Вообще-то любой, кто был в палеонтологическом музее. Как она умудрилась попасть в перечень стандартных креационистских доводов – большая загадка для меня.
Осенью 2013 года израильское русскоязычное телевидение решило снять передачу, призванную продемонстрировать мой никуда не годный моральный облик. Видеозапись сопровождалась следующим анонсом: “Участница сохнутовской программы для студентов диаспоры взорвала русскоязычную блогосферу своей защитой теории Дарвина. Надо ли нам оплачивать импорт критиков Израиля на наши же деньги?”
Насколько я помню, вначале там вообще было написано “врагов Израиля”, а потом поправили на более нейтральный вариант, но скриншотов у меня не сохранилось. В любом случае я так и не поняла, при чем тут Израиль.
История началась на полгода раньше, когда мне сносило крышу от несчастной любви и пребывание всего лишь в 13 остановках метро от ее объекта казалось чрезмерно утомительным. Я пришла в Израильский культурный центр и сказала: “Здравствуйте, мне очень нужно куда-нибудь уехать из Москвы. У вас есть какая-нибудь учебная программа, более или менее связанная с биологией и чтобы начиналась как можно скорее?” – “Да, вот в Ариэльском университете через полтора месяца”. – “О’кей, запишите меня туда, пожалуйста”[41].
Мой индивидуальный учебный курс действительно отчасти был связан с биологией, точнее даже с science writing – в течение всего семестра я писала длинный красивый текст о различных направлениях деятельности лаборатории молекулярной психиатрии, он вроде бы до сих пор выложен на их сайте. Но, разумеется, бесплатная учебная программа для иностранной молодежи предполагает также элементы индоктринации. В том числе обязательный курс “Современные проблемы иудаизма”, который читал довольно яркий лектор Пинхас Полонский. В курс этот была включена лекция про науку и религию, в которой он прогрессивно признавал, что эволюционная теория вообще-то была важна для формирования мировоззрения современных людей – хотя не выдерживает элементарной научной критики и не может ничего объяснить. И дальше весь классический набор креационистской чуши: не может объяснить, как возник глаз, как возникло крыло, никто не находил птицу с зубами, а вот еще есть очень знаменитая научная статья в ведущем журнале, которая опровергла дарвиновские механизмы эволюции и доказала разумный замысел[42]. С университетской кафедры. Студентам-небиологам.
Очевидно, что я не могла не лезть: я тогда утратила бы моральное право на свою профессию. Я попыталась выступить на лекции. Попыталась прочитать свою отдельную лекцию (на которую почти никто не пришел, потому что это было добровольно). Вступила с преподавателем и студентами в длинную переписку с обильным цитированием источников. Поднимала вопрос на общих собраниях курса. Написала ректору университета. Ничего не работало, кто лектор – тот и прав. В конце концов, уже перед самым окончанием своей добровольной ссылки, упомянула об этом в ЖЖ. И тут внезапно началось. Меня перепечатал один сайт, другой сайт, третий взял интервью у меня, четвертый у лектора, ЖЖ бурлил десятками постов и сотнями комментов, крутейшие эволюционные биологи современности встали на мою защиту, пьяные однокурсники угрожали мне физической расправой, общественность бесконечно приплетала к дискуссии про эволюцию такие вопросы, как статус спорных территорий Израиля и расположенных там университетов, правомерность критики бесплатных учебных программ (в частности, написания “доносов” на преподавателей), мой возраст, гендер и чистоту крови. Вся эта безумная вакханалия закончилась результатом, устроившим обе стороны: лектор написал в ЖЖ, что больше не будет говорить про эволюцию, потому что студенты не способны понять глубину его мысли.
В принципе, такой финал можно рассматривать как победу сил разума – но победу, мягко говоря, неполную. Я неслучайно в самом начале процитировала анонс телепередачи – он хорошо отражает внутреннюю логику этого холивара. Огромное количество моих противников в этой дискуссии вообще не отделяло критику израильского лектора от критики Израиля в целом (отчасти потому, что я, со своей стороны, не проводила границы между критикой лектора и критикой университета в целом) – соответственно, у них сработал сильнейший сигнал “наших бьют!!!”, который абсолютно затмил всю содержательную сторону обсуждения. Я проявила себя как не очень хороший популяризатор – в том смысле, что с моей защитой теории эволюции были безусловно согласны все те, кто и без меня считает, что креационизму не место в университетских аудиториях, но я едва ли перетянула тогда на свою сторону сколько-нибудь существенную часть людей, которые проблемами эволюции прежде не интересовались, а некоторых, возможно, даже отвратила от науки (раз уж науку защищают такие вредные и невоспитанные девицы, как я).
