–Одну хвилиночку, одну хвилиночку, – и, сунув руку в свои широчайшие шаровары, стал что-то выуживать оттуда. Все замерли в ожидании того, что он извлечет на свет. А проводник, хитро улыбаясь, медленно вытащил из кармана запечатанную кварту горилки. На лицах большинства присутствующих отразился восторг от предвкушения будущего удовольствия и желания продегустировать уху вместе с горилкой. Все завороженно смотрели, как он медленно ставит бутылку в центр стола. Тут же, словно из-под земли, появились кружки, и Иван твердой рукой стал разливать туда горилку. Затем он встал и, вытянув руку с кружкой, расправил усы и, глядя на нее, произнес:
–Ну что, хлопцы, за зустричь, будьмо! – и одним движением вылил все в рот.
Все остальные последовали его примеру, крякая и сопя, опорожняя свои кружки. Замелькали ложки, и наваристая уха стала заливать пожар в желудках присутствующих. Затем последовала вторая и третья кружка, которые прибавили и аппетита, и желания «почесать» языки собравшихся. Начались расспросы о казачьей жизни, о рыбацких «страданиях», вспоминали общих знакомых и боевую молодость. Учитывая, что у меня и того и другого было еще не очень много, я потихоньку покинул компанию и ушел спать.
Теплый легкий ветерок так убаюкал меня, что утром я с трудом поднялся на ноги. Проводник сразу потащил меня купаться, а затем вручил большую кружку парного молока и краюху хлеба. Осилив этот завтрак, я был готов к дальнейшим действиям. Как раз и прелат вышел из хаты, готовый совершить экскурсию по побережью. Приветливо кивнув мне, он сел в возок и, прикрыв верх от солнца, тронулся в путь. Мы последовали за ним. Впереди ехал проводник из местных, который перечислял названия той или иной местности и выбирал только ему известную дорогу. По пути нам попадались небольшие поселения, казачьи зимовники, редкие отары овец. Вдалеке мелькали какие-то всадники, медленно тянулись возы с солью, которую везли на продажу чумаки. Растительность была очень редкой, трава чахлой, засыпаемая периодически песком от поднимавшегося ветра, который постоянно менял направление. Прелат, несмотря на жару, с интересом рассматривал все это, задавая вопросы и делая какие-то пометки в своей тетради. Наконец наступило время обеда, и мы подъехали к колодцу, который находился в небольшой лощине, на удивление, заросшей кустами и редкими деревьями. Пока мы, расседлав лошадей, поили их, слуга расстелил на земле ковер и, выставив на него припасы, пригласил прелата на обед. Тот, умывшись, важно разлегся в тени и стал с аппетитом насыщать свой организм вареными яйцами, огурцами, помидорами и прочей снедью, в избытке лежавшей перед ним. Мы более скромно подошли к этой проблеме и с удовольствием уплетали хлеб с сыром, запивая все колодезной и немного солоноватой холодной водой, общаясь по ходу трапезы.
–Жаркая у вас погода, – сказал я, поглядывая на собеседников.
–А у нас она такая и есть: летом жарко, зимой очень холодно – вот такое оно, Азовское взморье, – ответил проводник из местных.
–Татары его еще так называют, то есть рыбное море. А рыбы здесь – лови, не хочу, на том и живем: летом ловим, зимой едим и продаем. Вот и делаем из осетров балыки – соленую рыбу, которая хранится целый год и ее покупают даже для королевского стола.
–Наверное, поэтому и море называется на местном «Балык»? – спросил я.
– Может быть, и так, кто его знает?
В это время ко мне подошел слуга и сказал, что прелат хочет видеть меня. Развернувшись, я подошел к нему.
–Присаживайтесь, угощайтесь, – и он показал рукой на остатки своего пиршества.
–Спасибо, я уже отобедал, – ответил я, вежливо отклоняя его предложение.
–О чем вы там оживленно беседуете? – поинтересовался прелат, хитро посматривая на меня.
Очевидно, после обеда он, отдохнув от дороги, был в хорошем расположении духа и готов был побеседовать со мной и попутно выяснить предмет моего разговора с проводниками.
– Да ни о чем таком, что было бы вам интересно, – прямо ответил я ему, тем самым показав, что мне ясен его интерес.
– Просто мы говорили о вкусной рыбе, которая водится в этом море, и о том, что татары его зовут Балык – денгиз. Меня обещали угостить этой рыбой, которую, говорят, любят даже короли.
