— Я не ранен, — отозвался он. — Я испугался, но не ранен.
— Я смотрела в другую сторону, — созналась мма Рамотсве, касаясь его руки. — Это была большая глупость. Я отвела взгляд от дороги, а потом вдруг увидела вас.
Мужчина ничего не ответил. Он повернулся к своему велосипеду и поднял его. Переднее колесо, которое, очевидно, попало в выбоину, изогнулось, а руль торчал под странным углом. Велосипедист молча рассматривал его, затем безуспешно попытался выправить.
Мма Рамотсве повернулась и поманила мма Макутси, которую удерживали в фургончике чувство такта и смущение. Но тут она вышла из машины и обратилась к пострадавшему со словами сочувствия.
— Мы отвезем вас туда, куда вы ехали, — сказала мма Рамотсве. — Положим велосипед в задней части фургончика и отвезем вас, куда нужно.
Мужчина показал рукой куда-то назад, на Тлоквенг-роуд.
— Я живу там, — сказал он. — И я бы предпочел вернуться домой. Мне никуда больше не хочется ехать.
Они вместе подняли велосипед и поместили в задней части фургончика. Затем мма Рамотсве и мма Макутси залезли в кабину с одной стороны, а мужчина — с другой. При этом у мма Рамотсве не оставалось никакого пространства, чтобы переключать скорость, каждый раз она толкала мма Макутси локтем в ребра.
— Это небольшой фургончик, — бодро сказала мма Рамотсве, обращаясь к своему пассажиру. — Но он всегда на ходу. Поэтому мы без труда отвезем вас на Тлоквенг-роуд.
Она сбоку посмотрела на мужчину. Похоже было, что ему под пятьдесят. Хорошее лицо, подумала она, умное, возможно, лицо учителя или старшего клерка. И говорит хорошо, ясно произнося слова. В наше время столько людей говорит небрежно, подумала она, не разделяя слов, так что трудно разобрать, что они хотят сказать. А эти люди на радио, которых называют диск-жокеями, произносят слова так, словно у них икота. Возможно, они думают, что это привлекательно, что это модная манера говорить. Наверное, для пустоголовых фанатов так и есть, но ей казалось это смешным.
— Я починю ваш велосипед, — обратилась она к мужчине. — Он будет как новенький. Я вам обещаю.
Мужчина покачал головой.
— Я не смогу заплатить за ремонт, — сказал он. — У меня нет на это денег.
Мма Рамотсве так и думала. Несмотря на все успехи Ботсваны, несмотря на процветание, которое принесли стране алмазы, здесь еще оставалось много, очень много бедных людей. О них нельзя забывать. Но почему этот человек, который производит впечатление образованного, не устроился на работу? Она знала, что многие не могут найти работы, но, как правило, это были люди без профессии. Этот человек казался не таким.
Но вопрос, который хотелось ей задать, задала мма Макутси. Она думала о том же, что и мма Рамотсве. Она заметила несоответствие между явной бедностью, хорошо знакомой мма Макутси, и речью образованного человека. Она заметила и то, что о руках этого человека можно было сказать «ухоженные». Это не были руки человека, занимающегося ремеслом или земледелием. Ей приходилось видеть такие руки, когда она преподавала на курсах машинописи для мужчин «Калахари». У многих ее учеников, работавших в офисах, были похожие руки.
— Вы работаете в офисе, рра? — спросила она. — И могу ли я спросить, как вас зовут?
Мужчина взглянул на нее и снова отвернулся.
— Меня зовут Полопетси, — ответил он. — Нет, я не работаю. Я ищу работу, но никто меня не берет.
Мма Рамотсве нахмурилась.
— Сейчас с этим трудно, — сказала она. — Для вас это очень плохо. — Она помолчала. — Чем вы занимались раньше?
Мистер Полопетси ответил не сразу, и вопрос на некоторое время повис в воздухе. Затем он заговорил:
— Я два года просидел в тюрьме. И вышел полгода назад.
Крошечный белый фургончик слегка, почти незаметно, вильнул.
— И никто не берет вас на работу? — спросила мма Рамотсве.
— Не берет, — подтвердил он.
— А вы всем говорите, что были в тюрьме? — вмешалась в разговор мма Макутси.
— Да, говорю, — ответил мистер Полопетси. — Я честный человек. Я не могу лгать, когда меня спрашивают, чем я занимался в последний год. Не могу сказать, что жил в Йоханнесбурге или что-то вроде. Не могу сказать, что работал.
