А она нам:
— Вы, — говорит, — напоминаете мне одну историю. Говорит мать дочери: «Вымой шею, гости приедут». А дочь отвечает: «А если они не приедут, я и буду сидеть, как дура, с вымытой шеей?» Просит вас главный агроном обеспечить детали на случай поломки, а вы отвечаете: «А если такие детали не сломаются, мы и будем сидеть, как… с резервными деталями?»
Аркадий весь побелел:
— Я людей дураками не называю и себя не позволю называть.
А она смеется:
— А я и не называла.
Такая дерзкая, злоязыкая и безбоязненная девчонка получилась из нашей тихони, что нет никакого сладу!
И каждый день, каждый день не одно, так другое! Словом, создалась у нас в МТС обстановочка!
Наконец вызывает меня первый секретарь райкома Рученко. От природы он человек веселый, жадный до дела и быстрый в решениях. Лицо у него некрасивое, но очень располагающее. Губы крупные и каждую минуту готовы рассмеяться. Ноздри мясистые, подвижные, а глазищи — как два светофора. Говорит он обычно быстро, много шутит. А тут мрачнее тучи…
— Была, — говорит, — у меня ваша агрономша. Опять поднимает этот вопрос насчет севооборотов.
Я говорю:
— Севообороты утверждены, сев на носу. Не время сейчас, да никто нам и не позволит их менять! А кроме того, — говорю, — вот вы с ней побеседовали четверть часа — в лице изменились. А мы с ней бьемся день за днем. Уберите вы ее от нас, пока мы все от нее не сбежали.
— Нет, — говорит, — не будем торопиться с выводами. Присмотримся. Иные вопросы надо быстро решать, а иные по пословице: «Семь раз обмозгуй, а один раз реши».
И еще посоветовал он мне съездить в те слабые колхозы, за которые она ратует особо, посмотреть и подумать.
Вооружился я планами, сел, поехал в «Октябрь». Председатель там только что назначенный, молодой, прямо из трехгодичной школы председателей.
Подхожу к его дому, навстречу мне идет бригадир вдовуха Варвара и плачет. Соседи мне объясняют, что у председателя скандал — он хочет на Варваре жениться, а его мать не велит, потому что Варвара старше и детная.
Вхожу я в дом и застаю баталию. Сидит старуха посреди комнаты и строчит, как из пулемета:
— Та яка она ему жинка? Та старюча, та слепуча, та кривонога?! Ось це жинка? Це холеры кусок, а не жинка!
Председатель сидит, опустив голову, а возле него наша Настасья и дед Силантий.
Я вошел, поздоровался. Прошу не тушеваться, продолжать разговор при мне. Старуха говорит:
— А ще мені тушеваться? Пускай вона тушуется!
Председатель смотрит на Настасью и говорит с надеждой:
— Меня она не слушает. Может, вас она послушает, Настасья Васильевна?
А Настасья уже возле старухи. Обнимает ее и уговаривает:
— Вы все ему Ольгу сватаете, а ведь Ольга его тянет к пустякам да к базарам. А Варвара наводит на настоящее дело.
Долго говорила, и мне было удивительно, что слушают ее здесь, как старшую. Старуха попритихла и заплакала:
— У Ольги хата пятистенка да дві коровы, одна по третьему телку, а вже ведерница! А у Варвары тильки дві сиротини. Що вона принесе з собою у хату, окромя двух ртів?
Настасья ей:
— Варвара в дом принесет пятьсот трудодней!
Старуха плюнула на пол и растерла плевок ногой в грязной обутке.
— Ось це твои трудодни! Хоть тысячу трудоднив зроби в нашем колхозе, а и в базарный день полушки не візмешь! Ось це твои трудодни!
Еще раз плюнула и еще раз пяткой растерла.
Настасья смотрит ей в глаза:
— Бабуся, в этом году все будет иначе… Нынче мы все клевера долой, а на их место подсолнух, кукурузу! На одном подсолнухе колхоз заработает не меньше двухсот тысяч! Мы уже все рассчитали. Варвара богаче всех будет. Хватит ей и на себя и на Танюшку с Катюшкой. — Потом обернулась к председателю и говорит ему: — А вы бабушку не слушайте! Она же и на работе такая! Больше всех поскандалит, а лучше всех сделает! Разве она обидит сирот?
Поуспокоила старуху и побежала к Варваре. Когда я ехал обратно, видел, как идет Настасья вдоль реки, прижавшись к Варваре. Посмотрел на Варвару — и «не старюча, и не слепуча, и не кривонога», и не «холеры кусок», а хорошая женщина, идет и плачет…
Из-за этой председателевой женитьбы так и не получилось у нас делового разговора.
