– А вы что скажете по этому поводу? – спросил Сигизмунд Соевич у Ты.
– Я ничего не знаю о тайных обществах, – ответил он.
– Так, уж, и ничего? – с наигранным удивлением переспросил Сигизмунд Соевич.
– Согласитесь, нельзя назвать тайным общество, о котором говорят даже по телевизору. Поэтому любое общество, о котором я хоть что-то знаю, перестает для меня быть тайным. Отсюда следует, что тайным может быть лишь то общество, о котором у посторонних нет никакой информации.
– Но вы не отрицаете возможность существования таких, действительно, тайных обществ?
– Я даже уверен, что они существуют.
– Что ж, думаю, можно приступать к просмотру видеоматериалов. Только не спрашивайте, как они попали ко мне в руки.
– Клянусь! – несколько наигранно произнес Ты.
Съемка велась в кабинете одной из психиатрических больниц. Камера была установлена стационарно и на экране было видно лишь белую стену, часть стола и человека в больничной пижаме на стуле для посетителей. Человек был всклокоченным и небритым. Было видно, что он сильно нервничает.
Голос доктора (сам он находился за кадром) произнес:
– Ляпонов Сергей Михайлович. Бывший сотрудник института бальзамирования, работавший с телом Ленина. Сергей Михайлович, расскажите, что с вами произошло в тот день?
В переводе на нормальный язык рассказ Ляпонова выглядел примерно так:
Случилась эта история в те времена, когда Дорогой и Любимый Леонид Ильич уже стал Покойным Дорогим и Любимым Леонидом Ильичом, но большевизм все еще оставался государственной идеологией и казался крепким и незыблемым, как медицинский спирт.
В тот день Ляпонов, тогда еще подающий надежды сотрудник института бальзамирования, задержался на работе почти до полуночи – надо было срочно приготовить какие-то документы. По дороге домой он обнаружил, что дверь в одно из помещений приоткрыта, а из щели выбивается свет. Это было странным потому, что та дверь всегда была закрыта, и что скрывалось за ней, не знал практически никто.
Здравый смысл настоятельно рекомендовал не лезть не в свое дело, но любопытство оказалось сильней осторожности, и Ляпов заглянул в образовавшуюся щель. Единственным, что он смог увидеть, была стена, окрашенная в серый цвет. За дверью был коридор, по ту сторону которого кто-то монотонно бубнил. Трясясь от страха, Ляпонов юркнул в коридор и закрыл за собой дверь. Несмотря на внешнюю невостребованность, коридор был ухоженным. Полы вымыты, стены покрашены, все электрические лампочки на месте. Заканчивался коридор другой дверью, за которой и находились ночные посетители. Эта дверь тоже была приоткрыта, и Ляпонов, естественно, заглянул в щель. То, что он увидел, превзошло все его ожидания.
За дверью был огромный зал, стены и пол которого были облицованы кроваво– красным камнем. Повсюду горели свечи, и играющие на стенах блики создавали впечатление, что по стенам струится кровь.
Посреди зала был начерчен черный круг, в него был вписан многоугольник, у каждой вершины которого был начертан иероглиф, но не азиатский или египетский, а древнеамериканский. В центре этого круга стоял трон, на котором восседал Ленин собственной персоной. Несмотря на то, что уже тогда он был практически неким аналогом восковой куклы, того, что все еще оставалось в нем от Ленина, вполне было достаточно для этого поистине ужасного красного ритуала.
Вокруг Ленина стояли все члены политбюро ЦК КПСС. Все с красными галстуками по типу пионерских, все со свечами в левой руке и чашей в правой.
Подле Ленина орудовал жрец в костюме Деда Мороза. В одной руке он держал маленького ребенка с зашитым суровыми нитками ртом и выколотыми глазами. В другой руке у него был ритуальный нож, которым он перерезал ребенку горло. Большую часть крови он собрал в специальный кувшин. Оставшейся окропил Ленина. Глаза вождя вспыхнули красным огнем.
Кровь разбавили вином, после чего Дед Мороз, под торжественное пение, разлил кровь по чашам руководителей страны.
Шокированный увиденным, Ляпонов бросился прочь. Но не тут-то было. Дед Мороз бросил ему вслед заклятие на каком-то древнем языке и все его тело обмякло. Ляпонов рухнул на пол, не имея возможности пошевелиться.
