В нынешнее время, кажется, перевелись профессора-чудаки. Тогда они были. Чудаки в смысле научной одержимости, необузданной, ломавшей подчас рамки учебного распорядка. Таким был и Тан-Богораз. Вот он опять ведет нас в путешествие, всегда увлекательное. Мы не только наблюдаем, мы вступаем в бой. Он громит колониалистов, громит их ученых оруженосцев, утверждающих, что есть народы, по природе своей неспособные к культуре. Обреченные быть дикими, нищими. Быть слугами белой расы, будто бы высшей. На такой позиции стоят многие этнографы за рубежом — в Англии, Франции, Голландии.
Наивность? Лицемерие? Можно подумать, предки этих джентльменов не носили звериных шкур, не ходили на охоту с кремневыми копьями. Появлялись на свет цивилизованными, в смокинге, с сигарой в зубах.
Густые брови Владимира Германовича шевелятся, топорщатся. Нечистый прием, господа колониалисты! Хотите собственное преступление возвести в закон естества. Кто разорил древние культуры ацтеков в Мексике, инков в Перу, яванцев, цейлонцев? Вы! По вашей вине затормозилось культурное развитие сотен миллионов людей!
— Э, Анисимов! Э, нет, Дружинин! — вдруг спохватывается он.
Гроза возвратилась. Спасенья нет! Я ничего больше не знаю ни о даяках, ни о кубу.
Спросил бы лучше о чукчах! Или об эвенках! Индонезия далеко, власть негодяя Химскирка и ему подобных там не кончилась. И когда-то она кончится! Гораздо важнее знать наших сограждан на Таймыре, у Берингова пролива, в тайге на берегах Енисея.
Словом, я провалился — срезался на этнографии Индонезии. Не в оправдание, а в объяснение: наши помыслы были тогда прикованы к Сибири, к Дальнему Востоку. В Ленинграде по инициативе Тана-Богораза создавался Институт народов Севера. Студенты чукчи, эвенки, ненцы, манси — будущие учителя, врачи, инженеры— вот оно, главное, живое наше доказательство в споре с расизмом. В маршруте этих племен нет больше мучительного, кровавого перегона — капитализма. Прямо в новую эру свободы!
…Я вспомнил события тридцатилетней давности. В прежние века мало что менялось за такой срок. А теперь… Как далеко перекинулся, каким пожаром бушует огонь, испепеливший колониализм на окраинах России!
Точнее, в центре Джакарты, на набережной канала, у общежития студентов. Двухэтажное здание, с виду состоящее из одних только веранд. У входа, на табличке, четыре буквы YMCA — Христианская ассоциация молодежи, штабы которой — в Нью-Йорке и Лондоне. И уж раз я назвал ее, прибавлю: за постой и еду взимают двести сорок рупий в месяц. Недорого, но ведь и то сказать, нельзя же скупиться на христианские доллары, коли хочешь уловить души в мусульманской стране.
Один студент листает книгу, другие горячо обсуждают что-то, подкрепляя свою речь, быструю, с взлетами в конце фразы, плавными движениями смуглых рук. Точно так же высыпают на набережную Невы студенты в Ленинграде проветриться, передохнуть после занятий. И одеты молодые индонезийцы примерно так же. Узкие по моде брюки, белые рубашки с закатанными рукавами, сандалии. Обычные сандалии, только у одного невысокого, очень смуглого паренька они типично восточные: подметка и две дужки, которые сходятся между большим и средним пальцами ноги.
В нашей тройке туристов, гулявшей по Джакарте вечером, был узбек, по специальности историк. Ему вздумалось заговорить со студентами по-арабски. Смуглый паренек, видимо обучавшийся в медресе, ответил ему. Затем глаза его округлились — его поразила тюбетейка нашего туриста, черная с серебристым ферганским узором.
— Узбекистан, — сказал турист.
— О, Советский Союз! — воскликнул по-русски другой юноша, худощавый, с темно-желтым цветом кожи.
Зовут его Рахман. Учительский колледж не его призвание, он решил ехать в Россию, стать инженером-металлургом. Ох, как труден русский язык! Особенно если нет практики. Корпишь над учебником… Все это он выпаливает в одну минуту по-английски и спрашивает:
— Как вам нравится у нас?
Мы любуемся цветущими деревьями, нас радуют люди, жизнерадостные, приветливые, устремленные в будущее. Я говорю об этом юношам, и тут в памяти возникает алый парус. Однако мои восторги по поводу катамарана, кажется, не находят сочувствия.
