Декабрьским днем из леса вышла на луг рыжая лисица. Подмерзший за ночь наст хорошо держал ее, она не вязла. Тихо кралась по заснеженному распадку, ведущему к Неману. Услышала тоненький мышиный писк, мгновенно бросилась вперед и начала разгребать снег. Не успела мышка скрыться, попалась в зубы рыжей хищнице.
Первая добыча лишь раздразнила лисий аппетит. Сторожко наставив острые уши, она двинулась дальше. Вот вновь стремительный прыжок. Быстро замелькали передние лапы, разрывая снег, и снова удача: вторая мышка…
Так подошла лисица почти к самому берегу реки. Глянула на лед и замерла.
По Неману шли двое мужчин и один мальчишка. Мальчишка тащил за собой санки с укрепленным на них небольшим ящиком. На ящике сидел черный вороненок. «Вот бы мне его на зуб», — подумала лисица, но тут же осеклась: за санками трусила большая рыжая собака. Волоча за собой длинный хвост, вжимаясь в снег, лиска поползла к прибрежному тальнику, подальше от беды. Маневр этот удался ей, благо, легкий ветерок дул от пришельцев, и собака не почуяла лисьего духа. Рыжая красавица заползла в тальник, отряхнулась осторожно и, скрываясь за кустами, со всех ног помчалась к спасительной лесной опушке.
— Вот здесь и остановимся, Антон Валентинович, — предложил дядя Максим. — Под берегом омуток, а чуть дальше перекат. Место хорошее.
Бодренков удовлетворенно оглянулся и, присев на санки, вытащил портсигар.
— Давай перекурим, Максим Савельевич, а потом уж за лунки возьмемся.
Дядя Максим сбросил с плеча ремень, на котором нес рыбацкий ящик, уселся на нем и начал свертывать цигарку.
Ивашка, конечно, с интересом следил, как Антон Валентинович раскрыл портсигар, вынул папиросу, щелкнул крышкой и сунул портсигар назад в глубокий карман полушубка. Вороненок подскочил поближе, раздумывая, не сунуть ли клюв в этот карман. Но что-то отвлекло Ивашку.
Его зоркие глаза заметили в недалеком распадке лисьи следы. В другое время Ивашка инстинктивно взлетел бы на ближайшее дерево, подальше от опасности, но сейчас рядом был Гром, и Ивашка безбоязненно полетел в распадок, призывая за собой своего друга. Пес выскочил на берег и заметался по тальниковым кустам, почуяв свежий лисий след, а Ивашка клевал розовый снег в том месте, где недавно лакомилась лисица. Гром устремился было по следу к лесу, но засвистел Димка, полетел к Неману Ивашка, и пес нехотя повернул назад к своим хозяевам.
Там уже успели перекурить и в две пешни долбили лунки. Антон Валентинович вырубил пару лунок, одну подле другой. Им с Димкой хватит. А дядя Максим продолжал долбить лед. Он захватил с собой несколько ставков и собирался половить на них щук.
— Вы мне, друзья хорошие, мелочи наловите, от любой рыбешки не откажусь, — сказал он Бодренковым.
А те, устроившись спиной к ветру и подняв высокие воротники, уже застыли над лунками. Не прошло и минуты, как на мормышку Антона Валентиновича клюнул первый окунек. Растопырив красные плавники, он вылетел на лед. Но в руки дяди Максима не попал — его успел перехватить Ивашка. Он отлетел на десяток метров, уселся на небольшую, торчком стоящую льдину и, хитро поглядывая на грозившего ему кулаком дядю Максима, принялся за даровое угощение.
В это время клюнуло и на Димкиной удочке. Взволнованно дыша, быстро перебирая пальцами леску, Димка вытащил своего первого окуня. Он был граммов на двести. Дядя Максим разочарованно свистнул:
— Этот не пойдет. Мне бы помельче.
Мелочь исправно вытаскивал Антон Валентинович. Рядом с ним стоял дядя Максим, грозно поглядывая на Ивашку, который вертелся возле них. Дядя Максим бросал в небольшое ведерко очередного окунишку, грозил вороненку кулаком:
