вепрем (ibid).

Светлому «Ксанфу» и темному «Меланфу» суждено сойтись в поединке, хотя ставкой будет скорее земля, а не женщина (Ephorus cit. ар. Harpocration s.v. apatouria, FrGHist 70F22; Hellanicus cit. ap. schol. ad Plat, Sym 208d). В том месте и в то время верх с помощью хитрости возьмет «Меланф», согласно оракулу, который цитируют Полиэн и другие (cit. ар. Strategemata i. 19; Frontinus cit. ap. Strategemata ii.5.41), либо же с помощью Зевса (Lexica Segueriana s.v. apatouria) или Диониса, который, дабы помочь своему темному избраннику, облачается в черную козлиную шкуру (Plut, Quaest Conviv vi.7.2.692e; cf. schol. ad Aristoph, Ach 146; schol. ad Aelius Aristides Oratio Panathenaia 118.20. Nonnus, Dionys xxvii.301-7).

Лето, пусть даже позднее, — не осень. А яблоко — не айва. Одно и то же греческое слово обозначает и «яблоко», и «айву» (а еще «овец», «коз» и «мелкий рогатый скот» у Гомера и «девичьи груди» у Феокрита), при том что первое дерево цветет раньше последнего, отчего и возникают и синонимы, и путаница между «весенними яблоками» (Androtion cit. ар. Athen 82с, где проводится различие с «абрикосом») и «зимними яблоками» (Phylotimus cit. ар. Athen 81с). «Гранат» (Euphorion fr. 11 ар. Athen 82а; Nicander fr. 50 ibid.) вносит дополнительные сложности. Ясно только, что сад смешанный, что опавшие фрукты — это айва, а на все еще цветущих деревьях (Hom, Il ix542—4) висят яблоки — или висели бы, если бы сад не был разгромлен.

Во всех случаях, когда в дар приносились яблоки, ни к чему хорошему это не приводило. Согласно Ферекиду, Гея подарила Гере на свадьбу золотые яблоки, которые настолько восхитили жену Зевса, что та посадила их в саду Гесперид у подножия Атласа, дочери которого в скором времени начали их воровать (frs ар. Eratos, Cat iii; ар. schol. ad Ap Rhod iv,1369ff. et vid. Hes, Theog 215ff.; Eur, Herc 394ff.; Diod Sic iv.26; Paus v.l 1.6, v. 18.4, vi.19.8; Ov, Met iv.637ff., ix. 190; Hyg, Ast ii.3). Гера рассердилась и послала змея охранять яблоки. Геракл убил первого и похитил последние либо хитростью заставил сделать это Атласа, себе на пользу (Ар Rhod iv,1396ff. et schol.; Apollod ii.5.11). Золотое яблоко, надписанное «Прекраснейшей» (Schol. ad Lyc, Alex 93) и брошенное среди гостей на свадьбе Пелея и Фетиды, привело со временем к Троянской войне (Hom, Il xxiv.25ff.; Cypria fr. 1 ар. Proc, Chrest i; Eur, TRo 924ff., Iph Aul 1290ff, Hel 23ff., Andr 274ff.; Apollod, Ep iii.2; Isoc x.41; Lucian, Dial Deorum xx; Hyg, Fab lxxxxiii). Затем золотые яблоки, принесенные Афродитой либо с Кипра (Ov, Met x.644ff.), либо из сада Гесперид (Serv ad Virg, Aen iii. 113), обманным путем заставили беотийскую Аталанту выйти замуж за Иппомена (Hes, Cat fr. 14 ар. P. Petrie pl.III.3; Apollod iii.9.2), каковой союз закончился тем, что обоим пришлось впрячься в колесницу Кибелы, поскольку были они превращены в льва и львицу (Pal, De Incred fr. xiii; Ov, Met x.681–704).

Изначально — Ликорм (Strab vii.7.8, х.2.5; Bacch xi.34), переименованный затем в Евен в честь сына Порфаона и отца Марпессы. Евен вызывал каждого из женихов своей дочери на колесничные состязания и, когда выигрывал, отрубал им головы и приколачивал к стене собственного дома (Bacch XV. 1-12; Simonides fr.213 ар. Schol. ad Hom, Il ix.557; Eustathius cit. ap. ibid.). Ид, которому Посейдон ссудил крылатую колесницу, увез Марпессу. Разъяренный похищением дочери, Евен преследовал любовников вплоть до этой самой реки, где, отчаявшись их догнать, зарезал своих лошадей, а сам бросился в воду (Hyg, Fab ccxlii; Schol. ad Lyc, Alex 561-3; Paus v. 18.2, с цитатой надписи на ларце Кипсела). Страбон предлагает нам не поддающийся проверке маршрут следования Евена (х.2.5), а Гесиод, судя по всему, уверен в том, что река получила свое имя от Тефии (Theog 345).

Алфей брал начало в аркадской Филаке, где исток его был отмечен каменными львами (Paus viii.44.3), затем на десять стадий уходил под землю (Polybius xvi.17), чтобы снова выйти наружу возле Асеи (Strab viii.3.12), после чего он сливался с Евротом на двенадцать стадий. Обе реки опять скрывались под землей и разделялись там: Алфей затем выходил под Пегами и шел дальше на северо-запад через Аркадию, Элиду и мимо Олимпии на восемьдесят стадий (Strab viii.3.12), пока не впадал в Ионийское море. Воды его «неутомимых» (Bacch v.180) и «красивых струй» (Bacch xi.26) были «широко-водоворотными» (Bacch iii.7; v.37), или «сребристо-водоворотными» (Bacch viii.27, xii.42, хотя последующий текст испорчен), или «широко-текущими» (Pind, O1 v.18), в особенности в нижнем течении реки (Hom, Il v.545). В глубоких местах нередки водовороты (Hom, Hymn i.3), но возле Фрии, неподалеку от устья, его можно перейти вброд (Нот, II ii.592-4; Hymn iii.423), а устье и вовсе заросло камышом (Strab viii.3.24), броды имеются и выше по течению, возле святилищ Пелопса (Pind, O1 i.90-4) и Зевса (Eur, Elec 782, Hipp 535-9), а также в Олимпии (Pind, O1 ii. 13; Paus v.13.2), где при всем этом также есть водовороты (Ephorus cit. ар. Strab х.3.2). На его берегах Гермес изобрел искусство добывания огня (Hom, Hymn 105—9), Аполлон предавался любви как с Евадной (Pind, O1 vi.31-5), так и с Мелампом (Apollod i.9.11), там же проводились Олимпийские игры (Bacch xii.191; Eur, Elec 863; Pind, Isth i.67, O1 i.21; Anon. ар. Cy, Epig i.28, inter alia) и выросли первые дикие оливы (Paus v. 14.3), из ветвей которых изготовлялись венки, венчающие победителей (Paus v. 15.3). Сведений, подтверждающих, что именно воды Алфея Геракл отвел, дабы очистить Авгиевы конюшни, у нас немного (Diod Sic iv. 13.3), а то, что он якобы добавил к ним воды Пенея (Apollod ii.5.5), маловероятно с географической точки зрения. Среди его притоков следует отметить Кладей (Xen, Hell vii.4.29; Paus v.7.1, vi.20.6, vi.21.3), Брентеат, Налиф и Ахелой (Paus viii.38.9—10), Элиссон (Paus v.7.1, vii.3.3, viii.29.5, viii.30.1–2), Буфаг (Paus v.7.1, viii.26.8, viii.27.17), Аминий (Paus viii.29.5), Милаон и Hyc (Paus viii.36.1–2, viii.38.9), Гортиний (Paus v.7.1, также именуемый Лусием), который сливался с Алфеем в Ретее (Paus viii.28.4), Скир (Paus viii.35.1), Фий (Paus viii.35.3) и, конечно, Эриманф (Strab viii.3.12; Paus viii.25.12 et vid. n.92). В качестве речного бога Алфей пытается овладеть Артемидой (Telesilla fr. 1 ар. Hephaestion lxvii), которая обманывает его, вымазав себе лицо грязью, и нимфой Аретусой, которую Алфей преследует под океаном до самой Ортигии (Pind, Nem i.l; Paus v.7.2–3, viii.54.3; Ibycus fr. 24 ap. schol. ad Theocr i.l 17). На кораблях Нестора Алфей был изображен, в полном соответствии с традицией, в виде быка (Eur, Iph Aul 273-6), и в жертву речному богу также было принято приносить быка (Hom, Il xi.726-7).

Ссылки точные и значимые.

Ладон начинался примерно посередине между Ликурией и Клитором (Paus vii.20.1-21.1), исчезал под землей в Фенее (Diod Sic xv.49.5), выходил на поверхность в Левкасии, тек мимо Месобои, Наси, Орикса, Фалиад, Фелпусы(Paus viii.25.2) и Онкея, где омылась изнасилованная Посейдоном Деметра (Paus viii.25.4). Под Туфоей он сливался с Эреей, а сам Ладон впадал в Алфей при Вороньем острове (Paus viii.25.12). Не было ни реки, прекраснее его (Paus viii.25.13), ни вод прекраснее (Paus viii.20.1). Геракл подстрелил Керинейскую лань, когда та переходила Ладон (Apollod ii.5.3; sed vid. Pind, O1 iii.53ff. et schol; Eur, Herc 375ff.; Diod Sic iv. 13.1; Hyg, Fab xxx) и, вероятнее всего, вынуждена была замедлить бег в прибрежных камышах (Corinna fr. 34 ар. Theod, Can s.v. «Склонение слов с безударным последним слогом»). Место и совершенное здесь деяние вдохновили как минимум одного подражателя (Antipater Anth Gr vi.111): Левкипп, пытавшийся овладеть Дафной, был убит ею и ее подругами, когда те во время омовения в реке обнаружили, что он мужчина (Paus viii.20.2–4; Parth, Er Path xv.4; pseudo-Pal, De Incred fr.xxxxix). Как и все прочие речные боги, Ладон был сыном Тефии и Океана (Hes, Theog 344).

В соответствии как с текстами, так и с топографией, гора Эриманф стояла над одноименной рекой и сама же давала ей исток (Paus v.7.1), находившийся на отроге под названием гора «Лампея» (Paus viii.24.4). Затем Эриманф «течет через Аркадию, имея направо гору Фолою, а налево область Фелпусы, и впадает в реку Алфей» (Paus ibid.; Strab viii.3.12). Возле Савра, чуть выше места слияния, была переправа (Paus vi.21.3–4). Согласно Павсанию, Геракл поймал Эриманфского вепря возле этой реки (v.26.7). Аполлодор, судя по всему, склонен с ним согласиться (ii.5.4).

Прибрежная флора Еврота включала в себя тростники (Theognis 783-8), камыши (Callim, Aet lxxv.23), цветы (лутрофор, Malibu 86.АЕ.680) (Лутрофор — сосуд для переноски воды, нечто вроде кувшина с длинным горлом и двумя идущими вдоль него ручками. Использовался в свадебных и погребальных обрядах.) и мяту (Callim, Нес fr. 284а.16). Последняя привлекала лошадей (ibid.), а лошади привлекали Кастора и Полидевка (Callim, Hymn v.24; Aristoph, Lys 1300; Eur, Hel 205-11). Его было трудно перейти зимой (Diod Sic xv.65.2), но между Амиклами и Терапной были броды (Paus iii.19.4–7; Xen, Hell vi.5.30), а в Питане (Pind, O1 vi.28), а затем в Спарте, когда это поселение влилось в нее, даже мосты (Xen, Hell vi.5.27). Возникнув из ключа, находящегося неподалеку от истоков Алфея, и уйдя вместе с последним под землю в Асее (q.v. n.91), «Еврот появляется снова там, где начинается местность под названием Блеминатия, а потом бежит мимо самой Спарты, пересекает длинную долину возле Гелоса, и изливается в море между Гифием, морской гаванью Спарты, и Акреей» (Strab viii.3.12). Имя свое он получил в честь создателя его русла в нижнем течении (Paus iii. 1.1), которое изначально было задумано как дренажный канал, хотя «Еврот» можно перевести и как «прекрасно-текущий», а проект осушения оказался неудачным (Paus iii. 13.8). Имя это служило синонимом Лаконии, из которой Парис умыкнул Елену (Eur, Hel passim, Tro 133-5). Природа «юношеских трудов» (Eur, Hel 210-11), предположительно имевших место на его (конечно же) «поросших тростником» берегах (ibid., 349, 493, Iph Aul 181—2), остается неясной.

В русском переводе «Елены» Еврипида, выполненном И. Анненским, текст о «юношеских трудах» звучит так: «Нет их на конном ристании, / нет среди юношей стройных / на состязаниях, на бреге / средь тростников высоких / пышнозеленых Еврота» (имеются в виду отсутствующие Кастор и Полидевк.). В оригинале — именно «юношеские труды» (νεανιãν πóνον) и «поросшие тростником» (δοναϗóεντοϛ) берега Еврота.

Вакхилид утверждает, что они были подобны розам (xvi.34).

Автор отсылает читателя к предпоследней строке Вакхилидова дифирамба «Геракл», написанного для дельфийцев, где речь вдет о событии, имевшем место именно на берегах Ликорма (как иначе именовался этолийский Евен) и изложенном в примечании 95. Данный сюжет связан с сюжетом Аталанты (эпизод с Хюлеем и Реком) общим смысловым полем: кентавр/попытка изнасилования/смерть насильника.

Несс был одним из тех кентавров, которых Геракл изгнал из пещеры Фола, после чего он сбежал на реку Евен (Apollod ii.5.4), где подвизался в роли переправщика, перевозя путешественников с берега на берег на своей спине. Геракл убил его стрелой с наконечником, намоченным в яде Лернейской гидры за то, что тот пытался во время переправы изнасиловать Деяниру, сестру Мелеагра. В отместку умирающий Несс выдал Деянире смертоносную смесь из собственной крови и спермы за «любовное зелье», которое нужно будет пустить в ход в том случае, если Геракл попробует ей изменить (Apollod ii.7.6; Soph, Trach 555ff.; Diod Sic iv.36.3ff.; Strab x.2.5; Dio Chrys, Or lx; Eusebius Praeparatio Evangelii ii.2.l5ff.; Schol. ad Lyc, Alex 50-1; Tzet, Chil ii.457ff.; Ov, Met ix.101ff.; Hyg, Fab xxxiv; Zen, Cent i.33; Serv ad Virg, Aen viii.300; Schol. ad Statius, Theb xi.235). В качестве одной из гипотез, объяснявших дурной запах, который имел воздух в соседней Локриде Озольской, предлагалась вонь от разлагающейся туши кентавра (Paus х.38.2–3). В качестве другой возможной причины называли «испарения некой реки», у которой «самые воды имеют странный запах», что согласуется с мнением Страбона, который считал, что Несса похоронили в горе Тафиасс и что труп его оскверняет тамошние родниковые воды (ix.4.8). Во время нынешней экспедиции Несс еще жив, в Локриде пахнет приятно, а Геракл находится в рабстве у лидийской царицы Омфалы (Apollod ii.6.3, i.9.19; Soph, Trach 248-53; Diod Sic iv.31.4–8; Lucian, Dial Deorum xiii.2; Paus i.35.8; Plut, Quaest Gr xiv, Thes vi.5; Tzet, Chil ii.425ff.; Schol. ad Hom, Od xxi.22; Hyg, Fab xxxii; pseudo-Seneca Heracles Oetaeus 371ff.; Statius, Theb x.646-9; Pherecydes cit. ap. schol ad Hom, Od xxi.22), которая нарядила его в женские одежды и, согласно некоторым традициям, шлепала его собственной сандалией (Ov, Her ix.55ff., Ars Amat ii.216—22).

Малая Медведица, она же Малая Колесница (Hom, Od v.272), она же Кюносура, «Собачий Хвост» (Arat, Phaen 52), традиционно ассоциировалась с Каллисто (Apollod iii.8.2; Eratos, Cat I; Schol. ad Lyc, Alex 481; Hyg, Fab civ, clxxvi; Ov, Met ii.409–507; Serv ad Virg, Georg i. 138; Lactantius Placidus ad Statius, Theb iii.685).

Только у Гигина мы находим утверждение, что «Партенон» (Дева) была дочерью Алоллона и Хрисофемиды (Ast ii.25.2). Какая бы то ни было связь с матерью Партенопея представляется сомнительной. Соперничающая аттическая традиция утверждает, что девой была Эригона, которая повесилась после того, как был убит ее отец, Икарий, после чего была вознесена на небо, подобно Волопасу или Арктуру (Callim, Aet 178).

«Арктуром» (Стражем Медведицы) традиционно считался Арк, от которого произошли «аркадяне» вообще и, пять поколений спустя, Аталанта в частности. (Ov, Met ii.409–530; Fas ii. 183; Hyg, Fab clxxvii; Apollod iii.8.2). Восход Арктура утром предвещал наступление осени (Hes, ТД 610; Plat, Законы 844е; Soph, Oed Tyr 1137; Hippoc, Epid i.2.4; Thuc ii.78), восход вечерний — начало весны (Hes, ТД 567).

Aristoph, Lys 785—96.

Apollod iii.9.2.

Свои «melanai», согласно оракулу, приведенному у Полиэна (Strategemata i.l9). Лакедемонянам, которые задали вопрос относительно местонахождения могилы Ореста, дельфийская пифия пропела следующее: «В Тегее Аркадской / В месте ровном и гладком, где дуют два ветра / И удар падает на удар». Описание это было интерпретировано как описание кузницы (Hdt i.67.4—68.3; Diod Sic ix.36.3; Paus iii. 11.10, iii.3.6). Еще одно дельфийское пророчество заставило лакедемонян отправиться в поход на Тегею, неся с собой цепи для тамошних жителей, которых предполагалось обратить в рабство. Кончилось дело тем, что нападавшим самим пришлось носить эти кандалы, трудясь на Тегейской равнине (Hdt i.66.1–4), под которой, видимо, следует понимать «Мантурийскую» равнину, протянувшуюся на пятьдесят стадий от города (Paus viii.44.7, viii.54.7). Дубовые леса росли вдоль дорог на Мантинею (Paus viii. 11.1), Тирею и Аргос (Paus viii.54.4–5), таким образом окружая долину со всех сторон; впрочем, были они вполне проходимы, даже если у вас недоставало половины ноги, если, конечно, можно доверять истории о бегстве Гегесистрата Элидского (Hdt ix.37.1–3 et vid. n. 103). Дорога на Аргос проходила между Креополем (Strab viii.6.17, по другим источникам неизвестен) и горой Парфенией (Hdt vi. 105.1), на которой Авга, по дороге на казнь, родила Телефа (Alcidamas, Od 14–16) и которая кишмя кишела черепахами, коих местные крестьяне защищали из суеверного страха перед Паном (Paus viii.54.7). Расположенные далее к югу горы образовывали район под названием Скиритида и представляли собой естественную преграду для спартанских вторжений (Diod Sic xv.64.3). Агесилаю пришлось совершать более чем замысловатые маневры, чтобы избежать засады в узкой долине, ведущей на Тегейскую равнину (Xen, Hell vi.5.16–18), которая предоставляла возможность занять позицию пусть и не слишком хорошо защищенную, но зато весьма выигрышную (Xen, Hell vii.5.7–9). Со своей стороны, противостоящие Агесилаю аркадяне имели возможность перебрасывать силы от Алей к Тегее даже по ночам (Xen, Hell vi.5.15).

В переводе Г. А. Стратановского текст дельфийского пророчества, данного спартанцам относительно могилы Ореста, звучит следующим образом:

Правильную интерпретацию пророчества, согласно Геродоту, дал некий Лих, спартанский агатоэрг, т. е. магистрат из всадников, выбираемый на один год и наделенный полномочиями посла по особым поручениям. Некий тегейский кузнец, за работой которого наблюдал Лих, проговорился о диковинном захоронении с гигантским человеческим костяком, которое он обнаружил на своем подворье. Лих организовал самую настоящую операцию прикрытия, в ходе которой его якобы осудили в родном городе за преступление, которого он не совершал, и приговорили к изгнанию. Уломав кузнеца и убедив его сдать ему двор с кузней в аренду, Лих выкопал кости и переправил их на родину, после чего спартанцы стали с завидной регулярностью побеждать тегейцев, от которых до той поры терпели поражение за поражением (Hdti.67.4—68.3). Кости Ореста показательнейшим образом были перезахоронены в Спарте возле храма Мойр (Paus iii.11.10).

Ксенофонтовы «ночные охотники» были профессионалами (Xen, Mem iv.7.4). Изобретение и использование сетей (Ор, Cyn ii.25) осуждалось как спортсменами (Ar, Cyn xxiv.4–5), так и моралистами (Plat, Nom vii.822d—24а), но даже перед самыми спортивными по духу охотами по ночам расставляли западни (Xen, Cyn ix.l 1—16), а оленей, водившихся на горе Парфении(Apollod ii.7.4, iii.9.1), поймать днем было практически невозможно (Xen, Cyn ix.17), если вы, конечно, не Ахилл и не в состоянии, подобно ему, просто-напросто загонять их насмерть (Pind, Nem iii.51—2). Среди посвятительных даров, которые приносили богам отходящие от дел охотники, мы встречаем охотничьи сети, петли, капканы (Anth Gr vi. 152), силки, клетки, птичий клей (Anth Gr vi. 109), жерди для ловли зайцев, шесты для ловли птиц (Anth Gr vi.152), сети для ловли птиц (Anth Gr vi.181), манки на перепелок (Anth Gr vi.296). Все это — сплошь атрибуты ночной охоты. Бегство Гегесистрата из Спарты в Тегею спровоцировало самую масштабную в тамошних местах ночную охоту: «Он лежал [в темнице] в окованной железом [деревянной] колодке. Случайно ему удалось завладеть принесенным кем-то в темницу ножом, и он тотчас замыслил самое смелое дело, какое когда-либо, насколько нам известно, совершал человек. Гегесистрат отрезал себе ступню, чтобы вытащить остальную часть ноги из колодки. После этого он подкопал стену, так как выходы охранялись стражей, и бежал в Тегею. Ночью он шел, днем же скрывался в лесу и отдыхал, и на третью ночь благополучно добрался до Тегеи, хотя весь Лакедемон поднялся на поиски беглеца» (Hdt ix.37.2–3). Тегейским ночным рыбакам, судя по всему, случалось терпеть неудачи, вполне сопоставимые с неудачей преследователей Гегесистрата (Simonides fr. 163 ар. Aristot, Poet i. 1365a).

Кнемиды— поножи, наголенники(греч.).

Девкалион и Пирра заново населили землю после потопа, бросая камни себе через плечо на склоне горы Парнас по научению либо Зевса (Apollod i.7.1, iii.14.5, Pind, Ol ix.41—5), либо Фемиды (Ov, Met i.367ff). Из камней, брошенных Девкалионом, вырастали мужчины, из брошенных Пиррой — женщины. Кадм населил Фивы, убив дракона и посеяв половину его зубов (Eur, Ph 656; Pind, Pyth iii. 167, Isth vi. 13; Ov, Met iii.32). Ясон повторил сей акт, высеяв оставшиеся зубы в Колхиде (Ар Rhod iii.ll78ff.). Потомков этих «землеродных потомков драконьих зубов» (Plat, Soph 247с) можно было узнать по родимому пятну в форме наконечника копья (Aristot, 1454b; Dio Chrys iv.23) (Перевод в данном случае является компромиссным. В английском оригинале цитата из Платона дается следующим образом: «aboriginal sons of the dragon's teeth». У самого Платона речь идет о «спартах и автохтонах», σπαρτοί τε ϰαί αΰτχθονεϛ. Русский перевод С. А. Ананьина (Платон. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 4) в данном конкретном месте весьма неточен («те из них, которых породила земля»).). Афины возводили родословную своих царей к троим «Сыновьям Земли»: Кекропсу (Apollod iii. 14.1), Кранаю (Apollod iii. 14.5) и к отобравшему у него власть Амфикгиону (Apollod iii. 14.6, sed vid. Mar Par 8—10; Paus i.2.6). Афиняне утверждали, что их «посадили» в эту землю Гефест и Афина (Plat, Crit 109d). Автохтония была для них источником своеобразной гордости (Eur, Ion 29, 589; Aristot, Rhet 1360b; Plat, Menex 237b), а сама эта гордость — поводом для насмешки (Aristoph, Lys 1082, Vesp 1076). Другие городские центры возводили свою историю к другим «землеродным» отцам-основателям: Пеласгу (Hes, Cat fr. 30 ар. Apollod ii. 1.5; Apollod iii.8.1), Лелегу, сыну Клеохарии (Apollod iii. 10.3), Этолу (Strab x.3.2, хотя процитированная надпись двусмысленна) и Локру (Hes, Cat fr 82 ар. Strab vii.7.2).

Жертвоприношение Артемиде Лафрии наблюдал Павсаний в Патрах, где совершали его калидонцы, переселенные в эти места в 14 г. до н. э. по приказу Августа: «Кругом алтаря они вбивают колья еще зеленые, каждый в 16 локтей длиной, а в середину на жертвенник они наваливают сухих дров. При наступлении праздника они делают подход к жертвеннику совершенно ровным, заваливая землей ступени жертвенника. […] Бросают на жертвенник живых птиц из тех, которых употребляют в пищу, и всяких других жертвенных животных, кроме того, диких свиней, оленей и косуль; другие приносят волчат и медвежат, а иные и взрослых животных. На алтарь кладут также плоды культивированных фруктовых деревьев. После этого поджигаются дрова. Я видел здесь, как медведи и другие животные, лишь только огонь начинал охватывать дрова, бросались за загородку, и некоторым удавалось силою прорваться; но те, которые их привели сюда, вновь заставляют их вернуться на костер. И никто не помнит, чтобы какой-либо зверь тронул хоть одного из присутствующих» (Paus vii. 18.11–13, et vid. Paus iv.31.7).(*41) Лукиан из Caмосаты сообщает о еще более чудовищном обряде (De Syria Dea xlviiii). Миролюбивое поведение животных было условием проведения жертвоприношения (Aesch, Ag 1297; Plut, Pel xxii; Porphyr, De abstinentia i.25; Inscr Kos xxxvii; Dio Chrys, Orxxii.51; Apollonius Paradoxagraphus, Mirabilia xiii). Богиня получила имя Лафрии «по имени одного фокидского гражданина;…Лафрий, сын Касталия, внук Дельфа, создал для калидонцев эту древнюю статую Артемиды» (Paus vii. 18.9), или же оно может быть производным от «Лаофорус» («Защитница Пути» или «Перемещающая людей») или «Элафос» («Богиня оленей»). При раскопках на месте отправления культа были обнаружены коровьи и телячьи рога, вместе с медвежьими клыками, черепашьими панцирями, остатками от тушек саранчи, конскими костями и конскими же зубами — но ни единого оленьего рога обнаружено не было. Существовали и другие сходные празднества: Элафеболии в Гиамполе и праздник Куретов в Мессении (Paus x.1.6; Plut, Mul Virt 244). Добровольному самосожжению Геракла на горе Эте празднество в честь Артемиды Лафрии должно было по времени предшествовать (Pind, Isth iv.67–74; Schol. ad Hom, Il xxii. 159). И даже во времена Ксенофонта еще было принято сжигать свиней заживо в качестве жертвы Зевсу Милихию (Xen, Anab vii.8.4 et vid. Schol. ad Thuc i.126), но подобное жертвоприношение было относительно недорогим.

Культовое имя Артемиды Лафрии вероятнее всего восходит к глаголу λαφύσσω, «пожирать» (о животных и об огне). Мнение Павсания (Pausvii. 18.10), возводящего это имя к глаголу έλαφρύνω, «делать легче, облегчать» в связи с тем, что гнев Артемиды на калидонцев со временем «смягчился», может быть отголоском культовой игры смыслами. Дополнительная авторская отсылка к параллельному месту у того же Павсания является значимой. Еще одно мнение, приведенное у Павсания (о Лафрии, сыне Кастала, сына Дельфа, как авторе статуи), очевиднейшим образом представляет собой стандартную этиологическую легенду, возводящую культовое имя к престижной традиции — в данном случае к дельфийской, связанной с Аполлоном, братом-близнецом Артемиды.

Или, скорее, совпадают с Калидоном. Огни, пронзающие древнегреческую тьму, сигналы шлют уклончивые или противоречивые. Колоссальная эстафета из сигнальных башен и костров, сложенных из сосны, сухого вереска, хвороста и горных пород деревьев (Aesch, Ag 288, 295, 305, 497—8), шла от горы Иды на Лемнос, от вершины горы Афон до сигнальных башен Макиста и Мессапии, оттуда — на Киферон, возвышающийся над долиной Асопа, и на гору Эгипланкт, далее над водами Горгопиды, затем, через мысы Саронического залива, к смотровой башне у горы Арахней — и ко дворцу Атрея в Аргосе (Aesch, Ag 281–317). Огни принесли Клитемнестре известие о том, что Агамемнон возвращается из Трои. Сигнальные огни со Скиафа сообщили о проигранном морском сражении афинским союзникам (При острове Скиаф, согласно Геродоту (Hdt vii. 179–183), произошло не морское сражение, а скорее стычка между разведкой персидского флота в составе десяти быстроходных кораблей и тремя дозорными судами объединенного греческого флота, которые безуспешно пытались уйти от противника.), стоявшим при Артемисии (Hdt vii. 183.1), где, много ранее, точно таким же образом Линкей узнал о бегстве Гипермнестры из Лариссы, а она — о его бегстве (Paus ii.25.4). Ночное свечение, яркое настолько, что «были видны тени на земле», было предвестием несчастья, постигшего лакедемонян (Diod Sic xv.50.2–3), а другое подобное явление — возможно, комета (Aristot, Meteor 343b.23) — предшествовало наступлению моря, поглотившему города Бурис и Гелику (Callisthenes ар. Sen, Quaest Nat vii.5). Однако точно такое же явление было расценено как благое предвещение относительно экспедиции Тимолеона на Сицилию (Diod Sic xvi.66.3). Афина вела Фурий от дворца Атрея в Подземный мир при свете факела (Aesch, Eum 1022—4), а Артемида предпочитала пронзать свою добычу при точно таком же освещении (Paus viii.37.4) (В Подземный мир в Эсхиловых «Евменидах» Афина провожает при свете факелов, естественно, не римских Фурий, а их греческих товарок, Эриний, к тому же уже успевших (у Эсхила) преобразиться в Благих богинь, Евменид. У Павсания в указанном месте речь идет о скульптурной композиции работы Дамофонта, стоявшей в теменосе Деспойны (Владычицы) возле аркадского города Акакесия. В этой группе Павсаний действительно упоминает о статуе Артемиды, которая, однако, никого не пронзает: в одной руке у нее светильник, а в другой — две змеи. Впрочем, факел в этой скульптурной композиции все же фигурирует — его держит Деметра, центральное божество группы.). Трепещущие девы сопровождали процессию, несущую зажженные прутья (пиксида, London Brit Mus 1920.12–21.1; стамнос, Mississippi 1977.3.96), к свадебному алтарю (Eur, Med 1027, Ion 1474, Hel 723), но сами жертвоприношения совершались в темноте; и только безумная Кассандра зажгла свечи, дабы отпраздновать свое «замужество» после падения Трои (Eur, Tro 308—52). Факелы, зажженные Орестом и Капанеем, подали знак об умерщвлении Гермионы (Eur, Or 1573) и о падении Фив (Aesch, Sept 433); факел, зажженный Таис, вызвал ответный смех Александра, который наблюдал за горящим Персеполем (Diod Sic xvii.72.5). Ср. «свет факелов», при котором Ифигения пыталась очистить оскверненное братом святилище в Тавриде (Eur, Iph Taur 1224), с теми факелами, которые в честь Деметры бросали в яму в Аргосе (Paus ii.22.3); или свет, при котором были собраны войска Кимона (Diod Sic xi.61.6–7), с тем светом, который исходил от лысой головы Одиссея (Hom, Od xviii.354), который в это время был стар и претерпевал насмешки со стороны людей, которым вскоре суждено будет пасть от его руки. Всем этим огням еще только предстоит воссиять, и тот свет, при котором Мелеагр видит, как Аталанта оборачивается к стоящему рядом с ней человеку и что-то ему говорит, должен возбуждать его куда сильнее, не хуже того, что исходит от факелов, освещающих таинства в честь «Великой Богини»; впрочем, и там не принято терять голову настолько, чтобы назвать ее по имени (Soph, Oed Col 1049). Он не слышит ни слова, и огни Калидона мерцают, как огарки ламповых фитилей (Aristoph, Nub 56— 9), плавающих в соли и масле (Hdt ii.62.l—2), плохо подрезанных (Aristoph, Vesp 249—54), с пурпурным пламенем (чаша, Paris Louvre G135) и пурпурным дымом (скифос, Paris Louvre G156), коптящих в предвещение дождя (Aristoph, Vesp 262). Масло клещевины (Hdt ii.94.l—2) дало бы значительно лучший свет, а оливковое масло — еще того лучший (Xen, Sym vii.4).

Герои идут дальше. Город похож на молчаливое факельное шествие, внезапно сорвавшееся в безумную гонку (Paus i.30.2; колоколовидный кратер, Harvard 1960.344) (Приведенная ссылка отправляет нас к описанию факельного бега в окрестностях Афин — от жертвенника Прометею в Академии и до города. Победителем считался тот, кто первым добежит до финиша с не погасшим по дороге факелом.), или на мозаичное зарево, где каждый всполох — это лампа со всем тем, что она может открыть стороннему глазу: мужчину, корпеющего над своими счетами (Aristoph, Nub 18), женщину, занятую туалетом (Aristoph, Lys 825—8; колоколовидный кратер, Harvard 9.1988; килик, Mississippi. 1977.3. 112) или работающую рукой у себя между бедрами (Aristoph, Eccl 1—18). Они двигаются, перестраиваются, перемигиваются между собой: горящим на троянском прибрежье шатрам (Eur, Rh 43) эхом откликнется свет, который льется из окошка Елены (Tryphiodorus, Escidium Il ii.487–521), а затем его сменит предательский сигнальный огонь Синона (Apollod, Ер 5.15). Грекам удастся обман, их корабли плывут под парусами по морю; ответный костер, разожженный Навплием, заведет их на скалы Каферейского мыса (Apollod, Ер 6.7, ii. 1.5; Eur, Hel 1126—31; Schol. ad Eur, Or 432; Quint Smyrn, Post xiv.611ff.; Schol. ad Lyc, Alex 384; Hyg, Fab cxvi; Sen, Ag 557—75; Diet Cret vi.l; Virg, Aen xi.260 et Serv ad ibid.; Lact Plac ad Statius, Achill i.93; Ov, Met xiv.472). На каждого Микерина, зажигавшего лампы, дабы обратить ночь в день (Hdt ii. 133.4–5) (Геродот в указанном месте рассказывает историю о египетском фараоне Микерине, который, узнав о том, что ему осталось прожить всего шесть лет, велел изготовить множество светильников, которые зажигались после захода солнца, чтобы превратить ночь в день и продлить фараону возможность получать удовольствие от жизни с шести лет до двенадцати.), найдется своя Антигона, потеющая под солнцем, на которое она не может найти в себе силы поднять глаза (Soph, Antig 879) (Речь идет о четвертом стасиме Софокловой «Антигоны», в котором главная героиня готовится к медленной смерти в подземном склепе, куда ее велел заточить Креонт — дабы не обагрять собственных рук убийством кровной родственницы и не осквернять убийством городской территории. Антигона не считает для себя возможным впредь видеть свет солнца, поскольку фактически «назначает» себя искупительной жертвой за родовое проклятие Лабдакидов.); и на каждую пару клоунов, поджигающих друг у друга на теле волосы (Aristoph, Thes 237) (В комедии Аристофана «Женщины на празднике Фесмофорий» («Фесмафориазусэ») Еврипид отправляет переодетого Мнесилоха на разведку к женщинам и начинает операцию по «смене тендера» с того, что выжигает Мнесилоху волосы в промежности: самый употребительный, судя по всему, способ депиляции у греческих женщин.), будет дюжина светочей правосудия, которые явятся, чтобы уличить их (Aristoph, Vesp 219) (В комедии «Осы» в указанном месте речь идет о стариках-сутягах, с ночи собирающихся в суд и приходящих с лампадами, чтобы позвать с собой своего товарища по этому прибыльному в Афинах V в. до н. э. хобби.). Во тьме, раскинувшейся на востоке, дубы и оливы покрывают подножие горы Эты; ближе к вершине растут сосны. Костер Геракла — все еще девственный лес (Soph, Trach 1193–1205). Герои вытягиваются цепочкой вдоль мощенной камнем дороги у входа в город, а огни умножаются числом и собираются по обе стороны (Hom, Il viii.555—66) (Засим следует отсылка к обычному у Гомера развернутому сравнению, в котором тысяча горящих на троянском прибрежье ахейских костров уподобляются звездному небу в безветренную ночь, при виде которых «пастырь, дивуясь, душой веселится».). Они влекут за собой в кильватере караваны следствий — горящий храм Геры (Paus ii.17.7) (Имеется в виду древний храм Геры в Герейоне, теменосе богини, который находился невдалеке от Микен. Согласно приведенной у Павсания легенде, храм сгорел потому, что заснувшая жрица с весьма показательным именем Хрисеида не уследила за лампой, стоявшей под гирляндами. Хрисеида затем бежала в Тегею и отдалась под покровительство другой богини, тамошней Афины Алей.), сияющий лик Афины (Hom, Od xix.33—4) (В начале XIX песни «Одиссеи» Афина, помогающая ночной порой Одиссею и Телемаку выносить из оружейной комнаты шлемы, щиты и копья, озаряет комнату божественным светом, сама оставаясь невидимой. Правда, в оригинале речь идет не о «сияющем лике» Афины, а о ее золотом светильнике, χρύσεον λύχνον.), — которые растут на глазах, пока не затмевают все вокруг (Eur, Сус 663) (Приведенная ссылка на «Киклопа» Еврипида отсылает к восклицанию Полифема, которому Одиссей со спутниками только что проткнули горящей головней единственный глаз: «ώμοι, ϰαηνδραϰώμεθ’ όφθαλμοũ σέλαϛ» (букв.: «Увы мне, пламенем (светом) лишили мой глаз возможности видеть свет»). Существующий перевод И. Анненского («О горе! Глаз спалили… углем глаз») неточен.). Когда герои подходят к воротам, огни Калидона рассеиваются. Мелеагр потерял Аталанту из виду. Его собаки облаивают городских собак, но в ответ — тишина. Где же истинный знак?

«Светоч Афины» был переделан Каллисфеном и снабжен фитилем из огнеупорного «карпасийского льна» (Paus i.26.6–7) (Речь идет о золотом светильнике, состоявшем при древнем изображении Афины, которое находилось на афинском Акрополе. Масло в светильник наливали только один раз в год, при том что горел он непрерывно — фитиль же его был сделан из асбеста, который греки добывали на Кипре и называли «горным волокном». Мастера, сделавшего этот светильник, согласно Павсанию, звали вовсе не Каллисфеном, а Каллимахом; оба имени значимы в дальнейшей греческой традиции, и замена имени отца александрийской ученой поэзии именем историка, сопровождавшего Александра в его походах, вполне может быть смысловой.). Огонь, украденный Прометеем, скрывается среди бесчисленного своего потомства (Aesch, Prom 1—11). Калидон разменивает линии своих улиц на пунктирную топографию светящихся булавочных головок. Они подобны тем ложным огням, что грезятся порою мореходам (Hom, Il xix.375—6) (В гомеровском тексте, к которому дана отсылка, речь никоим образом не идет оложных огнях, которые мерещатся морякам. Напротив, очередное развернутое гомеровское сравнение уподобляет свет, разливающийся от щита Ахилла, костру, зажженному ночью на горной вершине, чтобы помочь сориентироваться захваченным бурей морякам. Другое дело, что у Гомера моряки эти не в силах выйти к спасительному берегу, поскольку их «против воли и волны и буря / Мча по кипящему понту, несут далеко от любезных».), или тем бессмысленным сигналам, которые посылали из Платей в Фивы и среди которых был затасован сигнал истинный (Thuc iii.22.7–8) (Речь идет об эпизоде Пелопоннесской войны, когда фиванские и пелопоннесские войска осаждали традиционно союзный афинянам беотийский городок Платеи. Однажды зимней ночью отчаявшиеся платейцы пошли на прорыв — и когда вылазка была обнаружена противником и фиванцы зажгли сигнальные огни, дабы дать знак подкреплениям о необходимости принять участие в сражении, оставшиеся в Платеях жители также зажгли на стенах города множество заранее припасенных факелов, чтобы сбить противника с толку — что им, в общем и целом, удалось.), или «огню неверному, который / двусмысленный дает ответ, / знак — разом — пораженья и победы» (Eur, Ph 1255—9) (В переводе Анненского: «…и жар сильней в их душах разгорался. / Гадатели ж, проливши кровь ягнят, / дым жертвенный прилежно наблюдали: / развеется или столбом пойдет, / и по тому, высоко ль пламя жертвы / и на кипящей влаге пузыри, — / грядущего исход вещали боя…»). Ворота открываются перед героями. Калидон исполнен тысячей светильников со снятыми крышечками; они собираются в дальних концах улиц, потом рассыпаются, как угли, выброшенные из очага. Герои поднимают руки и протирают глаза; они не узнают этих новых констелляций, чьи красные звезды не освещают ничего, кроме самих себя. Собаки сбиваются в кучу. Но окружившие их огоньки светятся гораздо ближе, чем звезды. В них краснота упавших углей, искр, вылетевших из жаровни, крохотных отблесков погребального костра на стенах храма, и каждая пара сцеплена с отдельным сгустком тьмы. Герои начинают отслеживать формы темных тел, пока калидонские огни все теснее замыкают круг. Подобные огни источникам не известны, однако же — вот они. За пределами досягаемости письменной традиции лежит земля, на которой их деяния не оставят ни отметины, ни следа, — где, видимо, и следует искать вепря. Они глядят в горящие глаза, которые глядят на них. Потом первый зверь делает первый прыжок.

Идмон, сын Абанта (или Аполлона), — аргосский герой, наделенный пророческим даром, участник похода аргонавтов. Погиб от несчастного случая во время высадки аргонавтов в Вифинии, возле устья реки Ахеронт и одноименного скалистого мыса, на котором, согласно преданию, находилась пещера, ведущая в Аид. Идмон знал, что ему суждено погибнуть, даже не добравшись до Колхиды, но в поход тем не менее отправился. Причиной его смерти стал кабан, который внезапно выбрался из тростниковой топи и напал на проходившего мимо героя. Согласно Аполлонию Родосскому, нашему основному источнику по данному сюжету, кабан ударил Идмона не в пах, а в бедро, «жилы ему перервав и кость раздробивши» (Argii.825). Смертельно ранив Идмона (который, кстати, был, согласно Аполлонию, еще жив, когда его принесли обратно в лагерь, так что, вероятнее всего, дрожь земли и стук копыт вепря не были последним звуком, который он услышал в жизни), кабан попытался уйти обратно в болото, но, увидев бегущих на подмогу людей, снова бросился на Пелея, но был убит Идом. Это была победа без трофея (как правило, главный трофей — это голова и шкура убитого животного): герои не стали «принимать в добычу» зловещего зверя и бросили тушу неразделанной на том месте, где вепрь упал и издох.

Речь идет о знаменитых «сходящихся скалах», через которые первым из созданных человеком судов прошел «Арго», — скалы успели всего лишь «прищемить ему хвост», раздавив кормовое украшение, после чего остановились на веки веков и перестали мешать судоходству в районе Босфорского пролива.

Речь идет об Эакидах — Пелее и Теламоне, старших сыновьях эгинского царя Эака от Эндеиды (по наиболее распространенной версии мифа), и Фоке, его младшем сыне от нереиды Псамафы. Популярный сюжет о зависти старших сыновей к единокровному младшему брату, любимчику отца, приводит в данном случае к «нечаянному» убийству во время атлетических состязаний. По одной версии (Apollod iii. 12.6) Теламон, а по другой (Paus ii.29.7) — Пелей попадает каменным диском Фоку в голову (видимо, именно этот «гром» и имеет в виду автор), после чего братья прячут его тело в колодце и пытаются разыграть перед отцом полное неведение о случившемся. Убийство Фока тем не менее приводит к изгнанию обоих сыновей с родной Эгины и к возникновению двух ветвей Эакидов — фтийской (Пелей — Ахилл — Неоптолем) и саламинской (Теламон — Аякс/Тевкр — Еврисак).

Имеется в виду сюжет о замужестве Алкесты (в русской традиции также Альцесты, Алкестиды), дочери иолкского царя Пелия, сына Посейдона и Тиро. Не желая выдавать Алкесту замуж, Пелий объявил, что ее мужем станет только тот человек, который сможет впрячь в колесницу кабана и льва и проехать на этой упряжке обычную для конских ристаний дистанцию. Адмет, царь фессалийских Фер, смог выполнить это условие, поскольку заручился помощью Аполлона, которого Зевс на год отдал к нему в пастухи в наказание за убийство киклопов. Брак, однако, не задался с самого начала, ибо Адмет по не вполне понятным причинам не принес обычной в таких случаях жертвы Артемиде и, войдя в супружескую спальню, обнаружил на ложе вместо новобрачной клубок змей. Засим через некоторое время следует широко известная коллизия с попыткой Алкесты заменить собой мужа, которому вышел срок умирать, закончившаяся счастливым вмешательством Геракла.

Вся описанная ситуация является аллюзивной перетракговкой сюжета о катабасисе Тесея и Пирифоя. После того как у них обоих умерли жены (соответственно, Федра и Ипподамия), два героя-побратима решили — по инициативе Пирифоя — похитить Елену Спартанскую, дочь Зевса (и/или Тиндарея) и сестру Кастора и Полидевка. Они принесли друг другу клятву верности, поклявшись не только стоять друг за друга до конца, но и обеспечить равноправные «брачные стратегии»: Елену надлежало разыграть по жребию, а затем похитить для проигравшего еще одну невесту, и тоже дочь Зевса. Елену они похитили, и по жребию она досталась Тесею. В итоге Пирифой предложил спуститься в Подземное царство и умыкнуть у Аида Персефону, дочь Зевса. Подобный хюбрис заслуживал адекватного наказания. Аид принял героев и сделал вид, что испуган и готов отдать им жену, но сперва предложил им сесть, отдохнуть и угоститься с дороги. Как только Тесей и Пирифой сели, они приросли к месту, после чего провели в муках четыре года, пока на них не обратил внимания Геракл, спустившийся, в свою очередь, в Аид, чтобы умыкнуть Кербера. Геракл дернул Тесея изо всех сил за руки и оторвал его от камня. Но когда он попытался проделать то же самое с Пирифоем, задрожала земля. Геракл не стал превышать положенные смертному (ибо тогда еще был смертен) пределы дозволенного и ограничился одним спасенным героем.

В романе, выстраивая данную сцену, автор использует целый букет аллюзий: начиная от «заключения в камень» и протянутых рук и заканчивая молчаливым присутствием противников Тесея и Пирифоя — Кастора и Полидевка.

Кеней, лапиф, мужчиной стал не от рождения. Магнесийская нимфа Кена (Кенис), став любовницей Посейдона, попросила у него в подарок возможности стать не просто мужчиной, а неуязвимым и потому непобедимым бойцом. Посейдон исполнил ее желание, и нимфа, став из Кены Кенеем, превратилась в типичного хюбриста, который дошел до того, что водрузил на главной площади Лариссы свое копье и велел лапифам поклоняться ему как богу — и не почитать никаких других богов. За это был показательно наказан Зевсом — руками кентавров. Во время знаменитой битвы между кентаврами и людьми на свадьбе Пирифоя они вбили неуязвимого героя в землю вырванными с корнями стволами елей, а потом этими же стволами завалили сверху так, что он задохнулся.

Евритион, приемный сын Актора, царя Фтии, в свое время очистил Пелея от скверны, связанной с убийством брата. Актор отдал Пелею в жены свою дочь, Полимелу, и треть царства в придачу (либо сам Евритион отдал ему в жены свою дочь Антигону). Евритион, который также управлял третью царства, отправился вместе с Пелеем на Калидонскую охоту, где, согласно наиболее авторитетным источникам (Apollodiii.13.1–2; DiodSiciv.72.6; Tzetzes, adLyc, Alex175; Eustathius, ScholadHom, Il ii.648), был нечаянно убит Пелеем, метнувшим дротик в вепря, а попавшим в свояка.

Возможная аллюзия на эпизод, связанный с известным сюжетом об «искуплении смерти» Адмета. Аполлон, желая дать Адмету дополнительное время, допьяна напоил Мойр, в результате чего Атропос долго не могла перерезать соответствующую нить судьбы.

Eschatia (др. — гр. έσχατιά) — граница, край, предел.

Ср. с развернутым эпитетом из четвертой песни «Илиады»: «Словно когда две реки наводненные, с гор низвергаясь, / Обе в долину единую бурные воды сливают, / Обе из шумных истоков бросаясь в пучинную пропасть; / Шум их далеко пастырь с утеса нагорного слышит, — / Так от сразившихся воинств и гром разлиялся и ужас» (Ил IV 452–456).

Hom, Il xix.249—69, Od xi.131, xxiii.277—84; Soph, Trach 1095ff.; Diod Sic iv. 12; Apollod ii.5.4; Paus v.10.9, iv.15.8.

Ссылки неточные и откровенно игровые. У Гомера описано достаточно много жертвоприношений, совершаемых в различных обстоятельствах и по разным поводам. В тех случаях, когда жертва приносится ради последующей «совместной трапезы с богом», бог, как правило, получает не потроха, как написано у автора, а задние ноги жертвенного животного, которые обкладываются нутряным жиром и сжигаются на жертвенном огне. Так, в первой песни «Илиады» описывается жертва Аполлону по случаю его «примирения» с ахейцами после возвращения Хрисеиды отцу:

При этом «утробы», то есть собственно внутренности, потроха, предназначены вовсе не для богов, а являются, так сказать, «горячей закуской» и законной долей помогающих жрецу при сжигании жертвы юношей.

Вся остальная туша действительно поступает в распоряжение дружины и готовится самостоятельно, отдельно от бедер и внутренностей.

После чего юноши, отстраненные от участия в общей трапезе, заняты тем, что обносят вином взрослых воинов. Таким образом, автор наделяет богов не «божеской» долей, а долей нестатусных воинов, эфебов, таких же как «ночной охотник» Меланион.

Впрочем, это касается именно жертвоприношения, предполагающего раздел туши жертвенного животного между людьми и богами. Однако ссылки автор дает на эпизоды несколько иного плана. Первая же отсылка к «Илиаде» приводит нас к жертвоприношению, знаменующему примирение не людей с богами, а двух героев — Ахилла и Агамемнона — между собой, с последующей местью троянцам за убитого Патрокла. Зарезанный по случаю этого события вепрь вообще не делится и не сжигается: его туша целиком выбрасывается в море.

Ссылка на Od xi. 131 содержит рекомендацию, которую тень Тиресия дает Одиссею: по возвращении домой принести в жертву Зевсу и другим богам быка, барана и вепря, без указания на способ жертвоприношения, ссылка на Od xxiii.277—84 дублирует эту информацию. Ссылка на Soph, Trach 1095ff вообще не относит нас к какому бы то ни было жертвоприношению, здесь игра тоньше: Геракл, сжигаемый отравленным хитоном, поминает свои подвиги и среди них — Эриманфского вепря. Вепрь в жертву принесен не был, но сам Геракл вскоре добровольно взойдет на костер: охотник заместит добычу. У Диодора Сицилийского в приведенном месте всего лишь излагается эпизод поимки Гераклом Эриманфского вепря, как и у Аполлодора. Ссылка на Paus v. 10.9 дает нам описание храма Зевса в Олимпии, над воротами переднего и заднего входов в который были изображены подвиги Геракла: без поимки Эриманфского вепря. Ссылка на Paus iv. 15.8 дает проходной эпизод с местечком под названием Могила Кабана, которое, по легенде, было названо так потому, что «здесь Геракл обменялся взаимными клятвами с детьми Нелея над разрезанными частями кабана».

Все перечисленные эпизоды объединяет между собой только наличие (или значимое отсутствие) в них кабана в более или менее жертвенном контексте.

Bacch v. 118—19.

Значимая ссылка. В олимпийской оде Вакхилида, обычно именуемой «Мелеагр», дается достаточно подробное поэтическое описание Калидонской охоты — и в числе прочего упоминаются Анкей и Агелай, убитые вепрем и погребенные охотниками после победы.

Apollod 1.8.2; Bacch v.118—19; Paus viii.4.10, viii.45.2.

Значимые, хотя и несколько противоречивые ссылки. Наряду с уже упомянутым местом из Пятой оды Вакхилида приведен ряд других аутентичных источников. Указанное место у Аполлодора, на которое как на едва ли не основной и наиболее подробный источник по Калидонской охоте, снабженный списком героев, автор ссылается достаточно регулярно, содержит несколько отличную от Вакхилидовой пару погибших от клыков Калидонского вепря: Гилей и Анкей. Paus viii.4.10 содержит упоминание о гибели Анкея от вепря; однако Paus viii.45.2 противоречит ей («Во время Калидонской охоты Анкей, сын Ликурга, хотя и раненый, выдержал нападение кабана…»).

Apollod 1.8.2; Schol. ad Aristoph, Nub 1063; Ant Lib xxxviii; Schol. ad Lyc, Alex 175; Pherecydes cit. ap. Schol. ad Lyc, Alex 444.

Общие ссылки на эпизод с гибелью Евритиона.

Staphylus fr. 5 ap. Schol. ad Argumentum Eur, Med, cf. Diod Sic iv.55; Xen, Hell vi.5.1

Общие ссылки на историю с гибелью Ясона под обломками «Арго» — с упоминанием параллельного варианта мифа (в приведенном месте у Диодора Сицилийского), в котором Ясон, потерявший жену и детей, кончает жизнь самоубийством, вне каких бы то ни было связей с «Арго».

Apollod ii.7.3.

На сей раз ссылка на Аполлодора приведена верная. См. комментарий к сноске 73.

Apollod iii. 10.4; Paus iii.15.1–2; Diod Sic iv.33.5ff.

У Аполлодора в приведенном месте — беглое упоминание о рождении Тиндарея от Эбала и наяды Батии. Сам эпизод с изгнанием Тиндарея сыновьями Гиппокоонта и их последующим избиением приведен в следующем пассаже, Apollod iii. 10.5, на который у автора ссылки нет. Ссылка на Павсания отправляет нас все к тому же эпизоду с местью Геракла за убитого ими Зона, сына Ликимния (см. комментарий к сноске 73), вне какой бы то ни было связи с Тиндареем. Ссылка на Диодора дает нам соединение обеих традиций — Геракл убивает сыновей Гиппокоонта, мстя и за смерть Зона, и за изгнание Тиндарея, которого он затем делает царем Спарты. Что имеется в виду под «Лакедемонскими стенами», непонятно: Лакедемон — не город, а страна, если же в виду имеется сама Спарта, то город сей подчеркнуто кичился как раз отсутствием стен, ибо принято было считать, что стены Спарте не нужны, поскольку ее стены — это ее мужчины.

Paus iii.15.1–2.

Ссылка на то же место у Павсания, что и в предыдущей сноске: речь там действительно идет о погребенных в Спарте сыновьях Гиппокоонта, в связи с местом погребения которых как раз и дается относительно развернутая история об избиении их Гераклом.

Theocr xxii.l37ff; Schol. ad Hom, Il iii.243; Schol. ad Pind, Nem x. 112—20; Schol. ad Lyc, Alex 546; Apollod iii. 11.2; Hyg, Fab lxxx; Ov, Fas. v.699ff.; Paus iii.15.4–5.

Значимые ссылки на историю ссоры между Диоскурами (Кастором и Полидевком), с одной стороны, и Афаретидами (Линкеем и Идом) — с другой. Эти две пары близнецов, друзей/соперников/врагов, вместе угнали из Аркадии стадо быков, а потом поссорились во время дележа добычи. Могучий Ид разрубает быка на четыре части и заявляет, что тот, кто первым съест свою долю, получит половину стада, а тот, кто сделает это вторым, — оставшуюся половину. После чего первым съедает и собственную часть, и часть, выделенную брату Линкею, — и угоняет все стадо домой, в Мессению. Диоскуры начинают против Афаретидов войну, угоняют скот в Лакедемон, а на самих Афаретидов устраивают засаду. Но Линкей, наделенный невероятно острым зрением, замечает засаду, предупреждает Ида, который тут же убивает Кастора. Полидевк, бросив копье, убивает Линкея, но Ид тут же убивает и его самого, метнув ему в голову камень. Таким образом, Афаретиды одержали бы над Диоскурами победу, если бы Зевс, разгневанный убийством своих сыновей, не воспользовался собственным метательным оружием, перуном, и не поразил классического хюбриста Ида насмерть.

Apollod i.8.1; Hes, Cat fr. 98 ар. P Berlin 9777; речь идет не об одноименном сыне Еврита [Hes, Cat fr. 79 ар. Schol. ad. Soph, Trach 266; Diod Sic iv.37.5].

См. комментарий к сноске 28.

Plut, Thes xxxv; Paus i. 17.6; Diod Sic iv.62.4; Apollod, Ep i.24; Aristot, Ath Con fr. 6 ap. Schol. ad Eur, Hipp 11.

Тесей, вызволенный из Аида Гераклом, вернулся в Афины, где его действительно уже никто не ждал. Попытавшись вернуть себе власть, он потерпел неудачу, после чего, отправив детей на Евбею к Эльфенору, двинулся к царю Скироса Ликомеду: не то для того, чтобы попросить у него помощи против афинян, не то просто для того, чтобы востребовать бывшую собственность отца, Эгея, не то вообще по случайности, будучи занесен туда бурей (так у Павсания). Ликомед завел его на высокую скалу — якобы для того, чтобы показать изгнаннику те земли, которые отныне будут ему принадлежать, — и столкнул вниз: то есть погиб Тесей той же смертью, которой, из-за его собственной оплошности, погиб Эгей.

Ссылки, которые дает здесь автор, — значимые.

Schol. ad Lyc, Alex 999; Arctinus Miletus cit. ap. Proc, Chrest ii, cf. Soph, Philoc 441—6 и Plat, Rep 620c, где обретающаяся в Аиде душа Терсита облекается в тело обезьяны, а также Plat, Gorg 525е, где доля его облегчается хотя бы отчасти.

В диалоге Платона «Горгий» Сократ рассказывает об Аиде и, в частности, упоминает о карах, которым подвергаются там души нечестивцев, — в том числе и о тех, что упомянуты в данном контексте у Гомера (Тантал, Сизиф и Титий). Муки Терсита, как и «других мерзавцев [в оригинале слово лотербд — „негодяй“, „мошенник“] из простого звания», с точки зрения аристократически ориентированного платоновского персонажа, не описаны у Гомера и у других поэтов только потому, «что у Терсита не было власти, вот он и оказался счастливее тех, у кого она была» (пер. С. П. Маркиша).

Apollod, Ер 6.12; «Феникс» Еврипида утрачен практически полностью, cf. Aeschin, i.l52; Dem, xix.246.

B «Эпитоме» — краткое, в одну фразу, упоминание об указанном эпизоде.

Schol. ad Eur, Tro 1128.

Dict Cret vi.7–9; Antipat Sid, Anth Pal vii.2.9.

Eur, Andr 1253—69.

К сноскам 119–121. Значимые сноски с упоминаниями о смерти Пелея. В эксоде к «Андромахе» Еврипида речь идет не о собственно смерти Пелея: Фетида, дабы утешить мужа, оплакивающего смерть сына, обещает ему бессмертие и возможность жить вечно и счастливо вместе с ней в подводном царстве Нерея — «как бог с богинею». Впрочем, можно рассматривать это и как метафору смерти в морской пучине.

Paus viii. 15.5–7.

В приведенном месте Павсаний, изложив версию о гибели Теламона (а также Халкодонта Евбейского) в Аркадии во время похода, организованного Гераклом, высказывает вполне обоснованные сомнения в том, что указанные два героя действительно погибли и были похоронены там и тогда, где и когда указывает традиция. Халкодонт, согласно традиции, которую сам Павсаний считает вполне достоверной, был убит ранее, в Фивах, Амфиараем (эпизод, который априори делает невозможной единовременность аркадского похода Геракла и похода Семерых против Фив, — при том, что автор во второй части комментируемой фразы именно ее и предполагает). Теламон же, по вполне понятной логике Павсания, должен был пережить Троянскую войну, чтобы изгнать с родного Саламина второго своего сына, Тевкра, за то, что тот не уберег сына первого, Аякса. А поскольку Геракл не дожил даже и до начала Троянской войны, похоронить Теламона в Аркадии он не мог никак.

Eur, Ph 172—9, Suppl 925ff.; Apollod iii.6.2–8; Paus i.34.2; Soph, Elec 836—9; Diod Sic iv.65.5ff.; Asclepiades cit. ap. Schol. ad Hom, Od xi.326; Hyg, Fab lxxiii; Stat, Theb viii. 1, cf. Pind, Ol vi.12–15 et schol., Nem x.9; Hdt viii.134.

Обычные для автора «разбегающиеся» избыточные ссылки. Первая отсылка к «Финикиянкам» Еврипида дает нам диалог фиванского старца и Антигоны, которые осматривают [со стены] подошедшее к Фивам вражеское войско и перечисляют Семерых. В указанных стихах речь идет как раз об Амфиарае, правящем лошадьми, причем реплика старца соединяет в себе смысловые поля жертвы, крови и «жадной земли». Вторая Еврипидова отсылка, на «Молящих», приводит к реплике Тесея, который упоминает о том, что Амфиарая боги приняли в недра земли «живым и с колесницей».

Ссылка на Аполлодора дает подробный пересказ мифа о походе Семерых против Фив, причем пересказ начинается с фигуры Амфиарая, предвидящего последствия похода, — и заканчивается тем, что Зевс спасает его от преследующего по пятам Периклемена, метнув перун, который заставил землю разверзнуться и поглотить Амфиарая вместе с колесницей. Здесь же содержится и упоминание о том, что Зевс наградил героя бессмертием.

То же событие — и в следующей отсылке, на Павсания, которым, как обычно, движет прежде всего краеведческий интерес и который вкратце пересказывает историю поглощения Амфиарая землей, отталкиваясь от святилища Амфиарая в окрестностях Оропа и от других связанных с этим именем топографических реалий. И так далее, вплоть до последней ссылки на Геродота, у которого об истории с разверзшейся землей нет ни слова, а Амфиарай упомянут как жрец в связи с некоторыми особыми обстоятельствами посещения фиванцами местного святилища героя.

Apollod, Ep i.22; Lact Plac ad Statius, Achill 264; Ap Rhod i.57–64; Schol. ad Ap Rhod v.57; Schol ad Hom, Il i.264; Acusilaus cit. ар. P Oxy xiii,133ff.

Serv ad Virg, Aen vi.448.

Ov, Met xi.524ff.

К сноскам 124–126. См. комментарии к сноскам 34, 35 и 43, а также к эпизоду со спящими после половодья охотниками, где Аталанта слышит «выдохи Кенея и вдохи Кены».

Ap Rhod iv.1502—33.

Добросовестная отсылка на единственный в дошедшей до нас античной традиции подробный рассказ о смерти Мопса.

Apollod, Ep 3.12, 6.1; амфора (London Brit Mus 1897.7—27.2); Callim, Aet iii.fr.80—2; Hom, Il 620ff. et passim, Od iii.102–200; Paus iii.26.I0, iv.3.1–2, iv.31.11, v.25.8; Pind, Nemiii.112, Pyth vi.33; Plat, Hipp Maj 286a — b, Hipp Min 364c — d, Nom 71 IE, Phaed 261b — c; Strab vi.1.15.

Ссылки неряшливые и необязательные, совсем как те следы, о которых в данном месте толкует автор. Так, ссылка на Нот, И 620ff. etpassimотправляет нас к некоему 620-му стиху «Илиады» (в которой песне?). Из всех песен только в 23-й 620-й стих имеет самое непосредственное отношение к Нестору: Ахилл отдает Нестору оставшуюся невостребованной награду за последнюю победу в колесничных бегах, попутно пройдясь по его жадности (Нестор непосредственно перед стартом научил сына жульничать во время состязаний, из-за чего потом возник спор среди победителей — и, собственно, осталась невостребованной одна из наград) и старческой немощи. Но к возвращению из-под Трои этот эпизод никакого прямого касательства не имеет. Впрочем, Нестор — довольно активный в «Илиаде» персонаж, и авторское (Норфолка, естественно, а не Гомера) etpassim может отсылать нас к информации «о Несторе вообще». В то же время протяженный кусок из «Одиссеи», на который выводит нас следующая сноска, содержит обращенное к Телемаку велеречивое повествование самого Нестора о возвращении из-под Трои — с массой необязательных для нашего повествования деталей.

Из двух ссылок на «Эпитому» Аполлодора первая дает нам всего лишь упоминание Нестора в «списке кораблей», вторая выводит на следующее крайне информативное место: «Диомед, Нестор и Менелай вместе выплыли в открытое море. Плавание Нестора и Диомеда было счастливым» (пер. В. Г. Боруховича).

Первая из ссылок на Павсания выводит сделанное в связи с описанием памятника и святилища Махаона в Герении упоминание о том, что кости героя привез на родину именно Нестор. Вторая — на обстоятельства получения Нестором царской власти в Мессении после смерти Ида и Линкея и на то, что, по свидетельству Гомера (II xi.506, 612; xiv.3), Нестор под Троей трогательно ухаживал за раненным стрелой Махаоном. Третья — упоминание Нестора как одной из фигур, изображенных на картинах на задней стене храма Мессены, дочери Триопа. И так далее. В ссылках на Платона речь, скажем, идет о месте из «Гиппия большого», где Гиппий пересказывает Сократу начало своей речи о занятиях, которым должен предаваться молодой человек: «„Когда взята была Троя… Неоптолем спросил Нестора, какие занятия приносят юноше наибольшую славу“. После этого говорит Нестор и излагает ему великое множество прекраснейших правил» (пер. А В. Болдырева).

Объединены все эти места, пожалуй, только одним обстоятельством — везде так или иначе упоминается Нестор.

Strab viii.4.4, x.5.6.

Paus iii.26.8—10.

К сноскам 129–130. Ссылки точные и значимые.

Согласно ли пророчеству Тиресия (Hom, Od xi.135) либо же от руки собственного сына Телегона (Eugammon Cyrenicus cit. ар. Proc, Chrest s.v. Telegonia; Diet Cret vi. 15; Hyg, Fab exxvii; Hor, Ode iii.29.8) — неизвестно.

В «Одиссее» тень Тиресия предсказывает главному герою поэмы, что в море ему погибнуть не суждено и что умрет он собственной смертью. «…Спокойно и медленно к ней подходя, ты кончину / Встретишь, украшенный старостью светлой, своим и народным / Счастьем богатый» (пер. В. А. Жуковского). Другой вариант мифа, на который автор дает целую россыпь отсылок, содержит стандартный мифологический сюжет о поединке не узнавших друг друга отца с сыном. В нашем случае отца по неведению убивает сын Одиссея от Кирки Телегон.

Впрочем, «копыта у свиней либо раздвоенные, либо цельные, потому что в Иллирии, Пэонии и еще в некоторых местах водятся свиньи с цельными копытами. У тех, что с раздвоенными копытами, сзади две щели» (Aristot, Hist An 499b.l2—14, cf. Aristot, Gen An 774b.21, pseudo-Aristot, Mirab Auscult 68.835a.35, Antig Car 66(72), Pliny, Nat Hist. Ii.106, xi.44, Ael, Nat Anim v.27, xi.37).

Aristot, Hist An 595a.26—8, cf. Hom, Od.x.243, Aristot, Hist An 603b.27, Varro, Re Rust iv.2.

Hom, Od xiii.409, xiv.533; Ael, Nat Anim v.45.

«Дикие вепри, невзирая на то что обычно слабеют в это время года из-за совокупления, ярятся необычайно и дерутся между собой особенным образом, одеваясь защитным вооружением, или, иными словами, сознательно наращивают толщину своей шкуры тем, что трутся о деревья или вываливаются то и дело в грязи, а потом высушиваются на солнце. Они стараются отогнать друг друга от мест, где пасутся свиньи, и дерутся настолько отчаянно, что зачастую гибнут оба бойца» (Arist, Hist An 571b.13–21).

«Кастрированные дикие вепри дорастают до самых больших размеров, и эти самые опасные…Кастрируют вепри сами себя из-за преследующего их в ранний период жизни зуда в районе мошонки, а потом еще и ухудшают содеянное тем, что трутся о деревья» (Arist, Hist An 578a.25—578b.6).

Bacch xviii.23—5; Diod Sic iv.59.4; Plut, Thes ix; Paus ii.1.3; Strab viii.6.22.

Отсылки к кратким упоминаниям о победе Тесея над свиньей Феей (Файей). Ссылка на Вакхилида дает краткое упоминание об убийстве чудовищной кроммионской свиньи как об одном из подвигов Тесея — в оде для афинян, специально посвященной этому герою, подобное же упоминание встречаем и у Диодора в указанном месте, и так далее.

Aristot, Hist An 595a.26—8, 560b.24; Hist An 621a.36—9, cf. Hom, Od x.242; Aristot, Hist An 603b.27; varro, Re Rust iv.2.

Paus i.32.1, iii.20.4, v.6.6, vii.26.10, viii.23.9; Xen, Anab v.3.10.

Отсылки значимые, хотя отчасти избыточные и необязательные. У Павсания в i.32.1 всего-навсего упоминается гора (холм) Пентеликон и тот факт, что там есть каменоломня, — в списке прочих аттических гор. В iii.20.4 в контексте общего описания горы Тайгет упоминается и то, что там хорошая охота на диких коз и свиней, а в особенности — на ланей и медведей. В v.6.6 в ходе рассказа о Ксенофонте, получившем от лакедемонян в качестве имения спорный с элейцами Скиллунт, Павсаний говорит о том, что в окрестностях Скиллунта «хорошая охота на диких животных, диких свиней и оленей». В vii.26.10 речь идет о том, что в окрестностях городка Феллои, среди прочего, «почва камениста, растут дубы и водится дичь, олени и дикие свиньи» — однако Феллоя находится не в Лакедемоне, а в Ахайе. В viii.23.9 упоминается аркадская роща Сорон, где «как и в других рощах Аркадии, водятся дикие свиньи, медведи и огромной величины черепахи». Отсылка к «Анабасису» Ксенофонта дает нам упоминание о том, что Ксенофонт, получив от спартанцев Скиллунт, построив там на давно обещанные Артемиде Эфесской деньги святилище богини и купив ей теменос, священный участок, среди прочих радостей жизни сельского помещика предавался также и охоте: «На животных, а именно на кабанов и оленей, охотились частью на самом священном участке, частью на горе Фолое».

Paus viii.17.3.

Ссылка ошибочная: в указанном месте говорится о белых дроздах, обитающих на аркадской горе Киллене. Дальше Павсаний рассказывает о других животных-альбиносах, которых ему приходилось видеть или о которых доводилось слышать, и среди прочего упоминает «белых диких свиней и белых медведей из Фракии», которых «раньше могли приобретать себе даже и частные лица». Но к Киллене эти животные никакого отношения не имеют.

Cleomenes Rheginus cit. Ap. Athen ix.402a.

Hom, Il xi.415—16; Apollod ii.5.4.

Значимые, хотя и отчасти избыточные отсылки. Первая, на «Илиаду», дает обычное у Гомера развернутое сравнение. В данном случае Одиссей, отставший в бою от своих и окруженный троянцами, уподобляется вепрю, обложенному со всех сторон собаками и охотниками, «а он из дремучего леса выходит / грозный, в искривленных челюстях белый свой клык изощряя». Вторая отсылка — на пересказ сюжета об Эриманфском вепре у Аполлодора, где среди прочего есть и такая строка: «Похоронив Фола, Геракл отправился на охоту за вепрем и, отыскав его в чаще, с криком преследовал, загоняя в глубокий снег».

«Даже и дождь не пронзал их ветвистого свода — так густо были они сплетены; и скопилось там много опадших листьев» (Hom, Od xi.439—44).

Приведенный в сноске текст является прямым продолжением цитаты, приведенной в основном тексте книги.

«…окруженном отвесными скалами и ущельями и затененном деревьями» (Aristot, Hist An 578a.25—578b.6).

Hom, Od xiii.409.

Отсылка ложная. В указанном месте речь идет о свинопасе Евмее, который пасет принадлежащие Одиссею стада возле ключа Аретузы. Свиньи — домашние! — нагуливают жир, «жадно питаяся там желудьми и водой запивая».

Ael, Nat Anim vi. 15.

Ael, Nat Anim ix.28, iv.23.

Op, Cyn ii.332, ii, 457.

Aristot, Hist An 609b.28.

Aristot, Hist An 607a.17–20.

Ael, Var. Hist. i.7.

Aristot, Hist An 595b. 1, хотя издатель считает данный пассаж сомнительным.

Aristot, Hist An 630а. 1–3, однако ср. Pans iii. 14.7—10, где рассказывается о том, как специально натасканных вепрей спартанские юноши заставляют сражаться между собой в Фойбеоне. Vid. Eur, Ph 408ff., Suppl 132ff.; Zen, Cent i.30; Hyg, Fab lxviiii; Stat, Theb i.370ff.; Apollod iii.6.1; Hes, Sh 168—77.

Aristot, Hist An 488b. 15; «μολοβριτεϛ» : согласно Гиппонакту, cit. ар. Ael, Nat Anim vii.47, cf. Nat Anim vii.19, x.16; Plat, Lach 196e.

μολοβριτεϛ; — букв.: «грязный обжора».

Hom, Il xvi.823—7, xii.42–50, xvii.282—5; Hes, Sh 387—93.

Атис, Адонис и, вероятно, Идмон: Hdt i.36.1—43.3; Paus vii.17.9—10; Diod Sic ix.29.1; Apollod iii. 14.4 (cf. Bion I, Bionis SmyrnaeiAdonidos Epitaphium, ed. Fantuzzi; Plut, Quaest Conviv iv.5.3–8; Athen ii.80b; Schol. ad Lyc, Alex 831; Prop iii.v.37—8; Ov, Met x.710ff.; Hyg, Fab ccxlviii; Anon (Anacreon?) ap. Heph, Ench xxxiii s.v. 'Antispasticon'; Apollod i.9.23; Ap Rhod ii.815ff.; Hyg, Fab xiv, xviii; Valerius Flaccus, Argonautica v.lff.). Одиссей, хотя и был ранен во время охоты на вепря на горе Парнас (Hom, Od xix.429—67), впоследствии, что вполне дня него типично, сумел обернуть эту рану себе же на пользу (Hom, Od xix.385ff.; Anon Odyssey fr. 1 3–4 ар. P Ryl iii.487).

Первым был ранен Анкей (Paus viii.45.2, viii.45.7), в пах (Lyc, Alex 479—93; Ov, Met viii.391–402), и засим «убит чудовищем», за компанию с Хюлеем (Apollod i.8.2), или же с Мелеагровым братом Агелаем (Bacch v. 117), или же вообще без всякой компании (Paus viii.4.10). Вопрос о том, чьей жертвой — Пелея или вепря — был Евритион, остается спорным (Apollod iii. 13.2; Schol. ad Aristoph, Nub 1063, где жертва названа «Евритом», ср. Ant Lib xxxviii et Schol. ad Lyc, Alex 175, где речь идет скорее об охоте на вепря вообще, чем о Капидонской конкретно). Найти виновного в смерти Мелеагра еще труднее. Смерть вепря приводит к разделу добычи, который, в свою очередь, из-за особого внимания, оказанного Аталанте, ведет к битве с алчными сыновьями Фестия, к смерти последних и к смерти самого Мелеагра, либо в бою (Hom, Il ix.529—99, cf. Paus х.31.3–4 и Apollod i.8.3; Hes, Cat fr.98.4—13 ар. P Berlin 9777), либо из-за вмешательства его матери, Алфеи, дочери Фестия (Bacch v.93—154; Aesch, Cho 602—11, cf. Diod Sic iv.34.6ff.; Ant Lib 2; Schol. ad Hom, Il ix.534; Ov, Met viii.445–525; Ibycus fr. 15 ap. Diomedes, Ars Grammatica i.323, последний упоминает о «Мелеагре» и «Аталанте» в качестве примера, поясняющего, почему не подобает производить отчество от имени матери; Hyg, Fab clxxi, clxxiv). Сохранившиеся фрагменты «Энея» (?Eur, Р Hibeh i.4.21) и «Мелеагра» (?Eur, vid D.L. Page CQ, xxxi, 178) каких бы то ни было убедительных результатов не дают, хотя в последнем упоминается

шкура, которую сыновья Фестия потребовали себе на том основании, что Ификл был первым, кто ранил вепря (Apollod i.8.3), но которую Мелеагр отдал Аталанте — вместе с

головой (Hom, Il ix.548), согласно тому, что сообщает нам Гомер. Диэгесис к 94-му этиону Каллимаха гласит: «Некий охотник… убив вепря, сказал, что тем, кто превзошел саму Артемиду, негоже посвящать ей (свои трофеи); после чего посвятил голову вепря самому себе, повесив ее на черном тополе. Он лег под деревом поспать, а голова упала и убила его». С головой кабана шутить не следует, даже после того, как сам кабан был убит. То же самое можно сказать и в отношении такой части тела, как

клыки, которые «делаются весьма горячими, если кабана раздразнить» и сохраняют жара в достатке для того, чтобы опалить волосы, даже если животное уже умерло (Xen, Cyn х.17, cf. Paus v. 12.2). Клыки высоко ценились в качестве трофея (Hom, Il х.264), и при всем этом имени первого обладателя именно этой пары традиция не зафиксировала и не сохранила. Позже

они были посвящены Афине в Тегейском храме. Каллимах (Hymn iii.215—22) утверждает, что «добычу победы край Калидонский приял и досель те клыки сберегает». Многие годы спустя они были изъяты императором Августом. Один — сломанный — был выставлен в Риме на Форуме, другой — целый — в святилище Диониса в личных садах Августа. Размером он был с ногу взрослого мужчины (Paus viii.46.1–5) (Фрагмент гимна Каллимаха «К Деметре» цитируется по переводу С. Аверинцева. Павсаний в указанном месте ничего не говорит о ногах взрослых мужчин, он определяет длину клыка Калидонского вепря приблизительно в половину оргии, то есть около девяноста сантиметров.), и если представить себе вепря, пропорционального подобному клыку, то жираф едва доставал бы ему до плеча.

Впрочем, вепрь разделенный следа в ландшафте не оставил: ни «отпечатков на мягкой земле», ни «сломанных ветвей там, где кустарник гуще», ни «следов от клыков там, где есть деревья» (Xen, Cyn х.5).

Отсюда и образы, увековечившие память о нем, вырезанные на троне Аполлона в Амиклах (Paus iii. 18.5); в окружении мучителей своих на фронтоне храма Афины Алей в Тегее (Paus viii.45.6); пронзенного стрелой Аталанты на щите ее сына Парфенопея (Eur, Ph 1108—11); этаким предупреждением о другой войне, которая последует за его смертью, — на другом щите (Callim fr. 621 ар. schol. ad Eur, Ph 134), владелец которого не установлен, сам щит утерян, а может быть, и вовсе никогда не существовал. Даже «образы» вепря растворяются в обобщенной иконографии вражды и ярости (Eur, Ph 408ff., Suppl 132ff.; Hyg, Fab lxviiii; Stat, Theb i.370ff.; Apollod iii.6.1; Eur, Suppl 139-48), откуда берутся и устойчивые трафаретные эпитеты, которые вгоняют в заранее заданную форму его «пенящуюся пасть» (Hes, Sh 389; Eur, Ph 1381—2, cf. Eur, Bacch 1122—4) и «сверкающие кончики клыков» (Hom, Il х.262—4, xi.416, Hymn iv.569; Ael, Nat Anim v.45; Eur, Ph 1380; Hes, Sh 388) — уже в качестве самостоятельных сущностей. Именно на такого рода составные элементы он и распадается, и

они же диктуют его более поздние формы: он делается крылат (Artemon Pergamonius cit. ар. Ael, Nat Anim xii.38) или рогат (Agatharcides cit. ap. Ael, Nat Anim v.27), или грохочет вниз по склону Олимпа в виде реки (Paus ix.30.9—11), или съеживается до ничтожных размеров (Aristot, Hist An 573b.2–5, 577b.27, cf. Aristot, Gen An 749a. 1, 770b.7), с тем чтобы Ахилл смог поверить на нем свою мужскую доблесть, будучи в самом нежном возрасте — шести лет от роду (Pind, Nem iii.44–50, cf. Aeschin, III Contra Ctesiphon 255ff.).

Ор, Cyn i.309.

Ibid.

Ор, Cyn i.76.

Pal, De Incred fr. xiii.

Apollod iii.9.2; Hyg, Fab clxxxv; Nonnus, Dionys xii.87—9; Serv ad Virg, Aen iii. 113.

Theog 1287—94.

Hellanicus 4F99; Apollod iii.9.2, cf. Xen, Cyn i.7; Prop, i.l.9—10; Ov, Ars Amat ii. 185—92.

Paus iii. 12.9.

Hyg, Fab lxx, clxxxxi, cclxx, cf. fr. 537N из сохранившихся фрагментов Еврипидова «Мелеагра».

Hecataeus (FrGrHist 1 fr. 32); Antimachus (fr. 29 Wyss); Aristarchus et Philocles cit. ap. Schol. ad Soph, Oed Col 1320; Paus ix.18.6 et vid. Theb, fr. 6 ibid.

Schol. ad Theocr. Iii.40.

Aesch, Sept 532—3, 547; Soph, Oed Col 1320—2; Eur, Ph 150.

«А это что? Здесь, видит Зевс, направлены обратно следы; назад глядит копыто: так ведь? Что это значит? Кто ведет так стадо? Переднее здесь задним стало, видишь? Противных направлений сплетены между собою отпечатки: право… помутился ум». Soph, Ich 80—9 ар. Р Оху ix. 1174.

Отсылка к «Следопытам» Софокла неточна. Указанный текст находится в строках 118–124. Цитата приведена в переводе Ф. Ф. Зелинского под ред. М. Л. Гаспарова и В. Н. Ярхо.

Утверждают, что копье Мелеагра хранилось в сикионском святилище Убеждения, пока не сгорело вместе с флейтами Марсия во время пожара святилища (Paus ii.7.9). Судя по всему, речь идет о том же самом копье, которое он перебросил через реку Анавр, дабы победить в состязании метателей дротиков во время игр в честь Пелия (Simonides fr. 61 ар. Athen iv,172e; Stesichorus fr. 3 ap. Athen iv.l72d).

Значимые отсылки к Стесихору и Симониду, коих цитирует Афиней — походя, просто потому, что упомянул, рассказывая о пирогах и печенье, поэму «Погребальные игры», авторство которой приписывалось то Ивику, то Стесихору. Сам Афиней уверен, что поэма принадлежала Стесихору, и в доказательство своей правоты приводит цитату из Симонида, который в рассказе о Мелеагре говорит:

А в вышеназванной поэме «Погребальные игры» как раз и содержится Стесихоров стих:

Происхождение данного фрагмента неясно. В качестве возможного источника предлагались «Мелеагр» и «Эней» Еврипида (среди 62 прочих его пьес), так же как и «Аталанта» Эсхила (среди других 80) и «Мелеагр» Софокла (между 113 прочими). Можно также упомянуть и об «Энее» Харемона, и о 26 книгах сочинений Стесихора, которые включали в себя и эпическую поэму «Суоферай», или «Охотники на вепря». Никандр мог обратиться к более широким контекстам в «Этолике», или «Кюнегетике», а Фриних — к традиционно принятым последствиям этой истории в «Плеврониай», или «Плевронянках». Эпитафию вепрю написал, вероятнее всего, Анит из Тегеи, Астидам же прояснил происхождение Парфенопея.

Однако все эти «заглавия» высятся подобно надгробиям над пустыми могилами на великих кладбищах античного мира: «Этимологикум Магаум», «Ономастикон» Поллукса, «Библиотека» Фотия или «Суда». Корпусы всех этих текстов не сохранились нигде, кроме работ, подобных «Аграфа» Филарха из Навкратия. Заглавие в переводе означает «Ненаписанные вещи» и обещает нам компендий из сюжетов, нигде более не упомянутых. Самый факт их существования подтверждает в наши времена только это заглавие. Аграфа утрачены.

Проклятый поэт (фр.). — Зд. и далее прим. перев.

«Орлеанская дева» (нем.), пьеса Шиллера.

«Железная гвардия»— румынская политическая партия крайне правой ориентации (Garda de Fier). Парламентское крыло «Легиона Михаила Архангела», созданного в 1927 г. лидером крайних националистов Корнелиу Желя Кодряну, который и возглавлял ее до самой смерти, последовавшей в 1938 г. От прочих праворадикальных партий своего времени отличалась сочетанием националистических и антисемитских идей с клерикализмом, будучи жестко ориентирована на румынскую православную церковь, а также тем, что основную ее базу составляли крестьяне и студенты. Пользовалась террористическими методами борьбы за политическую власть. В 1933 г. была запрещена. В апреле 1938 г. Кодряну был арестован и в ночь с 29 на 30 ноября того же года задушен жандармами вместе с еще несколькими близкими соратниками, в ответ на убийство легионерами любовника Арманда Чалинеску, тогдашнего румынского министра внутренних дел, — превратившись таким образом в глазах своих сторонников из харизматического лидера партии в святого мученика за веру и правду. С приходом к власти генерала (впоследствии маршала) Иона Антонеску и с отречением от престола короля Кароля II в пользу его сына Михая I «Железная гвардия» выходит из подполья и даже входит в правящий кабинет министров. Впрочем, описанная автором сцена носит в достаточной степени сомнительный характер: в январе 1941-го, то есть за полгода до описываемых событий, в Румынии состоялась скоротечная гражданская война, в ходе которой верные Антонеску правительственные войска при поддержке немецких частей подавили вооруженный мятеж легионеров — после чего «Железная гвардия» фактически перешла на полуподпольное положение. Так что демонстративное собрание в центре Черновцов большой группы легионеров в конце июня 1941 г. можно объяснить разве что тем, что ни регулярные немецкие, ни регулярные румынские части в город еще не вошли.

Кайзеровско-Королевская Австро-Венгерская империя (нем.).

«Немецкий дом» (нем.).

«Знамя» (нем.).

Тоже не совсем понятная деталь. С чего это румынские ультранационалисты и клерикалы должны устраивать свои митинги именно в «Немецком доме»?

Речной трамвайчик (фр.).

«L'Origine du Monde» — «Начало мира» («Происхождение мира») — скандальная картина Гюстава Курбе (1866) с нарочито натуралистическим, лишенным привычных для академизма мифологических или фантазийных «барьеров восприятия» изображением обнаженного женского тела. Женщина лежит с раздвинутыми ногами, голова и ноги от колен и ниже обрезаны рамой картины, так что центром композиции становятся гениталии — густо заросший лохматыми черными волосами лобок и раздвинутая половая щель. В точности как в «видении» Соломона Мемеля в парижском метро. Аллюзию на Курбе подкрепляет еще и то обстоятельство, что у женщины в «Начале мира» обрамляющая фигуру драпировка явно вздернута вверх — как юбка у девушки в метро. Правда, в последнем случае грудь все-таки остается прикрыта, хотя бы условно, «практически прозрачной» блузкой.

Еврейский совет(Judenrat) — во время Второй мировой войны местные органы самоуправления, создаваемые немцами на оккупированных территориях в еврейских гетто — сначала на территории Генерал-губернаторства (Польша), а затем и на советских землях. Советы представляли собой нечто вроде буфера между немецкими властями и еврейским населением, обеспечивая контроль за сбором налогов, работой социальной инфраструктуры (почта, школы, больницы, служба призрения и социального обеспечения), а также за поставками людей на мобилизационные работы и в лагеря уничтожения.

«От небес до земли» (нем.).

«Камнеломка» (нем.).

«Именно так и бывает» (нем.).

«„Охота на вепря“ Соломона Мемеля: комментированное издание» (нем.).

«Вымершие виды» (фр.).

Зубр был большим европейским быком, близким к азиатскому зебу… (фр.)

Псевдоним, военная кличка (фр.).

«Семья: типичный институт?» (фр., нем.)

«Социология: введение в фундаментальные основы» (фр.).

Валахи (влахи) — обобщающее название этнических групп, обитающих на Балканах и говорящих по-румынски и на других восточнороманских языках и диалектах (молдавский, ароманский, морлахский, истро-романский, меглено-романский), потомков латинизированных в свое время римлянами даков, фракийцев и иллирийцев. Название зачастую носит пейоративный оттенок. В хорватском и греческом «влахом» могут назвать любого неопрятного, необразованного и социально неадекватного человека («с гор спустился», «деревенщина»), термин в этом смысле сопоставим с такими современными русскими генерализующе-пейоративными дериватами от этнонимов, как «чукча» или «чурка». Кстати, в начале XX в. слово «валах» в аналогичном значении существовало и в русском языке (ср. с этническим стереотипом «тупого молдаванина» в современной украинской культуре). Отсюда — несколько позже — сюжетно значимое удивление немецкого офицера при виде «валахского пастуха, который говорит по-немецки».

Клопшток, Фридрих Готлиб (1724–1803) — крупнейший немецкий поэт второй половины XVIII в. Тонкий лирик, работавший прежде всего в классицистическом жанре оды, он на протяжении всей своей жизни не оставлял попыток войти в историю как «немецкий» или «христианский Гомер». Эпическая поэма «Мессиада» принесла ему прижизненную славу и внимание со стороны светских властей, и прежде всего — датской королевской семьи. Однако в истории литературы остались именно его оды.

Тракль, Георг (1887–1914) — австрийский поэт, близкий к экспрессионизму. Подавал надежды на то, что станет одним из крупнейших австрийских лириков нового, XX в. Погиб в первый же год Великой войны: покончил жизнь самоубийством (передоза кокаина) в результате нервного срыва.

Шар, Рене (1907–1988) — французский поэт, одна из интереснейших фигур во французской литературе и культуре XX в. В молодости был близок к сюрреалистам, но довольно быстро отошел и от Бретона, и от Элюара, и в жизни, и в литературе, найдя в 1930-х годах совершенно самостоятельную, ни на кого не похожую поэтическую манеру. При этом оставался включен в широкую систему дружеских связей среди crême de la crême европейской культурной элиты: среди его друзей и почитателей числились Камю, Батай, Хайдеггер, Бланшо, Пикассо, Миро и т. д.

Ларбо, Валери (1881–1957) — французский литератор, поэт, прозаик, переводчик. Перевел на французский «Улисс» Дж. Джойса.

Frankfurter Allgemeine (Zeitung), «Франкфуртер альгемайне» — одна из наиболее влиятельных немецких газет с традиционным либерально-интеллектуалистским уклоном.

Бернард Ло Монтгомери, 1-й виконт Монтгомери Аламейнский (1887–1976) — британский фельдмаршал (с 1944 г.), один из крупнейших военачальников Второй мировой войны. Начал карьеру во время Первой мировой войны, затем участвовал в англо-ирландской войне и подавлении арабского восстания в Палестине в 1939 г. В 1942 г. возглавил 8-ю британскую армию в Северной Африке и выиграл кампанию против итальянцев и немецкого экспедиционного корпуса под командованием Эрвина Роммеля. Битва при Эль-Аламейне в октябре 1942 г. была первым крупным сражением, в котором войска западных союзников одержали победу над войсками Оси. В 1943 г. командовал британскими войсками в боях за Сицилию и Южную Италию. В 1944 г. — командующий 21-й группой армий, осуществлявшей высадку в Нормандии, ему принадлежит также решающая роль в разработке окончательного плана этой операции.

Militärverwaltungsstab — штаб военного управления, штаб военной администрации (нем.).

Напоследок — несколько слов о прототипе протагониста романа. Пауль Целан (1920–1970) (настоящее имя Пауль Анчель, псевдоним Целан представляет собой анаграмму фамилии) — один из крупнейших немецкоязычных поэтов XX в. Именно его биография и послужила той канвой, на основе которой строится сюжетный ряд «современной» части романа. Целан родился в Черновцах, и к началу советской оккупации Буковины ему исполнилось 19 лет, а к началу оккупации немецко-румынской — 20. Сын активного сиониста, изучал в детстве иврит, но системного религиозного образования не получил и стихи начал писать на том языке, который с детства считал родным, — на немецком. В 1941 г. жил в гетто и был мобилизован на принудительные работы. Правда, это была не разборка, по колено в ледяной воде, обломков разрушенного моста: разбирали обломки разрушенного здания почты, затем в обязанности Анчеля входило собирать и уничтожать русскоязычные книги. (N.B.: В Германии Целан известен не только как поэт, но и как переводчик русской поэзии — Лермонтова, Цветаевой, Есенина, Мандельштама; своей немецкой славой Мандельштам обязан именно переводам Целана.) В июне 1942 г., в субботнюю ночь, была начата депортация гетто. Девушка по имени Рут Лакнер, подруга Целана, нашла убежище для его семьи — маленькую румынскую фабрику; хозяин был готов помочь евреям, но родители Целана считали, что опасность преувеличена, — и были вместе с другими черновицкими евреями вывезены в Транснистрию, в немецкие лагеря. Отец впоследствии умер от тифа; мать, от истощения потерявшую трудоспособность, немцы застрелили. Пауля Анчеля не было дома в ту ночь, когда депортировали его родителей; чувство вины за то, что они погибли, а он остался в живых, будет преследовать его всю жизнь (полагают, что именно оно довело его до самоубийства: весной 1970 г. он бросится с парижского моста в Сену).

Избежавший депортации Пауль Анчель был переведен в трудовой лагерь на территории Румынии, откуда в 1945 г. вернулся в Черновцы, затем уехал в Бухарест, в 1947-м из Бухареста перебрался в Вену, а уже оттуда в 1948-м — в Париж, где женился на художнице Жизель Лестранж. В Париже жил в основном переводами, с 1948 г. начинает активно публиковать собственные стихи, уже под псевдонимом Целан, опробованным еще в Бухаресте. Издатель для его первой книги находится в Вене, и это маленькое частное издательство («Песок из урн», Вена, издательство А. Зексля, 1948). Пишет он по-немецки, и отношения с собственно немецкой писательской средой складываются весьма непросто. Целан, так же как и Соломон Мемель, оказывается в центре литературного скандала — вдова покойного Ивана Голла (наст, имя Исаак Ланг, 1891–1950), другом и редактором которого был в 1948–1950 гг. Целан, обвиняет его в плагиате. История обрела широкий резонанс, довольно долго муссировалась в литературных кругах и окололитературных изданиях, вдова Голла нашла даже некоего «американского германиста», который авторитетно подтвердил, будто в новом сборнике Целана («Мак и память», 1953) встречаются элементы прямого плагиата с «посмертной» книги Голла «Сонная трава» (1952), опубликованной вдовой последнего, на руках у которой были неизданные рукописи Целана.

Прямое отношение к структуре романа, помимо биографии Целана, имеет также и его поэтическое творчество, и прежде всего стихотворение «Todesfuge», которое можно перевести и как «Фуга смерти», и, буквалистски, как «Бегство от смерти». Кроме того, по-немецки слово Fuge обозначает еще и шов, щель, расселину в камне — что естественным образом выводит на перегруженное символическими подтекстами греческое ущелье и на «пещеру вепря», к которой оно выводит.

Возможна игра смыслов и на имени персонажа — в его сокращенном варианте, «Сол», которое, будучи производным от «Соломон», созвучно для англоязычного читателя имени Saul, Сол. Перекличка Saul — Paul выводит уже на новозаветные контексты.