Эта история поразила мое воображение. Как может происходить подобное в наше время? И что это за женское племя? Может быть, это то, о чем мне рассказывал прелат? Но тогда, где они живут? И что это за коридор, по которому люди попадают туда? На все эти вопросы у меня пока ответов не было. Может быть, я найду что-нибудь в библиотеке, тогда все станет на свои места. Но, как оказалось, ответы на мои вопросы пришли раньше, чем я мог себе представить.
Глава IY
Утром по росе мы тронулись в путь. На всякий случай я кроме сабли взял с собой ружье и один пистолет, который заткнул за пояс. Оружие было у всех, кроме прелата, который, поеживаясь от утренней прохлады, дремал в своем возке. Вскоре ласковые лучи солнца высушили землю, и трава стала приподниматься над землей, пряча в своих куцых зарослях наши следы. Периодически мы останавливались на возвышенностях, и тогда прелат доставал подзорную трубу и очень внимательно все осматривал вокруг. По мере того, как мы все больше удалялись от поселения, Петр приходил в возбуждение. То горяча коня, то галопом срываясь с места, он летел во весь опор вперед, потом внезапно останавливался и молча поджидал нас. Сначала мы были удивлены, однако потом привыкли к его поведению, понимая, что за этим стоит. Ближе к обеду впереди показалась небольшая балка, и возница, желая отдохнуть в тени, направил туда возок. Однако проводник крикнул ему, чтобы он не делал этого и ехал за ним. Петр тоже придержал своего коня, словно раздумывая, рвануть ли вперед, в эти редкие заросли, или ехать со всеми. Догадываясь, что это может быть, я вопросительно посмотрел на проводника. Тот, видя мой немой вопрос, молча кивнул головой и направил своего коня по правой верхней стороне балки, так как слева и справа были зыбучие пески, а другой дороги вперед не было. На ту сторону можно было перебраться или через балку, или по верху, что мы и сделали. Проводник правильно поступил, не поднимая паники, да и прелат не знал об этой истории, поэтому спокойно ехал, глядя по сторонам. Петр тоже, сначала призадумавшись, затем решившись, кивнул головой и поехал следом за нами. Мы ехали не торопясь, внимательно осматривая все вокруг. Везде было спокойно, только где-то на середине пути поднялся небольшой ветерок, который, на удивление, шел из балки. Постепенно он усиливался, заключая нас в достаточно неприятные холодные объятия, а внизу стал клубиться туман. Проводник заерзал в седле и попросил всех прибавить ход. Все тоже засуетились и стали подстегивать лошадей, благо, до конца балки осталось совсем ничего. В этот самый момент колесо возка наехало на камень, и он, подпрыгнув, упал прямо в зев клубившегося внизу тумана. И это сыграло свою роковую роль. Когда проводник уже съезжал с конца балки, темная масса тумана заклубилась, словно выискивая, кто бросил в нее камень, и из ее середины вырвался сгусток белесой субстанции, который накрыл нас всех, за исключением проводника. Все вокруг потемнело, мы потеряли всякие ориентиры и были сбиты с толку. Пришлось спешиться и удерживать коней, которые начали громко ржать, пытаясь сбросить седоков и развернуться назад. Я одной рукой сдерживал коня, другой наощупь нашел ехавший впереди возок и стал успокаивать перепуганного насмерть прелата. Более или менее мне удалось это сделать. Так и стояли мы в этой липкой туманной измороси, ожидая, чем все это закончится.
Внезапно с левой стороны подул ветер, который подхватил туманные волны, накрывшие нас, и погнал их вдаль, рассеивая по пути. Буквально через минуту все очистилось, и мы оказались в конце балки, оглядываясь вокруг. Вроде все было то же самое, но что-то едва заметно изменилось. Во-первых, была какая-то тишина: не было слышно ни птичьего пения, ни стрекота сверчков. Во-вторых, солнце уже заходило за горизонт, хотя до тумана оно стояло в зените. И наконец, нигде не было видно проводника, хотя он ехал впереди, буквально на расстоянии вытянутой руки. Были еще и другие особенности, которые не сразу бросались в глаза. Все медленно приходили в себя, приводя в порядок не только одежду, но и свои мысли. Единственным человеком, который радовался случившемуся, был Петр. С ним произошла метаморфоза: он как-то стал выше ростом, на его лице заиграла улыбка, и он с трудом сдерживал коня, которому передалось его возбуждение.
