«Зато я знаю!» — подумала я и вслух сказала:
— Так мы говорили о собаке? Что за собака и почему ее надо брать с собой?
— Откуда вы знаете? — капитан улыбнулся и вытащил из кармана помятую сигарету. — Я не называл члена Перовской семьи собакой.
— Я просто слышала, что у нашего командира есть преданная собака, — соврала я вполне уверенно, поразмыслив про себя, что человека на борт капитан не возьмет, тем более такого, которому помощь требуется.
— Действительно, это немного грустная история, — продолжал капитан, крутя в руках и так измученную сигарету, он, видимо, таким образом отвыкал от курения. — Немецкую овчарку по кличке Чарли Дима спас от голодной смерти. После рождения она жила у молодых людей. Те ее баловали. Но когда в семье появился ребенок, овчарка стала помехой. Потом она была замечена в какой — то мелкой собачьей провинности и пса посадили в тюрьму.
— Правда? — ахнула я.
— Нет, конечно! Это в переносном смысле, — ответил, смеясь, капитан. — Его просто выбросили на балкон. Он там вырос, изредка ему давали еду и воду. Когда Дима взял собаку к себе, ее можно было обхватить двумя руками, настолько она была истощена. Он долго выхаживал это обиженное людьми существо. И теперь это не просто пес, а старый преданный друг.
— Какая романтическая история! — искренно восхитилась я. — Откуда вы это знаете?
— Мы давно знакомы. Впрочем, Дима человек скрытный. На два — три дня он обычно оставляет Чарли у знакомых или родственников, она к этому привыкла. Но на большее время не может — пес начинает страшно выть, боится, что его опять бросили.
— А что же, гражданин командир с флота тоже уволился из — за собаки?
— Нет, у него были другие, более серьезные причины. Я не имею права выдавать чужие тайны.
— И что же с псом некому сидеть? Перов разве один живет?
— Один, один, — рассеянно подтвердил однофамилец знаменитого мореплавателя Седова, задумавшись о чем — то своем. — А, впрочем, я не знаю, — он встал, выбросил сломавшуюся, наконец, сигарету в баночку, прикрепленную с обратной стороны скамьи, и ушел.
А я незамедлительно вытащила телефон и забралась подальше к корме, чтобы позвонить следователю. На этом корабле ни в чем нельзя быть уверенным, даже в том, что тебя не услышат в собственной каюте.
— Анатолий Петрович! У нас остановка в Ивановском через два часа! — тихо сказала я в трубку.
— Знаю, знаю, Наталья! — ответил голос с теплыми интонациями. — Мы уже здесь! Ждем вас, будем следить за всеми. Если у тебя нет серьезных сообщений, то нам лучше не встречаться.
— Может, мне в магазин сходить, как предлагает капитан?
— Сходи, сходи! Это будет выглядеть естественно. Возьми в провожатые какого-нибудь молодого человека. И не рискуй без надобности, Наташа! При малейшем подозрении звони! Чтобы никакой самодеятельности! — сказал Крага, и я поняла, в каком он напряжении.
Вскоре мы остановились вблизи Ивановского. Здесь была нормальная пристань для судов с глубокой осадкой. Тем не менее, плавкран не рискнул причалить, бросив якорь недалеко от фарватера. Может, он и прошел бы по осадке, но мог разнести хлипкую пристань одним своим легким касанием. Вскоре послышался знакомый звук речного буксира, а потом и он сам закачался на волнах. Речной трамвайчик хлопотливо оббежал плавкран и приткнулся сзади, где был самый низкий борт.
Разница между высотами палуб плавкрана и буксира составляет метра полтора. Поэтому мостик непременно сползет вниз. Вот и приходится на палубу буксира прыгать, а назад — карабкаться, используя круглые отверстия в бортах буксира, как лестницу.
Почти половина команды, видимо соскучившись по земле, нашла себе дела на берегу. Мы залезли на буксир, не считаясь с его вместимостью, и теперь теснились на крохотном пятачке палубы, как селедки в бочке.
Еще издали мы увидели большого черного пса, который дисциплинированно сидел на пристани. Признаться, я ожидала увидеть неврастеническое животное, но Чарли держался с достоинством: увидев буксир, он не залаял, только вытянулся в струнку. Глаза его горели такой любовью к хозяину, он с таким нетерпением переступал крепкими лапами, что ничего не надо было объяснять. Собаку держала на коротком поводке приятная молодая женщина в плаще и брюках. Она подошла к командиру, я даже уловила запах духов и услышала обрывки их разговора.
