К статуе ведут ряды каменных светильников, аллея деревьев, посаженных во славу Будды императором, принцем или видным самураем. От некоторых деревьев сохранились лишь сухие пни. У самых колен Будды корзины с фруктами, цветы. Это — приношения. Будда привлекает не только туристов, но и паломников.
Из Камакуры мы едем в горы… Программа дня богата. После нее остается легкое головокружение, но на вопрос «Прозрачного ручья» — интересно ли нам в Японии — мы отвечаем единодушно:
— Да, очень, очень интересно.
Огорчает лишь фальшивая экзотика, сочиненная бизнесом. У входа в отель встречает семилетняя девочка в кимоно. Выводит ее к нам администратор в узких брючках и заставляет малышку улыбаться. Вид у нее утомленный и несчастный. И нам жаль ребенка, служащего живой рекламой.
Кимоно не диковина, их полно на улице. Но хозяевам туристского бизнеса этого мало, они то и дело в дополнение к подлинно японскому суют вам бутафорию. В этом стремлении — во что бы то ни стало пересластить— легко усматриваешь замысел — отвести туристу глаза. Внушить, что вся Япония — это переливы шелка, цветы, веера, пагоды…
Однажды за городом нас настигли сумерки. Внезапно вдали, на плече горы, возникли слабые огоньки. Они двигались цепочкой, исчезали в лесной заросли и снова загорались.
— Дети идут из школы, — сказали мне. — С фонариками. Тропинка глухая…
Фонарик — непременная деталь Японии. Он сделан из цветной бумаги, внутри горит свечка или керосиновая лампочка. Фонари электрические украшают магазины, чайные домики, храмы. В ночь праздника фонарики плывут по воде.
Вечером и ранним утром по стране движутся миллионы самодельных детских фонариков. Япония — грамотная страна, родители не пожалеют последних денег, чтобы снарядить ребенка в школу.
Все школьники пишут «сакубун». Это особый, чисто японский жанр учебного сочинения. Сакубун — размышления о самом себе, о своем пути в жизни. Я видел поразительную книгу, вышедшую недавно. В ней напечатаны сакубун учеников одной школы, маленькой школы, заброшенной в лесу.
Книга озаглавлена «Ямабико». Это название школы. А школа названа так по имени лесного духа, который, по преданию, откликается на ваш голос. Так что «Ямабико» — это, если хотите, эхо.
Вот что пишет один мальчик:
«Моя семья самая бедная в деревне. Завтра будет пять месяцев, как умерла моя мама, и я думаю о ней и о всех нас. Завтра я попрощаюсь с Футио, самым младшим. Он учится еще в третьем классе, но делал все, что я велел ему со дня смерти мамы. Как он ни мал, но он ходил в лес собирать топливо и ни разу не жаловался. Я знаю, что и далеко от меня, у наших родственников, он вырастет хорошим человеком. Родные решили, что Цуэко тоже переедет к дяде, но у нее коклюш, и ей надо сперва выздороветь. Ее скоро увезут. Тогда останется нас двое — 74-летняя бабушка, которая еще может стряпать, и я.
Завтра будем поминать маму. Почему люди должны быть такими бедными, как мама? Она ведь никогда не имела денег, как ни работала.
В нашей школе есть дети еще более несчастные. Если мы объединимся, сможем ли мы стать счастливее? Не следует ли нам сплотить свои силы и добиваться?»
Маленький фонарик, с которым автор этого сочинения, тринадцатилетний крестьянский мальчик, ходит в школу, не слишком ярок. Он озаряет тропинку на два-три шага. Но мальчик без страха смотрит вперед.
Желтое поле простирается за чертой Токио. Желтое потому, что растения, посаженные здесь, цветут. Из их корней делают приправу для кушаний. Как мне объяснили, без нее немыслимо приготовить ни «суси» — сырую рыбу с рисом, ни «сукияки» — говядину с грибами и овощами. Посреди поля торчит огромная, высотой с трехэтажный дом, деревянная бутылка. Она зарылась в землю, покосилась и чем-то напоминает брошенную с самолета и неразорвавшуюся бомбу.
На этикетке намалеванное саженными буквами, видное за километр слово — «Виски».
Да, это их работа. Они решили, что после двух атомных бомб Японию можно беспрепятственно засыпать рекламными бутылками, что она открыта для бомбежек гангстерской литературой и фильмами.
Японские кинотеатры делают свой бизнес: киноубийцы, кинограбители ежевечерне атакуют Молодежь. Их вред очевиден. В Токио орудуют сотни шаек. Они состоят чаще всего из подростков, из юношей.
