Выходила, песню заводила.
На палубе поют по-русски, там, на берегу, — по-японски. «Катюша», славная наша «Катюша»… Не ждали мы, что она встретит нас в Иокогаме!
Поет японка в узких брючках и деревянных сандалиях. И молодой японец в легком плащике. Он поет весело, пританцовывает, разводит руками и хлопает в ладоши. Как рисуется ему русская Катюша? Быть может, японкой в кимоно. Как та, что стоит рядом с ним в толпе, — в розовом кимоно с хризантемами, с птицами. Фарфоровое личико, пышные иссиня-черные волосы. Репортеры, забравшиеся на теплоход вместе с таможенниками, уже успели сообщить нам, кто эта красавица японка. Нас встречает сама «мисс Иокогама», победительница конкурса красоты.
У нее дары города — ларец и цветы. Как фея из сказки, входит она в наш салон и вручает дары капитану.
Наконец мы на бетоне причала. Жар рукопожатий, бурный дружеский обмен значками. Впрочем, здесь не только друзья.
— Полиция, — говорит скуластый подросток, отводит мою руку со значком и тычет пальцем в соседа, мол, не стоит давать ему значок.
Тусклый человек в сером плаще отвертывается, исчезает за чьей-то спиной.
— Здравствуйте!
— Русские — хорошо!
— Дружба!
Наверное, эти же люди, — думаю я, — рвутся, ломая полицейские кордоны, к парламенту, требуют очистить свою землю от американских военных баз. Жаль, что у нас так мало времени. Ждут автобусы туристской фирмы, ждут гиды. Эта встреча в порту не предусмотрена расписанием.
Но как она дорога нам! В прохладный апрельский день мы ощущаем японскую весну.
Первые минуты в незнакомой стране донельзя сумбурные. Мы рассаживаемся в автобусе.
— Восьмая группа! — кричит наша голосистая руководительница Вероника Сергеевна. Она несколько раз принимается пересчитывать нас. Тем временем все остальные автобусы с туристами уходят. В нашей группе одного не хватает. Это Игорь Петрович. Он застрял где-то, увлекшись фотографированием.
Наконец автобус трогается. Он описан много раз: мягкие кресла, стопка цветистых проспектов на полках, микрофон в руке гида. В Японии автобус такой же, как везде. Форма у девушки-гида здесь синяя. И есть еще девушка, тоже в форме, — помощница гида. Против водителя прикреплена вазочка, в ней два тюльпана.
— Товарищи! — кричит Вероника Сергеевна. — Мы с вами находимся в Иокогаме.
Мы и так отлично знаем, где мы находимся. Остальное должна рассказать японка на французском языке. Вероника Сергеевна будет переводить на русский язык.
— Впереди Шелковый отель, — тихо говорит тоненькая японка в очках.
— Шелковое что? — переспрашивает ее Вероника Сергеевна. В автобусе все еще довольно шумно. Не кончили ругать Игоря Петровича, виновника задержки.
— Ателье, верно.
— Магазин, — раздается еще одна догадка.
— Минуточку, — говорит Вероника Сергеевна. — Шелковое что, мадемуазель?
Отель уже давно позади.
Бешено ринулась на нас слепящая метель вывесок и рекламы. Я не знаю, есть ли еще где-нибудь в мире такое буйство всевозможных надписей. Да, метель чаинок-иероглифов. Чаинки черные, красные, зеленые. Они ворвались в город, кружатся, оседают на карнизах, на балконах, на асфальте, чернеют на белой дощечке, прибитой к зеленой скамейке у остановки трамвая. Чаинки прилипли к телеграфному столбу, к ленте, протянутой через улицу. Впереди, в кузове трехколесного грузовичка, стоит рабочий в синей рубахе, раздувающейся колоколом, на спине у него печать фирмы, тоже чаинки, черные в белом кружке. Там, над крышей, воздушный шар, а на нем висит лента иероглифов.
Латинские буквы образуют редкие оазисы — это указатели бензоколонок с заморским горючим — «Шелл», «Мобильгаз» — да призывы матросских баров. Иероглифы смущают приезжего своей полнейшей загадочностью. Ведь только что было все предельно понятно там, на портовом причале, среди друзей. А тут… И догадаться немыслимо, что означают чаинки-шифры.
Сквозь многоцветную пургу постепенно проступают потоки пешеходов, автомашины, велорикши, здания. В центре Иокогамы постройки гладкостенные, из камня и бетона. Но вокруг них совсем-совсем особый город.
Есть города-крепости, города-казармы, города, выросшие вместе с фабрикой, с пристанью. Этот же город возник как рынок и в основном остался им. Сгусток серого камня в сердцевине Иокогамы окружен неоглядным морем свинцово-темной черепицы, деревянными домиками в один и два этажа, образующими сплошные рыночные ряды. Или нет, скорее, ярмарочные — такова пестрота вывесок и товаров. Каждый домик-магазин выставил козырек, и все они слиты в нескончаемый навес.
