– Вот и зря. Надо было!
– Может, и надо. Я не хочу навязываться. У меня тоже есть гордость и достоинство! Унижаться не буду! Меня так долбанула жизнь, что мама не горюй! И на работе, и друг, и она, и семья, и все сразу!
Восьмерка разговора снова вернулась в точку. Значит, не показалось.
Веселая коротконогая блондинка принесла салат-гриль: картошка в тельняшке загара, сморщенный цуккини, три колобка черри, полперца и четверть баклажана. Количество овоща обратно пропорционально цене. Вид у овощей был тоскливый. Они надоели друг другу еще на гриле.
– Вам долить кипяточка в чайничек? – склонила блондинка черный пробор к Алексею Викторовичу.
– Лучше новый принесите! – улыбнулся он ей.
– Зеленый чай можно заваривать второй раз! Это я вам как специалист говорю!
– Ну, давайте! – ощупал он взглядом девушку. – И фигурка ничего! – отметил он, когда она отошла.
– Так возьмите телефончик!
– Вы это уже второй раз говорите. Мне достаточно одного! Сладенького закажем?
– Ага…
Веселая блондинка вернулась с чайником.
– И штрудель даме! Вишневый! – заказал мужчина кокетливо. – Загоняли мы вас! – заботливо улыбнулся он ей, и она улыбнулась в ответ. – Возьму, возьму телефончик! – подмигнул он мне.
– А что случилось с вашим другом? – толкнула я следующую петлю восьмерки.
– Да ничего особенного, – вытащил новую сигарету Алексей Викторович. – Просто подставил. Мы в одной конторе с ним работали, он начальник. Этот проект изначально был сомнительным. Я сразу видел очевидно слабые места и его еще спрашивал об этом. Он – так и так, мол, все нормально будет. Ладно, запустили. А когда компания потеряла на этом, нужен был виноватый. Хозяин, у нас его «акционером» зовут, разбираться не будет. Нужно готовое решение. Вот мой друг его и предоставил. Сделал шаг на упреждение. Иначе сам полетел бы, скорей всего. Я его понимаю. Потерять такое место! Четыреста тысяч только оклад. Плюс столько же, как минимум, прилипает со сделок, плюс взятки. А жить-то привык хорошо…
– Он как-то оправдывался, пытался объяснить?
– Нет. Что тут объяснишь? Да и мне слова его не нужны. Зачем? Я его жалею. Ему хуже, чем мне. Я работу другую нашел, а его совесть грызет. Если еще осталась. Да и в жизни у него все не слава богу. У жены рак, дочери тридцатник, ни детей, ни мужа, тоже пьет… Что толку в деньгах, если помочь не можешь близким… Обиды нет. Я не обижаюсь, я жалею. Женщин глупых жалею. Друга жалею. Я вижу как ему хреново. Я умею видеть. Это еще с детства пошло. На уроке сижу, учительница долдонит, все слушают, а я ее рассматриваю и думаю, как она живет, какие у нее отношения с мужем, о чем она мечтает, чего хочет. Если смотреть внимательно, много узнаешь о человеке. Мне эта способность очень пригодилась…
Последние фразы мы слушали втроем с блондинкой и штруделем. Алексей Викторович улыбчиво кивнул официантке, дождался ответной улыбки, остался доволен.
– В молодости шабашил много, – продолжил он. – Строил все! Это сейчас уже не вспомню, как чего, да и материалы другие. В общем, денег было полно! Тогда месячная зарплата была сто рублей, а у меня тыща в кармане. Что делать? Садились в покер играть. Это такая игра, там можно выиграть, блефуя, не имея ничего на руках. Надо следить за выражением лиц, кто как себя ведет, чем выдает, чтобы вычислить, какая карта на руках. Я обычно выигрывал. Наблюдательность спасала. Шабашил, кстати, только голыми руками! Рукавиц не признавал! Занозы такие сажал, а все равно! Люблю чувствовать, что делаю. И там не мальчики играли, тоже умели шифровать эмоции, скрывать. А я считывал… А вот, что у Наташки в голове – не считал. Просто она дура! Вот и не считал.
– А почему именно она, вы не задавали себе вопрос? Почему не какая-то другая дура?
– Задавал! – постучал сигаретой о край пепельницы Алексей Викторович. – Снаряд упал в подготовленную воронку. Я бессознательно или сознательно был готов к ней. Или к такой же.
– Какой такой же?
– Она младше меня на двадцать лет. А мне хотелось от женщины дури, детскости. Я скоро стал чувствовать себя ее отцом.
– Но Вы же отец, у вас есть две взрослых дочери.
